Барбара Мецгер - Навеки твой

– Я знаю. Но и я буду всегда сомневаться в нем, поскольку он с готовностью поверил в худшее. Я не ждала любви, но надеялась на лояльность.

Рекс начал распускать шнуровку ее платья.

– Вы заслуживаете и того и другого. Он, по крайней мере, признавался вам в любви?

Аманда задохнулась, когда его рука коснулась ее кожи.

– Он никогда не употреблял это слово, но он никогда не произносил слово «убийство». А что он упоминал, так это бриллианты и то, что у них в семье ни одного нет. И что его сестер нужно представить при дворе, возможно, под покровительством леди Ройс.

– Нахал.

– Так заключаются браки в наши дни. – Аманда развязывала его галстук.

Рекс застыл.

– Брак будет заключен? Вы примете Ашуэя?

Руки Аманды тоже застыли, она заглянула ему в глаза.

– Я не могу вообразить любовь с ним. Как я могу позволить ему прикасаться ко мне, как это делали вы, целовать, как вы целовали?

Он накрыл ее губы поцелуем, это была не просто встреча губ. Когда Рекс снова смог дышать, он сказал:

– Хорошо. Мне пришлось бы убить его, если бы он попытался. Но…

Аманда вырвалась из его рук и плотнее запахнула накидку, спасаясь от внезапного холода.

– Но я знаю, что вы не сделаете мне предложение.

Рекс вскочил и принялся шагать перед скамейкой.

– Черт, какой я мерзавец! Моя мать права. – Он подумал, что уже привыкает называть так леди Ройс. – Я действительно собака на сене: отгоняю от вас других, когда сам не могу вас получить. Я не могу заставить себя держаться поодаль. Я пробовал. Я могу отличить правильное от дурного. Я знаю, что мы не должны делать этого!

– Я тоже это знаю. И я знаю, что мы не должны оставаться наедине, поскольку, несмотря на все добрые намерения, всегда будет происходить одно и то же.

Аманда встала, плотнее запахнув накидку, чтобы прикрыть платье с распущенной шнуровкой, и поднесла руку к его губам.

– Я только хочу, чтобы вы сказали мне, почему вы не желаете жениться.

Рекс коснулся воротника ее синей накидки, по которой ее опознали ночью в парке.

– А я хочу знать, с кем вы тайно встречались.

Оба в молчании вернулись в гостиную.

Аманда пошла наверх плакать. Рекс вышел из дома, зная, что в его стенах ему нет покоя. Он решил проверить наблюдателей, которых нанял сторожить бывшего камердинера Холи в доме судовладельца. Дэниел отправился в пригород на бои боксеров, поэтому Рекс, к досаде напыщенного кучера леди Ройс, взял с собой Верити. Рекс вышел из кареты за несколько домов до цели, чтобы пройтись, собраться с мыслями, найти способ договориться со своей совестью. Неторопливо шагая, он ни на что не обращал внимания, не прислушивался ни к шагам, ни к интуиции. Верити, к счастью, это делала. Шерсть у нее на загривке встала дыбом. Опустив голову, собака зарычала.

Рекс выхватил из трости шпагу.

– В чем дело, девочка?

Что может сделать тонкий клинок против человека, швырявшего в голову Рекса кирпичи?

Не много.

Глава 26

Рексу казалось, что он умер и смотрит сверху на свое тело. Он почему-то раздвоился. Он тряхнул головой, и это было ошибкой. Кузнец сатаны начал стучать молотом по его черепу как по наковальне. Рекс поднял руку к виску. Снова ошибка. Почти всю голову закрывала огромная повязка, под которой пульсировала чудовищная боль. Потом чья-то рука поднесла к его губам стакан.

– Выпейте, это поможет.

– Я умер?

– Пока нет. Хотя сильно контужен.

Голос был знаком, но не его. Рука, державшая стакан, тоже не его. Рекс попытался сфокусировать взгляд. Это его спальня в Ройс-Хаусе. У незнакомца такие же черные волосы, те же самые синие глаза с черным ободком, но никакого мундира. Его одежда хорошо скроена, обувь до блеска начищена. Он старше, немного тяжелее, но достаточно похож на Рекса, чтобы быть его…

– Черт побери, вы то самое «обязательство», которое мой отец имел все эти годы.

Мужчина слегка поклонился и нахмурился.

– Я предпочитаю слово «родство». Лорд Ройс мне ничего не должен, но был безмерно щедр. Не многие мужчины в его положении были бы так великодушны и добры. Вам повезло с отцом.

Рексу пришлось сосредоточиться, чтобы незнакомец не двоился перед глазами. Получалось не очень хорошо.

– Но кто? Как?

– Вы можете назвать меня Харри.

– Как Дьявола![6]

– Другие тоже отметили сходство, – рассмеялся Харри.

Если голова Рекса раньше шла кругом, то теперь в ней бушевала буря. Потом до него дошло еще кое-что.

– Господи! Вы здесь, в доме моей матери! Если это не расстроит ее пищеварение, то я уж и не знаю, что для этого надо.

– Признаю, положение неловкое.

Черт, Рексу самому было неловко находиться в Ройс-Хаусе, а ведь графиня – его родная мать. Если бы ему мозги не отшибли, он мог бы понять суть дела или сообразить, какие вопросы задать первыми.

– А ваша? – спросил он первое, что пришло в голову.

Незнакомец сел на стул у кровати Рекса, будто давно был здесь и намеревался остаться.

– Моя мать давно умерла. Она была танцовщицей, говорят, красавицей, мечтой молодого мужчины. Холостого, должен добавить. Когда она умерла, ваш отец… мой отец взял на себя ответственность и поместил меня в замечательную семью. Я получил прекрасное образование, исключительные возможности для карьеры, доступ в места, куда отпрыску оперной танцовщицы путь заказан, и все это благодаря лорду Ройсу.

– Можете вы… То есть… Черт! Я не думаю, что вы сын моего отца.

У Харри лицо скривилось, будто ему в рот попала какая-то тухлятина, и это было ответом на невысказанный вопрос Рекса.

– Вы знаете, что я говорю правду, но полагаю, хотите проверить мои способности. Да, я могу чувствовать правду. Это ужасно неудобно на званых обедах, но я лелею этот дар как часть своего наследства, как еще один подарок от моего родителя.

У Рекса раскалывалась голова. Он понимал, что нужно выяснять более важные факты, но он должен знать ответ на мучивший его вопрос.

– Так вы не считаете это бременем?

– Бремя? Когда я могу помочь спасти цивилизацию? Я знаю, что могу сделать мой небольшой уголок мира лучшим местом. Разве возможно получить большее удовлетворение? Признаю, я считаю необходимым держать это в тайне, но ведь я скрываю и свое истинное происхождение. Не странно ли, что семья, столь привязанная к правде, скрывает это от остального мира?

Рекс не мог рассуждать достаточно здраво, чтобы распутать этот узел. Но не оставлял тему, которая мучила его всю жизнь.

– Вы не обижаетесь, что не такой, как другие?

– Я расплачиваюсь за выпавший мне шанс. Я могу достигнуть многого, того, что мало кто может сделать. Я знаю, что вы оказали неоценимую помощь армии. Разве это не приносит вам удовлетворения?