Жюльетта Бенцони - Любовь, только любовь
– Что он хочет сделать?
– Явиться ко дворцу герцога Филиппа и бросить ему вызов. Он потребует от него сражаться до победного конца.
У Катрин вырвался крик ужаса. Если Арно посмеет вызвать герцога, он не выйдет живым из города. Кто когда-нибудь слышал о том, чтобы владетельный принц мерился силами с простым дворянином… особенно в смертельном бою! Она жестоко упрекала лекаря в том, что он оставил своего друга в таком припадке безумия. Надо было уговорить его, объяснить ему, что, если он приведет задуманное в исполнение, это будет равносильно самоубийству, если понадобится, связать его…
Абу-аль-Хаир покачал головой:
– Мессира Арно остановить не легче, чем несущийся с гор поток. Он сделает то, что сказал, и я приехал сюда, под предлогом встречи с одним ученым евреем, тайно проживающим недалеко от этого города, потому что ты одна можешь что-то сделать для него.
– Что я могу? Одна, слабая, бессильная.
– У тебя есть любовь Филиппа… по крайней мере, Арно так думает. И, если я хорошо понял, он не ошибается, разве что в том, что считает, что ты давно стала любовницей его врага. Когда он бросит герцогу свой безумный вызов, только твоя рука, в этом нет сомнений, сможет отвратить от него гнев бургундцев. Любимой женщине не отказывают ни в чем… особенно если она еще не принадлежит вам.
– Где сейчас Арно?
В первый раз она произнесла вслух это имя, которое так часто шептала только ради удовольствия почувствовать, как два его слога выкатываются из ее губ.
– Все еще там. Послы скоро расстанутся. Твой муж вернется сюда, а Арно будет сопровождать епископа Клермонского к королю Карлу, который ждет в Бурже. Затем…
Времени было мало. Вспыльчивый характер Арно сделал его очень нетерпеливым. Он был из тех людей, которые, приняв решение, немедленно приступают к действиям, не задумываясь о последствиях. Сообщение о скором приезде Гарена обрадовало Катрин – она рассчитывала, что это ускорит ее представление ко двору. Ей надо приблизиться к герцогу, и чем скорее, тем лучше…
Открывшаяся дверь – это Сара принесла Гедеона, вычистив его клетку, – вывела Катрин из задумчивости. Абу-аль-Хаир с радостным криком вскочил и бросился к птице. Он принялся ласкать ее, осыпая короткими, нежными и гортанными словами на своем родном языке. Катрин хотела уберечь его от грозного клюва птицы, потому что Гедеон мог рассердиться, но, к своему большому удивлению, увидела, что птица ведет себя как барышня, отвечающая на ухаживания. Она качала головой, переступала с ноги на ногу и ворковала нежнее горлинки, словно исполняя с маленьким лекарем странный любовный дуэт. Желая показать свои обширные знания, Гедеон вдруг прервал свои любовные излияния и заорал:
– Да здррравствует… герцог!
Затем, скосив на хозяйку круглый глаз, он с вызовом завопил:
– Гарррррен!.. Прррротивный… Гарррррен! Пррррротивный…
– Господи, – простонала Катрин. – Кто мог его этому научить? Если мой муж услышит, он свернет ему шею!
Абу-аль-Хаир от всего сердца смеялся. Он протянул руку, и птица послушно уселась на нее.
– Дай его мне! Мы такие с ним друзья! А в моей комнате никто его не услышит. Я научу его ругаться по-арабски!
Попугай позволил себя унести не только без сопротивления, но с явным удовольствием. Он снова заворковал, и Катрин, стоявшая у камина, глядя ему вслед, подумала, что они с кордовцем до странности подходят друг другу. Тюрбан Абу-аль-Хаира и перья на голове Гедеона были одного и того же огненно-красного оттенка. Но когда дверь за ними уже закрывалась, она еще спросила:
– Почему вы думаете, что я являюсь причиной тех чувств, которые ваш друг питает к герцогу Филиппу?
Насмешливая улыбка сморщила подвижное лицо крошечного врача. С попугаем на руке, он слегка поклонился и ответил:
– Мудрец сказал: «Не верь тому, что видишь своими глазами», но об ушах он ничего не говорил. Некоторые люди во сне разговорчивы, и те, кто находится рядом, многое узнают. Да благословит тебя Аллах, роза среди роз!
Гарен вернулся через два дня, изнуренный, взвинченный и явно в очень плохом настроении. Рассеянно взглянув на Катрин, едва коснувшись губами ее виска, объявил, словно о чем-то не имеющем никакого значения, что она должна готовиться: скоро он представит ее вдовствующей герцогине.
– Вас сделают одной из ее придворных дам, и наконец вы завершите ваше светское воспитание.
Если он и удивился появлению в своем доме лекаря-мавра, вызвавшего такое любопытство горожан, то вида не показал. Впрочем, Катрин представила гостя как старого друга своего дяди, и Гарен вроде бы с большим удовольствием познакомился с ним. Он принимал Абу-аль-Хаира с любезностью и радушием, совершенно очаровавшим крошечного лекаря.
– В наше время, когда люди рвут друг друга на части, словно дикие звери, когда они только и мечтают о том, чтобы убивать, грабить или разрушать любым способом, человек науки, утоляющий страдания бедного человеческого тела, – это посланник Бога, – приветливо сказал Гарен. И предложил гостю оставаться в его доме сколько угодно, поддержав Катрин, выбравшую для лекаря комнату с грифонами.
– Эта комната расположена в западном крыле первого этажа. Там легко устроить лабораторию, если вы захотите поселиться здесь надолго… или навсегда.
К удивлению и возмущению Катрин, считавшей, что лекарь связан с Арно, Абу-аль-Хаир рассыпался в благодарностях и принял предложение. А когда позже Катрин упрекнула его за это, он ответил:
– Мудрец сказал: «Ты будешь полезнее другу в доме его противника, но ты должен оплатить свой хлеб, чтобы тебя не в чем было упрекнуть».
Сказав это, лекарь, поскольку Гарен ушел, тоже отправился к себе, чтобы совершить вечернюю молитву.
Молодая женщина удовлетворилась таким объяснением. К тому же она была, несмотря ни на что, счастлива, что он живет у них. Иметь Абу-аль-Хаира под своей крышей значило быть уверенной: будет с кем поговорить об Арно – с человеком, который хорошо его знает, провел с ним месяцы… Благодаря мавру-лекарю она лучше узнавала Арно. Он рассказывал ей о каждом дне его жизни, о том, что он любит и чего не терпит. Как будто молодой капитан отчасти поселился в доме де Бразена. Присутствие Абу-аль-Хаира принесло в него жизнь и тепло. Надолго замершая надежда возродилась, стала сильнее и жизнеспособнее, чем прежде.
По вечерам, пока служанки готовили ее ко сну, Катрин нашла себе новое удовольствие: созерцать свое прекрасное тело. Верная Сара, стоя за ее спиной, подолгу расчесывала шелковые золотистые пряди ее волос, пока они не становились такими же блестящими, как гребень в руках цыганки. В это же время три служанки, протерев Катрин розовой водой, смачивали разными духами разные части ее тела. Сара руководила этим действом и составляла для Катрин благоуханные смеси. Долгое пребывание у купившего ее когда-то венецианского купца сделало цыганку искусным парфюмером. За десять лет, проведенных в лавке аптекаря-бакалейщика, Сара многому научилась, но Катрин совсем недавно открыла этот ее талант.
