Джоанна Линдсей - Как подскажет сердце
— Эварард, что это еще за штучки? — сурово спросила она.
Роланд не отвечал. Он во все глаза глядел на лицо, которое являлось ему в сновидениях, правда, постаревшее, но все то же лицо, преследовавшее его с самого детства. Он не в силах был вымолвить ни слова.
Из глубины апартаментов донесся глубокий, звучный смех. Низкий мужской голос весело разговаривал с невидимым собеседником. Баронесса побледнела, отступила назад и покачнулась, словно собираясь упасть. Роланд шагнул вперед, чтобы поддержать ее, но она вскрикнула и застыла на месте, с расширенными не то от ужаса, не то от удивления прекрасными глазами, и он не осмелился прикоснуться к ней. Роланд не мог отвести взгляд от лица баронессы, а она — от его лица. Наконец женщина дрожащей рукой дотронулась до щеки рыцаря. Прикосновение было очень мягким.
— Рауль, — прошептала она, и, казалось, это слово вырвалось из ее груди вместе со вздохом. Она снова отступила на шаг и закричала:
— Годдард! Годдард, иди скорее! — Из дверей, находившихся у нее за спиной, выбежал мужчина, и дама, едва совладав с собой, попросила:
— Скажи мне… скажи, что я не сплю. Скажи, что это не видение, Годдард!
Он остановился и, едва взглянув на Роланда, стал серым, как пепел. Роланд попятился и оказался в дверном проеме рядом с Брижит: он видел перед собой лица, воплотившиеся из ночных грез.
— Рауль? — проговорил мужчина.
Роланд переводил взгляд с незнакомца на его жену, потом на Брижит, затем снова на незнакомца, и его смущение постепенно сменялось раздражением.
— Я Роланд из Монтвилля, — внушительно произнес он. — Мое имя не Рауль!
Из соседних апартаментов показалась молодая дама, которую Брижит видела сегодня утром с Эварардом де Мартелем. Заметив Роланда, она тоже вскрикнула. Ее встревоженный супруг быстро вышел следом.
— Эмма, что с тобой? — спросил он, но когда проследил за взглядом жены, на его лице изобразилось удивление, граничащее с испугом;
— Мой Бог! — с трудом выдавил из себя Роланд. Минуя барона и баронессу, он медленно направился к Эварарду, словно что-то неумолимо притягивало его к двойнику. Как в зеркале, он видел самого себя, каждую свою черточку, но в другом человеке.
Молодые люди были одного роста и глядели друг другу прямо в лицо. Наконец двойник поднял руку и осторожно, как будто не доверяя себе, дотронулся до щеки Роланда. Рыцарь замер, его взор был прикован к этому человеку.
— Брат! — воскликнул Эварард.
В глазах Роланда промелькнула боль, потому что это восклицание все объяснило ему. Весь ужас его жизни, пустого, одинокого детства мгновенно пронесся в сознании, и он обернулся к барону и его жене.
— Неужели так необходимо было избавиться от меня? — прошептал он с горечью в голосе. — Наверное, двоих сыновей вам показалось слишком много? Или я успел еще в пеленках заслужить вашу нелюбовь?
— Господи, Рауль, ты ошибаешься! — в ужасе вскричал Годдард. — Тебя забрали у нас, украли!
Роланд недобро и недоверчиво поглядел на него и решительно направился к двери.
Угадав его намерение уйти, так и не узнав, что хотят сказать ему эти люди, Брижит быстро захлопнула дверь и встала перед нею, преграждая путь. Но Роланд схватил ее за запястье, рывком распахнул дверь и вытолкнул девушку из комнаты в коридор.
— Ты не можешь уйти! — закричала она, пытаясь остановить своего спутника. Но тут он заглянул ей в лицо, и Брижит прочла в его глазах невыносимую боль и страдание. И когда Роланд обнял ее за плечи и притянул к себе, она почувствовала, как содрогается его тело.
— Я не могу поверить им, Брижит. Тогда мне придется убить Лютора! — прошептал он.
— Нет, Роланд! Нет. Ты должен понять его. Представь, до чего Лютору хотелось сына, если он пошел даже на такое…
— Да он же загубил мою жизнь!
Эварард выбежал следом за Роландом и Брижит, но сразу остановился, увидев прильнувших друг к другу молодых людей и услышав, о чем они говорят. А Брижит тем временем твердо убеждала своего спутника:
— Ты обязан вернуться туда, Роланд. Нельзя отвергать их. А твой брат? Неужели тебе не интересно? Разве ты совсем не хочешь знать его? — подолом своего плаща она осушила его глаза, удивившись, что он вообще умеет плакать.
— Ах, cherie, — рыцарь нежно поцеловал ее, — что бы я делал, не образумь ты меня?
— Ты бы со мной сразился, — наконец вмешался Эварард, — потому что я все равно не отпущу тебя.
Роланд обернулся и увидел стоявшего неподалеку брата. При виде стройной фигуры и щегольского наряда Эварарда его лицо озарила неожиданная задиристая улыбка:
— Нелегко бы тебе пришлось. Я вижу, ты не военный человек.
— А я вижу, что ты — как раз наоборот, — ответил Эварард, широко улыбаясь.
Потом снова установилось молчание, во время которого молодые люди разглядывали друг друга. Брижит покачала головой: Роланда все время нужно было подталкивать.
— Да ну иди же. — Она направила его вперед. — Поздоровайся с братом как следует. Не мудрено, что он сам не решается приблизиться к тебе: кто угодно испугается твоего недоброжелательного лица.
Роланд очень медленно направился к Эварарду, обхватил его за шею и заключил в свои медвежьи объятия. Брат рассмеялся, а Брижит расплакалась.
Когда вся троица вернулась в комнату, Элеонор рыдала, уткнувшись в грудь Годдарда. Он тихонько тронул ее за плечо, чтобы показать, что Роланд вернулся, и когда мать увидела его, то заплакала еще сильнее. Наконец, Элеонор подошла к сыну, с которым так долго была разлучена, и взяла его лицо в свои ладони. Глаза ее блестели от слез, а Роланда вдруг бросило в холод, а потом сразу в жар. Он едва дышал и все не отводил от нее взора. Это была мать, его собственная мать. С глубоким, выстраданным стоном он заключил ее в объятия и спрятал свое лицо, уткнувшись ей в шею и бормоча что-то, предназначавшееся только для нее.
— Мой Рауль, — шептала она, не отпуская своего мальчика. — Когда ты вышел в эту дверь, я подумала, что снова теряю тебя. Я бы не перенесла еще одной утраты. Но ты вернулся, мой малыш, ты вернулся ко мне.
Роланд рыдал. Мать. Как она нужна была ему, когда он был маленьким. Как тосковал он по ней, сам не понимая, что за чувство им владеет! И теперь эта женщина, переполненная любовью, которой ему всегда так не хватало, стоит перед ним.
Годдард подошел и тоже обнял сына. Он молчал, сглатывая скупые слезы. Роланд слегка сконфузился. Мать и брат — дело совсем новое, но отец у него вроде бы уже есть. Однако теперь выясняется, что Лютор не был его отцом. Собственно, он никогда и не казался Роланду родным и близким.
В конце концов молодой человек ответил на объятия Годдарда и вдруг неожиданно рассмеялся и поймал руку Брижит, чтобы привлечь ее к себе:
