Бертрис Смолл - Околдованная
— Пребывание королевы в Шенонсо держится в тайне? — спросила Отем. Муж кивнул. — В таком случае тюремщики наверняка не ожидают потока гостей, верно? — продолжала Отем. — Так что если все дворянство соберется в Шенонсо в День святого Мартина[Одиннадцатого ноября, с корзинами дичи, сыров и яблок для королевы, вряд ли их откажутся впустить. Разумеется, королеве придется приветствовать соседей и благодарить за подарки. Несомненно, в замке поднимутся шум и суета, и среди всей этой суматохи мы незаметно выведем королеву. Вот и все.
Себастьян пораженно уставился на жену. Это и в самом деле просто. Очень просто и в то же время невероятно умно.
— Пожалуй, все может получиться, — медленно произнес он, словно говоря с собой. — Даже наверняка.
Себастьян с уважением взглянул на юную жену. Раньше он не задумывался о том, умна ли Отем, хотя знал, что за ответом в карман она не полезет и остроумия ей не занимать.
Однако эта поистине военная хитрость была достойна прожженного политикана.
— Думаю, мне следует бояться тебя, дорогая, — вздохнул он.
— Только если не сможешь утолить мои ненасытные желания, — милостиво объявила Отем и, проворно взобравшись на него, стала возбуждать мужскую плоть. Добившись своего, она «оседлала» Себастьяна и подалась вперед, довольно жмурясь, когда он стал ласкать ее груди. — О, милый, — стонала она, — о, милый…
Она раскачивалась взад-вперед, поднимаясь и опадая, подобно приливной волне, полузакрыв от наслаждения глаза.
Они обрели блаженство одновременно, и Отем бессильно обмякла на широкой груди мужа.
— Чудесно, — прошептала она ему на ухо, принимаясь лизать мочку. — Нельзя ли повторить?
Себастьян ответил слабым смешком.
— После того как глотну вина, ведьма ты этакая, — пообещал он, гладя ее разметавшиеся волосы.
— Я принесу, — вызвалась Отем и, спрыгнув с постели, налила в кубки своего любимого золотистого вина.
Дождавшись, пока Себастьян осушил кубок, она налила из своего несколько капель на его торс, снова оседлала его и принялась слизывать светлую жидкость. Он лениво наблюдал, как жадно она упивается живительным эликсиром. Язык прошелся по груди, обвел соски, спустился ниже, к животу, круговыми движениями осушая кожу. Себастьян закрыл глаза, отдаваясь чувственному наслаждению. Его плоть наливалась, по мере того как проворный язычок пробуждал ее к жизни. Не в силах выдержать пытки, Себастьян в мгновение ока перевернул ее на спину и одним рывком до конца погрузился в жаркие влажные глубины.
— О да, — прошептала Отем, едва он наполнил ее. — О да!
— Ты — мечта всякого мужчины, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Жена, наслаждающаяся ласками мужа и требующая большего.
Он начал двигаться, делая неспешные долгие выпады.
Отем с глубоким вздохом прижала к себе мужа, забыв обо всем в водовороте наслаждения. Она любила его и его страсть. Их губы встретились в жарком поцелуе, потом его рот коснулся ее шеи. Он лизнул солоноватую кожу, и Отем замурлыкала под ним. Они вместе устремились в вышину и с громким криком нашли нирвану.
— Прекрасна. Умна и ненасытна, — пробормотал он, откатываясь от нее, но не выпуская из объятий.
— Я такая, какой хочет видеть меня мой господин, — тихо ответила она, и оба погрузились в сон.
На следующий день маркиз поговорил с кардиналом.
— Моя жена сказала, что вы не тот, за кого себя выдаете, — признался он. — Она проницательна не по возрасту. Я посчитал нужным сказать ей правду. Не волнуйтесь, ваше преосвященство, она умеет хранить секреты.
— Понимаю, — кивнул Джулио Мазарини.
— Отем, — продолжал Себастьян, — предложила поразительно простой план освобождения королевы.
Он подробно объяснил замысел жены и не забыл прибавить, что уверен в успехе.
Кардинал молча выслушал и задумался.
— Приведите ко мне маркизу, — вымолвил он наконец. — Я поговорю с ней.
Маркиз послал лакея за госпожой. Отем вошла и вежливо поклонилась, не отрывая глаз от могущественного гостя.
— Садитесь, мадам, — попросил он, показывая на стоявшее напротив кресло. — Кого вы попросите участвовать в этом маскараде?
— Моих родственников де Севилей из Аршамбо и других соседей, которым можно довериться, ваше преосвященство.
Мы все верны королю Людовику и не слишком любим принцев и Гонди.
— Никто не должен знать, что я в Шермоне или хотя бы во Франции, — предупредил он. — Скажите, мадам, откуда вы узнали, что королева в Шенонсо?
— Слуги! — воскликнула Отем, широко распахнув глаза. — Разве слуги не знают всего на свете? Нужно очень-очень постараться, чтобы сохранить тайну, иначе скоро вся округа загудит новостями! — Она весело пожала плечами.
Кардинал улыбнулся и кивнул:
— Превосходно, мадам. Вы должны казаться очаровательной, но не слишком умной провинциалкой. Надеюсь, когда все уляжется и власть окончательно перейдет в руки короля, вы с мужем приедете ко двору. Мне понадобятся столь острые глаза и чуткие уши, как у вас, мадам.
— Спасибо, ваше преосвященство, — кивнула Отем, — но я предпочту остаться в глуши и рожать детей.
— Равным образом превосходное занятие, — кивнул Мазарини. — Франции понадобятся образованные молодые дворяне, чтобы достойно служить родине. Ваш план превосходен, и, думаю, мы его примем. Как вы предлагаете замаскировать королеву?
— Только никаких изысканных нарядов, это слишком сложно, — заметила Отем. — Довольно и обычного домино — мы раздадим их всем женщинам с такой же фигурой, как у королевы. Устроим танцы, поднимем шум и среди всеобщего веселья выведем ее величество. Будем надеяться, что когда обнаружится исчезновение королевы, будет слишком поздно. Пусть даже стража пустится на поиски, мы на первое время спрячем ее величество в Шермоне, а сами разошлем с полдюжины экипажей по всем парижским дорогам. Даже если ее в конце концов найдут, никто не посмеет воспрепятствовать королеве Франции вернуться в сыновние объятия. Они побоятся людского осуждения.
— Насколько я слышал, мадам, вы воспитывались в горах Шотландии и никогда не были при дворе, — заметил кардинал.
— Совершенно верно, ваше преосвященство, — кивнула Отем.
— Вы чрезвычайно мудры для простой сельской девушки, — бросил он, пронзив ее подозрительным взглядом.
Отем рассмеялась.
— О, ваше преосвященство, знай вы мою родословную, все бы поняли. В каждом поколении нашего старинного рода были умные, образованные, хитрые и расчетливые дамы. Одна была матерью турецкого султана, другую, основательницу торговой компании, уважала сама королева Елизавета Уважала и завидовала. Моя мать — дочь Акбара, Великого Могола Индии. Женщины моей семьи живут по собственным правилам. Никто и никогда не называл нас простушками. По-моему, не обязательно воспитываться при дворе, чтобы обладать умом или способностью справляться с трудностями. Подозреваю даже, что воспитание при королевском дворе имеет определенные недостатки. Очень легко поддаться лести и погибнуть. Кроме того, моральные принципы придворных, согласитесь, не всегда высоки.
