Ханна Хауэлл - Серебряное пламя
– Ты заснула, дорогая? – поддразнил он, не дождавшись ответа.
Шайн покачала головой, крепче обняв его:
– Нет, я пытаюсь набраться у тебя силы. Мне очень жаль, что я оказалась настолько слабой. Слезами горю не поможешь.
– Ты не плакала. Не надо думать о себе хуже, чем ты есть.
– А что я должна о себе думать? Меня отослали в мою комнату и дали успокоительное, как какой-то истеричной девице. Стыдно даже вспоминать об этом.
– Ты слишком сурова к себе. Было бы странно после всего, что случилось, не расстроиться. Но ты быстро пришла в себя и теперь сможешь делать то, что необходимо. Это скорее говорит о силе, а не о слабости.
– Надеюсь, ты прав. Мне понадобится много сил. Ты сказал, что от меня потребуются какие-то действия. Что, по-твоему, это может быть?
Гэмел пропустил сквозь пальцы прядь ее волос.
– Броуди потребует, чтобы ты приехала к ним в обмен на близнецов.
– Я тоже так думаю. Мне нужно набраться смелости, чтобы отдаться в руки моих врагов.
– Вот подобную глупость как раз не следует делать. Мне казалось, что мы уже договорились на этот счет. – Гэмел прижал пальцы к ее губам, не давая возразить. – Если ты поступишь так, как они хотят, мы проиграем. Это не спасет близнецов. Если они предложат обмен, тебе надо отказаться.
– Я не смогу, – прошептала она, убрав его руку.
– Сможешь. Когда придет время, мой отец проинструктирует тебя, что говорить и как себя вести. Ты достаточно умна, Шайн, чтобы понимать, что в наших интересах тянуть время. – Он облегченно вздохнул, когда она после некоторого колебания кивнула.
– Ждать всегда так трудно.
– Да, – шепнул он, думая, что и сам ждет какого-нибудь знака или слова от Шайн, свидетельствующего о том, что он ей не безразличен.
Шайн прикусила губу, чтобы не дать вырваться словам любви или безумной клятве навсегда остаться с ним. С каждым днем она все больше убеждалась, что Гэмел разделяет ее чувства и только ждет знака с ее стороны, чтобы открыть ей свое сердце. Порой она эгоистично подумывала о том, чтобы подтолкнуть его к признанию. Тогда, покинув его, она могла бы лелеять в памяти сказанные ей ласковые слова. Но она знала, что никогда так не поступит. Это было бы слишком жестоко по отношению к чувствам Гэмела и слишком болезненно для его гордости. Оставалось только надеяться, что ее осмотрительное поведение смягчит его горечь. При мысли, что он может возненавидеть ее, Шайн содрогнулась.
– Ты замерзла. – Отстранившись, Гэмел плотнее запахнул на ней плащ и взял за руку. – Нам лучше вернуться. Скоро утро, и тебе следует хорошенько отдохнуть, чтобы чувствовать себя сильной и здоровой.
– Думаешь, Арабел попытается нанести удар уже утром? – спросила Шайн, когда они вошли внутрь.
– Скорее всего ей не терпится приступить к действиям.
Детский крик заставил Мартина оторваться от бухгалтерских книг. Он нахмурился, недоумевая, с чего бы ему стали мерещиться подобные звуки. В крепости никогда не было детей. Хотя в окрестностях Дорчебейна имелось достаточно ребят, их редко видели внутри замка. Все знали о ненависти Арабел к детям. К тому же имелись веские подозрения в порочной страсти Малиса к девочкам и мальчикам. Каждый, кто находился под властью Броуди и имел детей, старался держать их подальше от хозяйского взгляда.
Едва Мартин убедил себя, что ему померещилось, как звук повторился, разнесенный эхом по темным коридорам Дорчебейна. Вне всякого сомнения, кричал ребенок, и кричал от боли. Мартин встал со стула, потянулся, разминая затекшие от долгого сидения мышцы, и вышел из тесной комнатки, служившей конторой управляющего. Оказавшись снаружи, он помедлил, прислушиваясь, а затем направился в сторону большого зала. Проскользнув потихоньку внутрь, он едва сдержал возглас изумления.
Малис, широко ухмыляясь, наливал вино в серебряный кубок, который держала не менее довольная Арабел. Смеясь, они чокнулись и выпили. Чтобы понять причину их приподнятого настроения, достаточно было взглянуть на двух мальчиков, стоявших перед ними. Один из них поддерживал другого, стиравшего кровь с разбитых губ. Мартин ни на секунду не усомнился, что это сыновья покойного лорда Броуди. Прошло шесть лет, но он не забыл эти ярко-голубые глаза.
– А, кузен Мартин, – окликнул его Малис. – Иди сюда и выпей в честь нашего триумфа.
Мартин постарался скрыть свое отвращение и, подойдя к столу, принял из рук слуги кружку вина. Приникнув к ней, он украдкой разглядывал мальчиков. Покрытые ссадинами и синяками, они тем не менее старались держаться прямо и не показывать страха. Их храбрость резанула Мартина по сердцу. Он проклял судьбу, которая отдала близнецов в жестокие руки Броуди, а затем проклял и собственную судьбу.
Наступил момент, когда он должен принять решение. Шесть лет назад, когда эти дети бежали из родного дома, он промолчал, но теперь ему придется решиться на большее – помочь им, если он не хочет ощущать их кровь на своих руках. У этих двух мальчуганов больше силы духа, чем у него, подумал он с отвращением к себе. Даже сейчас он колебался, но это больше не повторится, поклялся себе Мартин. На этот раз он воспользуется своей хитростью и изобретательностью во благо. И выберет верный, пусть даже более опасный путь, чтобы сделать то, что считает правильным.
– По тебе не скажешь, что ты очень доволен, – заметила Арабел, подозрительно сузив глаза.
– Просто мне кажется, что рановато праздновать. Девушка пока еще не у вас.
– Зато у нас ее братья. – Схватив одного из близнецов за волосы, Арабел яростно тряхнула мальчика, а затем резко оттолкнула.
– Что ж, половина сражения выиграна, – отозвался Мартин, недоумевая, что за безумие заставляет его подначивать Арабел. Ведь это было очень опасной игрой. – Менее важная половина.
Арабел резко поставила кубок на дубовый стол, покрытый гобеленом.
– Да, это только половина, но очень важная. Эти маленькие ублюдки приведут Шайн Катриону прямиком в наши руки. Она явится сюда, как овечка, идущая на заклание.
– Очень удачное сравнение, моя радость, – проворковал Малис.
Бросив на мужа раздраженный взгляд, Арабел снова обратила свой надменный взор на Мартина.
– Эти дурачки болтались без всякой охраны в окрестностях Данкойла, когда на них наткнулись наши люди. Думаю, к этому времени моя непокорная дочь уже знает, что ее незаконнорожденные братья пропали, и догадывается, у кого они находятся. Как только я сообщу ей, что цена за их жалкие жизни – ее возврат в Дорчебейн, она явится сюда как миленькая.
– И тогда вы отпустите близнецов? – Мартин искренне сомневался в этом и не удивился, когда Арабел рассмеялась. Ему было жаль мальчиков, вынужденных наблюдать ее злобную радость.
