Элайна Фокс - Строптивый ангел
Им овладела зависть. Да, он никогда не сможет стать таким же, как они. Глупо было даже мечтать об этом. Он даже не уверен, что хотел бы этого. Все, что ему нужно, – спокойная жизнь и уважение.
Энджелл пошел дальше, разглядывая дома и витрины магазинов. Ему хотелось запомнить этот день надолго. Ему представилось, как, сидя у костра где-нибудь в бескрайних прериях, он будет вспоминать эти гранитные громады домов и суетливую толпу.
Вспоминать Эву, ее прекрасные глаза, нежные руки и восхитительные волосы. И как он гладил эти волосы своими грубыми, неуклюжими руками.
«А если остаться? – Эта мысль обожгла его. – Если бы Баррет Трейс умер…»
Энджелл резко остановился.
Если Баррет Трейс умрет, никто никогда не узнает о его прошлом. Кроме него, у Энджелла больше не было врагов. Никто не знал тайну его рождения. А кто будет беспокоиться, если с Трейсом что-нибудь случится.
«Ты убил кого-нибудь?»
Энджелл зажмурился. Эва спрашивала так, словно от этого зависела ее жизнь. Казалось, ответь он по-другому, и все их отношения порвутся, как струна.
Нет. Он не может убить Трейса. Он не должен этого делать по многим причинам. И прежде всего потому, что это не решит проблемы.
Он замер и задумался. Если так, то что же тогда ему мешает? Это ведь не Баррет Трейс удерживал его от того, чтобы сделать Эве предложение. И даже не угроза Трейса раскрыть его секрет. Нет, ему мешал сам факт. Его останавливало другое: он понимал, если Эва Морланд, аристократка до мозга костей, узнает тайну его происхождения, она расстанется с ним сразу и без раздумий. Нет, он никогда не сможет рассказать ей, что родился рабом.
Он стоял на тротуаре в центре Нью-Йорка и думал, что сейчас впервые понял, что мешало ему всю жизнь. За все годы, пока он странствовал, – бродяжничал, как сказал бы Харви, – именно это удерживало его от того, чтобы поселиться где-нибудь и стать обычным добропорядочным семьянином. Страх, что его тайна будет раскрыта, не отпускал его ни на минуту. Он стал настороженным и враждебным. Если никто не узнает об этом – никто и не сможет разболтать.
Но сейчас он понял: в какой-то момент сама тайна стала причинять ему гораздо больше вреда. Ведь на самом деле он вовсе не стыдился матери. Она одна любила его. Скорее ему надо было бы стыдиться отца, который бросил их не задумываясь.
Он слишком долго жил в страхе, что его тайну раскроют. В какой момент он начал отгораживаться от окружающих? В какой момент стремление к безопасности обернулась добровольным изгнанием из общества?
Энджелл почувствовал, как быстро забилось сердце. Мысли путались, обгоняя друг друга. Но теперь он понял, что надо делать дальше.
Пришло время бороться со страхом. Он слишком долго трусил.
Весь день Эва не находила себе места от беспокойства. Энджелл не появлялся дома. Все утро она размышляла, что ей надеть. Что говорить, когда они встретятся. Больше всего она боялась не справиться со своими чувствами. Но его все не было.
Беннис сказал, что он ушел рано утром. Но обязательно должен прийти к вечеру, когда будут гости. Беннис даже забрал у прачки его свежевыглаженный смокинг.
Но Эву это не успокоило. «Так похоже на него, – сердито думала она, – бросить всех в беде».
Тут ей стало стыдно. Нет! Это совсем не похоже на Энджелла. Она приписывает ему то, чего он не совершал.
Чем больше она узнавала Энджелла, тем больше раскрывались у нее глаза на фальшь и ложь, пронизывающую всю ее жизнь. Это было ужасно. И в то же время восхитительно. Он был такой настоящий. И он заставлял ее быть честной. Когда он смотрел на нее, то смотрел по-настоящему. Если слушал, то действительно слушал. И это придавало ей сил.
Она не поверила ему насчет другой девушки. Это не могло быть правдой. Когда они столкнулись с Барретом Трейсом ночью в Сент-Луисе, Энджелл сшиб его с ног, прежде чем тот успел узнать его. Словно он боялся этого человека.
Но тот Джошуа Энджелл, которого она знала, никогда бы не бросил девушку в беде. В этом она была уверена. И они столько раз касались этой темы, говоря о Присцилле.
Энджелл боялся Трейса. И лгал ей, чтобы успокоить. Но, даже не зная, о чем идет речь, она все равно не чувствовала страха. И может, она могла бы даже помочь ему чем-нибудь.
Такие мысли не отпускали Эву весь день. Она вздрагивала при звуке проезжающего экипажа и поднимала голову каждый раз, когда открывалась дверь.
Когда до назначенного времени обеда остался всего час, она услышала, как в прихожей хлопнула входная дверь. Встав с дивана, Эва направилась туда и остановилась в дверях.
В прихожей отец стряхивал с полей шляпы снежинки и тщательно вытирал ноги. Мраморный пол рядом с ним был усыпан тающим снегом. Эва молча наблюдала за отцом. К нему подошел Беннис, взял шляпу и привычно стряхнул с нее снег.
– На улице метель, сэр? – вежливо спросил он, помогая мистеру Морланду снимать пальто.
– Да. И очень ветрено. Как ты думаешь, есть надежда, что плохая погода остановит проклятых Синклеров?
Беннис вежливо улыбнулся.
– Думаю, нет, сэр. Они должны прибыть через час, – ответил он и поспешно удалился.
Мистер Морланд нахмурился и достал из кармана часы.
– Вы немного опоздали, папа, – сказала Эва.
Он удивленно поднял взгляд, заметив дочь.
– Я знаю об этом, мисс Эва, я действительно опоздал, к счастью для тебя. Иначе мы бы с тобой уже сидели и беседовали.
– Простите? – не поняла девушка.
– Нас с тобой ждет серьезный разговор. Я думаю, ты понимаешь, – произнес отец.
– Нет, я не понимаю, папа, – взволнованно проговорила она. – О чем же?
Неужели Баррет Трейс уже приходил и к нему? Энджелл не смог с ним договориться?
Мистер Морланд удивленно приподнял брови и пошел к лестнице.
– А ты подумай, – сказал он и, стуча ботинками, начал подниматься на второй этаж.
Эва вздрогнула и посмотрела на отца.
– Вы заставляете меня нервничать.
– Все будет хорошо, Эва Морланд, – проговорил он. – Ты еще счастливо отделалась.
Он ушел, оставив Эву в недоумении.
Скоро сверху спустилась Присцилла. На ней было темно-зеленое бархатное платье, которое заметно оттопыривалось на животе.
– Я чувствую себя больной, – пожаловалась она, замедляя шаг. – И что за бес вселился в папу? Он постоянно на меня рычит!
Эва вздрогнула, с безнадежностью глядя на наряд Присциллы.
– Не знаю. Мне он сказал, что хочет поговорить со мной после ухода гостей. Может быть, он узнал, как ты думаешь?
– Узнал? – переспросила Присцилла – Как же он мог узнать? А кроме того, он выглядит не очень сердитым.
