Ханна Хауэлл - Только для тебя
Саксан кивнула, нагнулась и поцеловала его в губы. Быстро взглянув на мужа, она поняла, что вложила в этот поцелуй гораздо больше чувства, чем собиралась, но ей было все равно. Ботолф чуть было не умер и если обратил внимание на страстность ее поцелуя, то, вероятно, припишет это драматизму момента.
– Спокойного сна, Ботолф, – прошептала Саксан и направилась к тюфяку.
– Ты спишь здесь? – спросил он, когда жена улеглась.
– Временно. Мы поговорим об этом позднее.
– Обязательно поговорим.
Саксан улыбнулась, обрадовавшись тому, что муж собирается с ней спорить. Это доказывало, что силы возвращаются к нему. Немного погодя она услышала, что вернулся Крошка Питер. Зная, что оставляет мужа в надежных руках, Саксан погрузилась в сон.
– Ты видишь, мама, на чем она спит?
– Тихо, Ботолф. Это только несколько дней. Ей нужно находиться рядом с тобой.
Саксан прогнала остатки сна. Голос Ботолфа окреп и стал больше похожим на прежний, что явилось следствием нормального сна и отсутствия лихорадки и развеяло ее последние сомнения относительно выздоровления мужа. Она потянулась и поняла, что голодна – впервые с тех пор, как раненого Ботолфа привезли в Регенфорд.
– Я знаю, что ты не спишь, – произнес Ботолф, несмотря на просьбу матери не разговаривать.
– Как я могу спать, если ты визжишь как резаный поросенок? – Саксан подмигнула леди Мери, поспешившей помочь ей подняться. – Ты быстро сделался словоохотливым, муж мой.
– Тебе повезло. Я еще слишком слаб, чтобы кричать, – пробурчал он, обмениваясь с женой поцелуем. – Я был вчера не в состоянии заметить, что твоя постель не годится для женщины в положении.
– Ты говоришь громко и длинно. Это хороший признак.
– Саксан! – Ботолф строго посмотрел на улыбающуюся мать. – Тебе нельзя спать на холодном влажном полу.
– Между мной и полом тюфяк, овечья шкура и простыня. – Она погладила мужа по щеке, радуясь здоровой прохладе его кожи. – Я проведу здесь еще одну ночь, а затем найду более подходящее ложе. Теперь же я должна принять ванну и позавтракать.
– Ешь как следует, – бросила ей вслед леди Мери. – Я посижу с Ботолфом.
И она поставила поднос с едой на кровать сына.
– Саксан плохо ела все это время? – спросил Ботолф, глотая горячий бульон.
– Она и ела, и спала достаточно хорошо, хотя, конечно, не так, как тебе хотелось бы. Саксан хорошо понимает, что все это сказывается на ребенке. Однако ей надо было также сидеть возле тебя.
– Ну, ей не стоило так усердно исполнять свой долг по отношению ко мне. Будущий ребенок намного важнее.
– Странно, что мужчины, которые считают себя способными командовать другими, могут иногда быть такими глупцами, – пробормотала леди Мери.
Ботолф удивленно уставился на мать:
– Что ты хочешь сказать?
– Ты в самом деле думаешь, что долг держал это дитя у твоей постели день и ночь? Долг требовал только, чтобы она обеспечила тебе наилучший уход. Наверняка не долг заставил ее обидеть священника, назвав его стервятником, и отрицать саму возможность твоей смерти. Нет, долг – неподходящее слово, чтобы оценить поведение Саксан.
– А как бы ты оценила его?
– Эта девочка любит тебя. – Леди Мери вздохнула, глядя на нахмурившегося сына. – Ты не хочешь, чтобы жена тебя любила?
– Я хочу спокойной семейной жизни, – сказал он, борясь с внезапным приливом радости, который почувствовал при словах матери. – Любовь не всегда приносит спокойствие и счастье. Я уже имел возможность в этом убедиться.
– Нет, ты имел дело с бессовестной шлюхой, которая не поняла бы, что такое любовь, даже если бы сам Господь Бог объяснил ей это. Элис нравилось, что ты любил ее, но сама она любить не умела. Брак с ней не дает тебе права говорить, что ты познал любовь.
– Я был глуп, позволив заманить себя в ловушку красивыми словами о любви.
– Разве Саксан давала тебе повод думать, что она хочет поймать тебя в ловушку или как-нибудь обмануть?
– Нет, но она знает, что у нее нет надо мной власти. Я не давал ей такую власть.
– И изо всех сил стараешься никогда не дать, – сказала леди Мери тихим, печальным голосом. – Я не представляла себе, как глубоко Элис ранила твое сердце.
– Да, она дала мне урок, и я хорошо усвоил его.
– Нет, ты неверно усвоил урок, решив, что действия бессердечной развратной женщины отражают поведение всех женщин, включая меня. Я думала, что, несмотря на свой горький опыт с Элис, ты с моей помощью убедишься, что не все женщины на нее похожи. Вместо этого ты ставишь слова Элис выше моих, предпочитая видеть только самое плохое.
– Нет ничего плохого в том, что я осторожен. – Ботолф поежился под сердитым взглядом матери.
– Дело не в осторожности. Ты запер свое сердце. Разве покушения Сэсила заставили тебя не доверять всем остальным людям? Конечно, нет. Естественно, ты осторожен, но все же ты по-прежнему веришь друзьям. Однако предательство одной глупой девчонки побуждает тебя не доверять женщинам.
– Дело не только в Элис. – Ботолф хотел оправдаться, но вдруг его аргументы показались ему глупыми. – При дворе много женщин, подобных Элис.
– И ты осмеливаешься судить о мире по тому, что происходит при дворе! Ты что, действительно представляешь мир наполненным льстецами, шлюхами и интриганами? – Леди Мери покачала головой. – Возможно, это моя вина. Я знаю, что могу быть наивной, чересчур доверчивой и слишком склонной видеть в людях только хорошее. Очевидно, я не подготовила тебя к взрослой жизни, наградив только наивностью, и это заставило тебя чувствовать боль острее других чувств.
Ботолф дотронулся до ладони матери и, несмотря на пронзившую его боль, все же взял ее руку.
– Ты не виновата, мама, – искренне сказал он. Прежде чем леди Мери смогла ответить, вошли Крошка Питер и Хантер. Ботолф вздохнул с облегчением: разговор с матерью начал тяготить его. Но взгляд ее говорил, что разговор не окончен, а только отложен, и Ботолф тихо выругался. Ему больше не хотелось говорить на эту тему, потому что в словах леди Мери было слишком много правды.
Саксан проскользнула в комнату Ботолфа как можно тише, но он сразу проснулся.
– Тебя долго не было, – проворчал он. Она села на краешек кровати.
– Долгая ванна, сытная еда и немного сна. После первых двух мне захотелось третьего. Ты хорошо себя вел?
– Да, меня покормили, искупали, перебинтовали и при этом всячески мной помыкали.
– Ну что ж, я рада, что тебя так хорошо развлекали. Ты поспал?
Саксан поддалась искушению потрогать его лоб и довольно кивнула, обнаружив, что он восхитительно прохладен.
– Да, мне было приказано спать.
