Дженна Питерсен - Желание герцога

Герцогиня долго смотрела на него, потом — на протянутую руку. Наконец взяла ее.

— Генри, — медленно произнесла она, словно пытаясь осмыслить сказанное. — Это имя не подходит тебе, ты — Саймон, — покачала она головой.

Он закрыл глаза, когда она мягко убрала свою руку. Это было самое большое признание, которое он когда-либо получал от этой женщины. Но теперь, когда ему стало известно все, этого было достаточно.

— А что насчет других? — спросил Саймон.

— Других внебрачных детей? — нерешительно переспросила герцогиня.

Саймон кивнул.

— Твой отец был занятым человеком, — отворачиваясь, прошептала герцогиня. — Неспособным контролировать себя, независимо от того, соблазнял ли он служанку или даму из высшего общества. Он считал это испытанием, а я думаю, он тайно обожал разбрасывать свое семя по всей Англии. Я знала о его победах, иногда я даже знала, что это заканчивалось рождением ребенка, но больше мне ничего не известно. Мы ведь почти не разговаривали, если ты помнишь.

Саймон знал, что это правда. Отец и герцогиня никогда не были близки. Будучи ребенком, он осуждал ее за холодность, а отца уважал за доброту.

Как сильно все изменилось теперь. Сейчас поведение отца он расценивал как лицемерную позу, а ответ герцогини — как сдержанную оценку того, через что ей пришлось пройти.

— Спасибо, что вы рассказали мне все, что знали, ваша светлость, — тихо сказал Саймон. — Я понимаю, насколько трудно вам было сделать это.

Герцогиня повернулась и долго смотрела на него.

— Я полагаю, — глухим голосом начала она, — что теперь ты выгонишь меня из этого дома и из других домов, которые тебе принадлежат. Ты захочешь наказать меня за ту роль, которую я сыграла в этом обмане. Я ведь не твоя мать. Ты ничего мне не должен.

Саймон смотрел на нее, не веря своим глазам. Прошло несколько мгновений, прежде чем он обрел способность говорить.

— Мадам, я вижу, вы плохо думаете обо мне. Я надеюсь, вы понимаете, что, поневоле или нет, воспитали меня гораздо лучше.

На лице герцогини появилось удивление и надежда. И этого хватило, чтобы разбить сердце Саймона. Она действительно не ждала доброты от него. И Саймон подумал, что в этом вина отца: герцог был не слишком добр к этой женщине.

— Это ваш дом, ваша светлость, — тихо сказал Саймон. — На этой земле живет ваш сын. Почему, скажите на милость, я должен отсылать вас подальше от него? Вы нужны моему брату, это стало понятно с первых же минут разговора с ним. Все время, пока я был там, он только о вас и говорил. Если бы вы уехали надолго, он бы пропал.

— Ты не станешь заставлять меня уехать от него?

От переполнявших ее эмоций у герцогини дрожали плечи.

— Если хотите, то поблизости с этим домиком я построю дом для вас, и вам не придется далеко ездить, чтобы увидеть сына. Со временем, может быть, вы даже перевезете его сюда, чтобы вы всегда могли быть вместе. Или мы расширим его нынешний дом, чтобы вы могли жить вместе с ним, если хотите. Мне кажется, вы слишком долго были разлучены друг с другом.

Герцогиня долго молчала, а потом подошла к Саймону и обняла его. Объятия длились всего несколько секунд, но за это время он успел почувствовать от нее тепла больше, чем за тридцать лет лжи, в которой они жили.

Герцогиня опустила руки и отошла от него. Это все, на что он мог рассчитывать, он не стал бы требовать большего.

— Спасибо, — обронила она, расправляя плечи. — А сейчас прошу простить меня, день был тяжелый. Думаю, что поужинаю здесь и лягу спать пораньше. А тебя с будущей женой оставляю позаботиться о гостях сегодня вечером.

Лиллиан и Саймон поняли, что пора уходить. Она коротко кивнула его матери, направляясь вместе с Саймоном к выходу, но герцогиня никак не отреагировала на это и поспешно закрыла дверь у них за спиной.

Они долго смотрели друг на друга, потом Лиллиан едва заметно улыбнулась Саймону.

— Если то, как твоя мать проводила меня, является хоть каким-то знаком, значит, все нормально.

— Да, — улыбнулся Саймон, несмотря на всю тяжесть переживаний, обрушившихся на него сегодня, — она по-прежнему презирает мой выбор, но мирится с ним. Я полагаю, это означает, что она каким-то удивительным образом принимает меня.

Но когда они вместе направились по коридору, Саймон не удержался и оглянулся назад, раздумывая, каким будет его будущее теперь, когда все секреты раскрыты.

Глава 22

Хотя Лиллиан ничего не сказала Габби о том, что ей было теперь известно, и не собиралась никогда этого делать, подруга заметила ее напряженное состояние, когда они вместе ужинали. Повисшая за столом атмосфера меланхолии, отсутствие герцогини и ее дочери, которая отправилась к матери, явно указывали на то, что что-то случилось. Даже тетушка Габби, похоже, почувствовала это, потому что ела молча.

— Вы все еще планируете пожениться, когда мы вернемся в Лондон? — нарушила тишину Габби.

Саймон оторван взгляд от тарелки, и Лиллиан была готова расцеловать подругу. Впервые за все это время попытка завязать беседу отвлекла Саймона от его мыслей.

— Конечно, — кивнул он. — Примерно час назад я получил письмо от своего адвоката, в котором он сообщает, что разрешение получено. Как только приедем в Лондон, мы можем пожениться.

Лиллиан с отсутствующим видом кивнула в ответ и почувствовала, что Габби смотрит на нее. Все это время она избегала взгляда подруги, потому что понимала, как интересно Габби, сказала ли она Саймону правду о цели своего приезда сюда. Лиллиан тяжело переживала, что до сих пор не сделала этого, но в такой суматохе она так и не нашла подходящего времени. Когда они поженятся, возможно, сделать это будет проще. Но даже от мысли о том, что придется ждать, все сжималось внутри.

— Я надеюсь, вы будете очень счастливы, — пробормотала Габби, улыбаясь Саймону.

— Полагаю, ты станешь нашей свидетельницей, — улыбнулся в ответ Саймон.

— Конечно, если Лиллиан пожелает, я с радостью засвидетельствую ваш брак.

— Ну кто же еще будет стоять со мной рядом? — Лиллиан взглянула на подругу. — Только ты и, может быть, Люсинда. Правда, я сомневаюсь, что она придет, она все еще в трауре.

— Люсинда? — нахмурился Саймон.

— Люсинда Стоунуорт, — пояснила Лиллиан. — Ее муж умер год назад, и она все еще в подавленном состоянии.

— Да, я вспомнил, — кивнул Саймон. — Теперь титул перешел к брату мужа, и это вызвало возмущение в обществе. — За столом вновь повисло молчание. — Но это заставляет задуматься, правда? — нарушил тишину Саймон.

— О чем? — удивилась Лиллиан.