Кровавый Царский Полигон (СИ) - Маркова-Бабкина Валерия
Проглотив ком в горле, он заговорил еще тише и искреннее.
— И когда я вас впервые увидел… Элизабет, я не мог поверить, что мне так повезло… Что моя будущая жена красавица, умница, что она пример для всех девушек на свете… А как меня восхитило ваше чувство собственного достоинства…
Сердце в груди странно кольнуло и я сама не знаю почему с таким всепоглощающим вниманием на него посмотрела. Хотелось в каждое его слово вслушиваться снова и снова.
— Элизабет, даже не будь вы Королевой, я бы ждал вас годами, чтобы однажды жениться и заботиться о вас. Быть вашей опорой, защитником…
Поверить не могу… Неужели его слова означают, что он в меня… Влюбился?
Так быстро? Так просто?
Так легко этот юноша, притягивающий взгляды всех девушек Звездного, влюбился в тихую отличницу Лизу?
— Но…
Так-так… Наверное, он сейчас как все “рыцари” скажет мне, что он меня не достоин?
Да, я что-то такое встречала в книгах. Вот только я не помню, что дама должна была ответить дальше?
Ладно, если не найду слов, то просто счастливо улыбнусь. Здесь ведь никого нет, можно и со всей искренностью улыбнуться своему… Суженному.
— Элизабет, — еле слышно сказал он, посмотрев прямо в глаза. — Я… Я никогда так сильно не ошибался. До сих пор не могу поверить, что грязная правда о высокородных аристократках оказалась правдой, в том числе и о Вас.
Меня словно ударили кулаком в голову и отправили в нокаут. Я и не поняла как открыла рот от шока, вцепившись в папку с нотами.
Еще раз… Что он сейчас сказал?
Он же не мог сказать, что я как большинство благородных барышень… и Звездного… и не только… люблю куралесить… по ночам… и менять мужчин… “развлечения”… как… как перчатки?
— Прошу меня простить за прямоту и такое прощание, — твердо сказал Риден. — Но я должен еще написать письмо матери перед дуэлью
Осознав, что я все правильно поняла, я и не заметила как выкрикнула:
— Что вы себе позволяете?! — почти сорвалась я на визг. — Д-Д-ДА, КАК ВЫ СМЕЕТЕ?!
Ридиен уже собирался уйти, как вдруг вернулся и эмоционально зло выпалил:
— А вы думали, что я спокойно соглашусь на то, что и для вас нормально переваляться с десятью мужчинами за один раз? Что у Королевы есть привилегии делать это открыто?! — закричал он на весь коридор. — Дать им потрогать себя везде, где только можно?! Оплетать их ногами и…
— Каких еще объятиях?! — почти сорвалась я на слезы. — Я была на тренировке по самбо! И с в-вами з-з-занималась…
— Со мной?! Нет-нет-нет, со мной вы этим не занимались, и, пожалуйста, после “каруселей чужих рук” ко мне даже не подходите!
Он решительно сделал шаг назад и замотал головой.
— Простите, Элизабет, но я не мог слушать и слышать то, что о вас говорили в раздевалке. У меня может быть и нет шанса остаться в живых после дуэли с десятью парнями с военного отделения, но я себя уважаю и моральные принципы, кодекс чести, в отличие от вас всех, у меня есть.
Он неожиданно перешел на очень хороший русский:
— Если слова "как она прыгать на мнэ", "какая она мокрая", "как она капать на лицо", "чудеса тэхники", “таланты в партэр” и “навыки Выше всех похвал” И О МОЙ НЕВЕСТА ТОЖЕ говорить в раздевалка, то я не есть мужчина, если не быть отстаивать свою чЭсть.
Надо было что-то сказать, но слова исчезли. Все в голове было похоже какую-то оглушающую бурю эмоций. Слезы текли по щекам и я даже не видела ничего перед глазами.
Никогда я не чувствовала себя так паршиво, как из-за обманутых ожиданий. Я думала он пригласит меня на свидание… А он…
Он меня… только что… Назвал… Ш-ш-шлюхой? Так ведь трактуют слова про “карусель чужих рук”?
И почему? Потому что другие благородные барышни и правда “куралесят”, а я применяла контактные приемы на тренировке по борьбе?
