Кэндис Кэмп - Огненная лилия
— Ну конечно, — сестра Матильда тяжело вздохнула.
— На нее опять что-то нашло, — добавил незнакомый голос. — Помогите нам, сестра Матильда.
Послышались их гулкие шаги по каменному полу, которые стали тише, когда они повернули, очевидно, за угол. Хантер немного приоткрыл дверь и осторожно выглянул в щелочку, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет. Потом он быстро выскользнул из кладовки и тихонько вошел в кабинет сестры Матильды. Линетт не отставала от него ни на шаг. Он направился прямо к столу сестры Матильды и выдвинул верхний ящик, достав связку ключей, подошел к высокому шкафу и стал вставлять в замочную скважину ключ за ключом. Линетт нетерпеливо наблюдала. Пока он подбирал нужный ключ, ладони ее вспотели.
Наконец один ключ подошел. Хантер выдвинул ящик и стал искать нужную карточку среди прочих бумаг.
— Ренар. Вот она.
— Что там? — спросила Линетт заплетающимся языком.
Он развернул карточку и начал читать первый лист, бормоча себе под нос.
— Девочка, семь фунтов, три унции, черные волосы, голубые глаза.
Лицо его как-то смягчилось, и он посмотрел на Линетт. У нее в глазах стояли слезы. Тихо шурша страницами, он вырвал первую и сунул ее во внутренний карман жакета.
— Просмотрим это на досуге. Сейчас нет времени, — пробормотал он, перекладывая листы.
Он поставил карточку на место, в ящик, и задвинул его обратно в шкаф. Закрыв дверь шкафа, он замкнул ее на ключ и бросил ключи в стол. Они тихо направились к выходу. На пороге Хантер обернулся, проверяя, все ли так, как было до их появления.
Послышались приближающиеся голоса.
— …настоящее дьявольское отродье! Мэри Маргарет, что я должна с тобой делать?
— Не знаю, сестра, — ответил знакомый детский голосок неестественно громко. — Честное слово, я прошу прощения, но, откровенно говоря, я сама не знаю, что на меня находит, — голос девочки звучал громко, но спокойно. Видимо отвечать за проступки ей было не впервой.
Линетт быстро схватила Хантера за руку и потащила к кладовке, в которой прятались раньше. Хантер послушно последовал за ней. Он закрыл за ними дверь, оставив маленькую щель, через которую можно видеть все, что происходило в коридоре.
Голос монахини по мере приближения становился все громче, и Хантер, наблюдающий в щелочку, увидел женщину, ведущую за руку Мэри Маргарет.
— Ты разве не знаешь, что, поступая так, ты оскорбляешь Бога? Иисус видит все твои грехи.
— Да, сестра. Извините.
— Не пытайся меня обманывать, юная леди, — злилась монахиня.
— Ну что вы! Я ни о чем дурном и не помышляю, — покорно бормотала девочка и одновременно пыталась высвободить свою руку.
Сестра Матильда задержалась у входа в свой кабинет, строго, сверху вниз глядя на Мэри Маргарет.
— Я слишком хорошо тебя знаю. Ты совершенно не раскаиваешься в том, что бросила в церковь лягушку. И это ты делаешь уже не в первый раз. Я хочу сказать тебе, что это очень расстроило сестру Катерину. Я удивляюсь, как она не упала в обморок прямо там.
Линетт прикрыла рукой рот, сдерживая смех. Хантер смотрел на нее, тоже пытаясь подавить рвущийся наружу смех. Линетт вспомнилась история, которую он однажды рассказал.
Когда они дружили, то часто болтали. Хантер как-то раз подложил в постель к старшему брату лягушку, и Гидеон гнался за ним до самой реки. Бегая так, они оказались далеко от дома. И потом возвращались назад уже среди ночи.
Сестра Матильда важно прошествовала в свой кабинет, ведя за собой Мэри Маргарет.
— Моя обязанность — воспитать из тебя богобоязненную уважительную молодую девушку. Не знаю почему, но только одному Богу известно, сколько на этом пути у меня едва преодолимых препятствий! А теперь, милая, подними-ка свою юбчонку.
Монахиня закрыла за собой дверь, заглушив последние слова, хотя тон безошибочно подсказывал смысл. Резкий шлепок по чему-то мягкому был отлично слышен, как будто немного приглушенный выстрел.
Линетт нахмурилась и виновато посмотрела на Хантера. Тот тоже недовольно смотрел на нее.
— Хантер… нельзя допускать, чтобы ее наказывали за то, что она натворила что-то, желая нам помочь, — решительно прошептала Линетт. Сердце разрывалось, когда она представляла, как веселое, хитрое, маленькое личико девочки морщится от боли. Какое строгое наказание следует за обыкновенную детскую шалость!
— Знаю. Но что делать? Она должна здесь остаться. У нас нет власти над благочестивой сестрой.
В голосе Хантера сквозила горькая ирония.
Вдруг послышался резкий окрик на французском языке, затем раздался вопль:
— Ах ты, маленькая негодяйка! Как ты смеешь? — кричала монахиня.
Потом донесся звук чего-то падающего. Хантер больше не мог этого выносить, выскочил из кладовки и громко постучал в комнату монахини.
— Не сейчас! — крикнула изнутри сестра Матильда. — Придите позже!
— Что здесь происходит? — громко спросил он.
— Нельзя.
Хантер толкнул дверь, не обратив внимания на ее команду, и вошел. Линетт шла следом. И женщина, и девочка одновременно обернулись на шум и, увидев Хантера и Линетт, застыли на месте.
Мэри Маргарет, держа в руках деревянную указку, стояла на одном из низеньких шкафчиков. Монахиня, с багровым от злости лицом, сжимала длинную деревянную линейку в поднятой руке, очевидно, собираясь ударить девочку.
Линетт не поверила глазам.
— Нет!
Она бросилась к монахине и ухватилась за линейку.
— Не смейте бить ребенка!
Монахиня, онемев от неожиданности, просто смотрела на нее.
— Что?
Она с силой дернула на себя линейку, но Линетт не отпускала.
Линетт думала, что разозлится так же сильно, как и тогда, когда сестра Матильда не хотела сообщать данные об их дочери. Но тот бессильный гнев не мог сравниться с тем, что она почувствовала сейчас, видя, как эта женщина собирается ударить девочку деревянной линейкой. Она изо всей силы рванула линейку, и та выскользнула из рук монахини. Линетт быстро спрятала ее за своей спиной. Уже успокоившийся Хантер подошел, взял из рук Линетт линейку и, разломав на две части, бросил в мусорную корзину.
— Вот и все, — только и произнес он. Лицо сестры Матильды еще больше побагровело, если это вообще было возможно.
— Как вы смеете вмешиваться! Я отвечаю за этого ребенка! — гневно выкрикнула она.
— Это не дает вам права бить ее, — спокойно заметил Хантер.
— Я не била! Я занималась ее воспитанием. Моя обязанность — воспитывать, вырастить из нее добрую христианку.
— И вы исполняете это при помощи побоев?
— Я не била! Я только дотронулась до ее ног указкой, как это сатанинское отродье выхватило у меня ее! — в негодовании воскликнула сестра Матильда. — Она не уважает ни старших, ни своих сверстниц.
