На той стороне - Елена Владимировна Добрынина
— Ох, Асенька, душенька моя, знать бы наверняка!? — С сомнением заметил Порфирий Игоревич и задумчиво добавил. — Кабы знать, где упасть, соломку бы подстелить.
— Фи, дядя, вы говорите как кухарка Глашка! — Возмутилась Ася. — А между тем мы здесь, и кухарок тут уже лет сто как не наблюдается.
— Задумался я, Асенька. Переживаю, как всё выйдет. — Порфирий Игоревич поднял взгляд на племянницу, отвлекаясь от своих мыслей.
— А вы не переживайте, дядя. Ещё удар хватит! Как пойдёт, так пойдёт. В любом случае, нам не привыкать ошибаться. Да и оступаться не впервой. — Вздохнула девушка.
— Время поджимает, дорогая моя! А мы так и не справились.
Аня переводила взгляд с одного участника разговора на другого и решительно не понимала, о чем они толкуют. Что у них там должно получиться? Что им и где поджимает и причём тут вообще она, Аня? У неё просто сломался телефон и по случайности она пришла именно к тому дому, где обитал Порфирий Игоревич. Или не просто? От мыслей и усталости начинала болеть голова.
— Я вам бесконечно благодарна за крышу над головой и возможность согреться, но может, вы объясните толком, что происходит? — Подала Аня голос.
Ей уже порядком осточертели эти тайны и загадки.
— Всё завтра, — решительно оборвал её Порфирий Игоревич. — Сегодня Вам, Аннушка, отдыхать надобно. Умотались вы бродить под дождём. Допивайте чай и спать, время позднее.
Аня ошарашено смотрела на него. Надо же, так вежливо и с заботой он её послал и запретил даже вопросы задавать. Но делать нечего — ночевать ей негде, телефон не работает и придется лишь покориться судьбе — остаться в этой квартире ночевать. Да и нельзя быть такой неблагодарной, кусалась совесть, люди тебя приютили, а ты тут возмущаешься. Ну подумаешь, говорят что-то непонятное, какая тебе разница? Эти милые люди дают тебе кров. А завтра ты решишь свои вопросы, купишь телефон, позвонишь Владу, пойдешь на второй день конференции. Просто будь благодарной. Аня покорно кивнула головой, мол, как скажете.
— Пойдём, покажу, где ложиться. — Встала со стула Ася. — Кружку оставь, приберу сама. — И вышла в тёмный коридор.
Аня поторопилась встать, опустила кружку с недопитым чаем в раковину и пошла следом за розововолосой Асей.
Её положили в комнате, ближайшей к кухне. Окно из неё тоже выходило во двор, освещенный одиноким тусклым фонарем. Из окна было видно крыльцо черной лестницы и противоположную дальнюю часть двора, где приютились хозяйственные постройки и как будто даже каретный сарай. По жестяному подоконнику окна стучали редкие капли дождя и заглядывала полная луна. В комнате топилась печь-голландка и её живительное тепло согревало и успокаивало. Печь не богата на отделку, покрашена белой краской, но видно было, что она самая, что ни на есть настоящая. Дрова потрескивали внутри и от этого было ещё уютнее. Недалеко от печи Аня увидела расстеленную постель — односпальную кровать у стены.
— Вот твоя кровать, — показала Ася место её ночлега. — Укладывайся, Аннушка.
— А ты где ляжешь? — Зачем-то спросила Аня как будто сквозь пелену. То ли чай был какой-то особый, то ли тепло от печки разморило, то ли сказалась усталость, но она осоловело смотрела на племянницу Порфирия Игоревича. Ни спорить, ни доказывать, что все как-то совсем неправильно, не было ни сил, ни желания. Хотелось только спать.
Ася рассмеялась:
— А я в своей комнате, она дальше по коридору. Не волнуйся, всем места хватит, квартира большая, комнат много. Уборная в коридоре, ну это так, если нужно, — добавила Ася, уже находясь в дверном проеме.
— Угу, — пробормотала Аня. Скинула с ног огромные комнатные тапки, любезно предоставленные хозяевами, стянула джинсы и прямо в своей футболке легла в постель. Удивительное дело, но бельё пахло цветами и летней свежестью, так нежно — нежно, едва уловимо и как будто очень знакомо. С этими мыслями она и уснула.
Глава 8. Странное утро
Аню разбудил стук в дверь. Подскочила, ошарашенно озираясь по сторонам. Где это она? Вся обстановка выглядела чужой и незнакомой. От печи в углу, покрашенной белой краской, всё ещё тянуло теплом.
Помещение было обставлено старинной мебелью вперемешку с новой, типовой из Икеи. От этого создавалось впечатление, что в комнате царит хаос. Кое-где по стенам на уровне лепнины поползли обои, что добавляло спальне некоторую неопрятность. Как будто именно в этой комнате давно никто не жил. В узкой её части, напротив входной двери, виднелось неаккуратно зашторенное окно. Тюль болтался не на всех крючках, был сдвинут, как будто в окно высматривали что-то, а закончив наблюдение, забыли расправить занавеску. Аня поморщилась: терпеть не могла, когда шторы так висят.
Зато хорошо было видно оконную раму, и кажется, она была родной, потемневшей от времени, с облупившейся местами краской. На фоне рамы бросалась в глаза начищенная до блеска бронзовая фурнитура. Из окна, с улицы светило солнце и виднелся клочок синего-синего неба.
Стук в дверь напомнил о себе. Аня подскочила, вспоминая, где она, и пытаясь предположить, кто стучится в двери. В одной футболке прошлепала босыми ногами к двери в коридор, выглянула из комнаты и услышала стук явственнее. Он доносился с той самой черной лестницы, через которую вчера она сама поднялась в эту странную квартиру. Только где же Порфирий, как там его, и племянница-официантка? Почему никто не спешит отворить дверь настойчивому визитеру? Выходило, что она была одна.
От черной лестницы куда-то вглубь убегал тёмный коридор. Из него, успела заметить Аня, выходило множество дверей. В конце коридора, по типовым правилам застройки доходных домов конца XIX века, должна была быть парадная лестница. Но рассмотреть коридор и квартиру Аня не успела.
Проскользнула к входной двери, в которую всё так же настойчиво стучали, и спросила неуверенно:
— Кто там?
— Открой, Аська. — Торопливо и без лишних церемоний крикнул голос за дверью. — Срочное дело к Порфирию Георгиевичу у меня.
Аня растерялась. Во-первых, она не Ася, а во-вторых, имеет ли она право впускать каких-то людей в чужую квартиру? Но с другой стороны, в квартире она была одна и только ей пришлось брать на себя роль хозяйки. А раз
