Элизабет Бойл - Ночь страсти
Он взял ее под руку и повел на палубу, где стоял накрытый белой скатертью стол с серебряными приборами. В тяжелом канделябре дрожали свечи, а блюдо было оправлено в золото. На одном конце стола стояла корзина с фруктами и лежал сыр, откуда-то доносился соблазнительный аромат свежеиспеченного хлеба.
Ночь была тихой и теплой, и, если не замечать повреждений «Сибариса»и валявшихся вокруг обломков дерева, все свидетельствовало об элегантной и утонченной трапезе.
— Нам следовало бы пообедать в каюте капитана, но мы все еще ищем тайник с контрабандой. — Он взглянул на нее, словно думал, что ей есть что сказать на этот счет.
— Извините мою невежественность в этом вопросе, капитан Бертран, но разве такие вещи перевозятся не в трюме?
Он засмеялся.
— Да, если бы это было бренди или голландские кружева, но капитан Данверс больше чем контрабандист. Я полагаю, он — шпион.
На это Джорджи рассмеялась.
— Что так развеселило леди? — Вопрос исходил от незнакомца, который выступил из тени искореженной палубы.
Непередаваемая словами властность этого человека была очевидна — и по тому, как сразу же начал раскланиваться и расшаркиваться капитан Бертран, и по тому, как молниеносно его глубокий впечатляющий голос вызвал мурашки на коже Джорджи.
— Ах, монсеньор, вот и вы, — произнес Бертран, распрямляясь после низкого поклона. — Я уже начал сомневаться, что вы удостоите нас своим обществом. — Он обернулся к Джорджи: — Наш гость предпочитает тень, поскольку живет в страхе, что его раскроют. — Бертран махнул рукой в сторону накрытого стола. — Ну же, Мандевилл, эта мадам абсолютно надежна, вам нечего бояться ее общества. За исключением того, что вы можете влюбиться в ее совершенную красоту.
Джорджи не обратила внимания на грубую лесть Бертрана; она была столь же масленой, сколь противным был сам говоривший, и она сосредоточила все внимание на новом члене их компании.
— Вы устроили настоящий пир, капитан, — произнес Мандевилл, осторожно приближаясь к столу. — Но компания очаровательной мадам, которую вы обнаружили на корабле, поистине главное блюдо.
Скрывавшийся поначалу в темноте, он появился из тени — с накидкой на плечах и черной повязкой на глазу. Мандевилл мог быть самим дьяволом. Низко надвинутая на брови треугольная шляпа скрывала черты его лица, а остальная черная одежда помогала ему при необходимости растаять в ночи.
Но Джорджи больше всего испугало то, что он показался ей странно знакомым — что-то в его голосе, надменной линии плеч пробудило в ней смутные воспоминания.
А когда он взял ее руку и запечатлел на кончиках пальцев учтивый холодный поцелуй, она испытала леденящий страх.
— Мы когда-нибудь встречались, мадам? — спросил он, выпуская ее руку и наклоняя голову, чтобы получше разглядеть ее.
Вокруг единственного глаза, который она могла видеть, лежали морщины, лицо было обветренным. Судя по голосу, Джорджи решила, что он еще довольно молод, но теперь, глядя на него, поняла, что он, должно быть, много старше. Возможно, такого же возраста, как и дядя Финеас, хотя гораздо более стройный.
— Я собиралась спросить о том же, — призналась она, садясь за стол и пытаясь вытянуть из своих перепутанных воспоминаний, где она могла видеть этого человека раньше.
Он покачал головой:
— Полагаю, что нет, так как я запомнил бы вас. Я никогда не забываю увиденных лиц.
Убийственная безапелляционность его слов заставила бешено забиться сердце Джорджи.
Бертран занял свое место и махнул салфеткой в сторону юнги, стоявшего у другого конца стола. Парнишка подскочил и начал разливать вино.
— Мадам Сент-Антуан, позвольте мне представить вам месье Мандевилла. Он присоединился к нам с…
— Зачем это, капитан Бертран, — упрекнул тот. — Мадам не интересуют наши дела. Сегодня мы обедаем как друзья. Разве это не приятно, мадам?
— Безусловно, — ответила Джорджи, всем сердцем желая, чтобы они именно начали обсуждать дела.
Ей необходимо было узнать, как далеко зайдут французы в поисках информации, которую вез Колин, и кем был этот опасный человек слева от нее. — Я только надеюсь, что ваши дела не задержат наше возвращение во Францию.
— Нет, мадам. Поскольку утром я отправляюсь продолжать мою миссию.
«Утром я отправляюсь…»
Рука Джорджи дрогнула, когда она потянулась за бокалом с вином, и часть содержимого выплеснулась на стол. Она пробормотала извинения и объяснила происшедшее:
— Боюсь, так никогда и не научусь обедать на борту корабля.
Мужчины рассмеялись, приняв ее извинения и объяснения.
«Утром я отправляюсь…»
Почему при этих словах ее руки задрожали, а сердце замерло? Она была готова поклясться, что слышала их раньше, и они были произнесены этим же человеком. Но этого не могло быть.
Капитан Бертран налил ей второй бокал вина.
— Вы раньше смеялись, мадам Сент-Антуан, над моим утверждением, что «Сибарис» — шпионский корабль.
— На самом деле меня позабавила идея, что его капитан — толковый человек. Боюсь, он достаточно глупый и невежественный. И недостаточно хитрый, чтобы обмануть кого-либо.
Мандевилл начал резать мясо на тарелке, но остановился с зажатым в руке ножом.
— Почему вы так считаете?
— Обратите внимание на его манеры, его речь. Его французский ужасен. Он не шпион. Просто авантюрист.
Капитан отломил кусочек от ароматного каравая.
— Именно из таких людей получаются наилучшие агенты. Боюсь, представительницы вашего пола часто заблуждаются в таких делах.
Мандевилл склонился над своей тарелкой.
— Возможно, вы ошибаетесь, мой капитан. У мадам была уникальная возможность близко наблюдать нашего противника.
— Близко? О нет, — запротестовала Джорджи, стараясь проявить уместное в подобной ситуации возмущение.
— Мои извинения, — произнес Мандевилл. — Но ваша близость к этому человеку может дать нам ключи к тому, что мы ищем.
— Я всячески старалась избегать этого мужлана, монсеньор. — «Вам даже не догадаться, до какой степени», — хотелось ей добавить, но вместо этого она сказала: — Сомневаюсь, что смогу быть вам полезной.
— Нет, можете. Начнем с того, сколько времени вы находились на этом корабле.
Джорджи приложила пальчик к губам.
— Хм. Боюсь утверждать, но по меньшей мере два месяца. Я долго упрашивала этого тупицу взять за нас выкуп или высадить в приличном порту, но он отказался, перебираясь из одной дыры в другую и забирая самый жалкий груз.
— А пассажиров? — спросил как бы между прочим Мандевилл, отрезая кусочек мяса. — Например, мужчину в последние несколько дней. Его должны были подобрать поздно ночью. Англичанин.