Не знаю почему я не дала ему в морду. Может быть потому что руки тряслись и сломались ногти из-за того, как сильно я вцепилась в папку с нотами. А может быть потому что я просто сорвалась с места и побежала сама не знаю куда.
Однако не успела я и осознать, что делают ноги, как больно влетела в кого-то.
— Сергей Павлович? — я с трудом подавила всхлип. — Простите, мне нужно на занятия.
Нахмурившись, педагог осторожно взял меня за плечи и внимательно осмотрел с ног до головы. Некоторое время он напряженно смотрел на меня, а после сказал:
— Елизавета Михайловна, вас ждут в общежитии, — мягко и настойчиво произнес он. — Вам привезли документы государственной важности, а также корреспонденцию, которая требует немедленного ответа.
Услышав его тон, я мгновенно проглотила слезы. Вытерла мокрые глаза и нос носовым платком, расправила плечи и с лучшей маской спокойствия и полного самоконтроля, слегка кивнула.
— Ваши фрейлины Мария и Дарья, ждут вас для согласования графика официальных встреч, аудиенций и рабочих поездок.
— Благодарю Вас, Сергей Павлович, мои государственные дела действительно не терпят промедлений, — почти не дрогнувшим голосом, произнесла я.
Все, что он сказал — выдумка. Просто он пытался мне помочь быстро успокоиться и прийти в себя, чтобы не провоцировать слухи. Хотя кто знает, какие разговоры обо мне теперь ходят в кулуарах…
И в Звездном. И в Шотландии. И никому не доказать, что это не так.
Публично — все прилично, а за завесой “тайны”... Чем только не занимаются такие как мы. Нет ни благородства, ни норм морали, ни приличий во взрослой жизни самой блистательной элиты. И как бы я не хотела спрятаться в детском неведении и за тетрадками, я уже не могу повернуть время назад.
Я тоже стала взрослой, как и они.
Быстрым шагом я удалялась по коридору, но едва услышала начавшийся разговор между Павловичем и Риденом за углом, сама не знаю почему остановилась за широкой колонной.
— Ну, и что мне с вами делать, юноша? — спокойно спросил Сергей Павлович на французском, так как плохо знает английский. — Вы просили возможность посещать дополнительные занятия, чтобы защитить Елизавету Михайловну на “Полигоне”.
— Как я видел, ей моя защита не требуется, так что простите за беспокойство, — с трудом сдерживая эмоции, выговорил Ридиен на идеально чистом французском. — Разрешите идти?
— Не разрешаю, — стальным тоном осадил его Павлович. — Вы вызвали десять человек из своей команды на дуэль по надуманной причине. Вы хоть понимаете какой это скандал? Вы осознаете кого сейчас так унизительно оскорбили?
— Да, я все прекрасно осознаю.
— А что с вами за это сделают, знаете?
— Убьют, — легко ответил Риден. — Или мой клан за то, что я не отстоял честь своей Королевы, или я погибну как мужчина на дуэли, или я “неожиданно исчезну” и найдут меня мертвым.
— И вы не боитесь? — усмехнулся Павлович. — Вас вполне могут из-под земли достать и под нее также быстро и положить.
Вздохнув Риден, спокойно и с достоинством ответил:
— Я пережил войну в Англии, имею боевой опыт, так что я знаю, что в смерти ничего хорошего нет. Но и в жизни, которая невыносима — тоже.
Слышу задумчивое бормотание Сергея Павловича:
— Судя по вам вы человек принципов и законов чести… И за Родину готовы жизнь отдать?
— Разумеется, — без колебаний ответил молодой человек.
— И за свою королеву?
— Я верен Её Величеству. Я умру за неё.
Звучит с открытой угрозой. Опасно звучит. Но Павловича не смутить.
— Тогда пойдемте.
Раздался невероятно спокойный, полный чувства собственного достоинства голос Ридиена:
— Разрешите написать письмо моей матери перед смертью?
На некоторое время повисло тяжелое молчание. Пока Сергей Павлович, не перешел на тот самый стальной, угрожающий тон, из-за которого все студенты назвали его “Падлович”.
— Юноша, в отличие от войны, смерть у меня нужно еще очень постараться заслужить. Ох, как нужно заслужить, поверьте мне. Вам не понравится.
Падлович продолжил четкими и резкими фразами, ставить шотландца перед фактом.
