Гордое сердце - Поттер Патриция
Несмотря на ее дурную репутацию, ей поверили. Повесить мерзавца! Пусть другим дикарям неповадно будет.
Да, но самосуд?
Нет, пускай генерал сам разбирается со своим любимчиком, размышлял Пикеринг.
— Лейтенант, ну так что? — прервал Террелл затянувшуюся паузу.
За его спиной топтались солдаты, готовые немедленно линчевать краснокожего. Им было абсолютно все равно, к какому племени принадлежит Маккензи — шошонов, апачей… Индеец есть индеец. Они помнили своих зверски убитых индейцами товарищей.
— Не получится, — сказал Пикеринг. — Я отправляю мерзавца в форт Дефайенс, пусть его там судят.
Лицо Террелла перекосилось от злобы.
— К чему это? Натворил тут ужас что, теперь пускай за все отвечает, — процедил он сквозь зубы.
— Никакого самосуда! — повторил Пикеринг. — Хотите — везите его в форт Дефайенс сами, но помните: он должен быть доставлен туда живым.
— Может, едва живым? — прищурился Террелл.
Пикеринг пожал плечами.
— Отвечать в любом случае придется вам.
— А если индеец попытается удрать?
— Сержант, уясните себе, я сказал, что его нужно доставить в форт Дефайенс живым. Не хватало мне еще объясняться с генералом.
— Ну и проучу же я этого ублюдка Маккензи! Пожалеет не раз, что сразу не подох, — произнес Террелл с угрозой в голосе.
Пикеринг внимательно посмотрел на него.
— Пожалуй, я тоже поеду с вами. Сержант О'Хара прекрасно справится здесь один. Подберите группу в тридцать солдат. Вдруг Маккензи не соврал насчет апачей? В форт Дефайенс отправляемся послезавтра.
Террелл побагровел от гнева. Контроль над ним? Этот умник из Вест-Пойнта дрожит за свою карьеру. Опасается генеральского разноса. А ему наплевать, ему даже Вейкфилд не сможет помешать. Суд приговорит генеральского разведчика к повешению. Ну и что? Легкая смерть. Нет, пускай ублюдочный индеец помучается, покорчится… Он уже решил было расправиться с этим Маккензи по дороге. Подобрал бы надежных солдат… Таких, что не проболтаются. И вот на тебе! Ладно, обдумает все заново, но так или иначе сделает по-своему.
— Вы свободны, сержант! — отрывисто бросил Пикеринг.
Представив себе изнуряющее путешествие под палящим солнцем, лейтенант вздохнул, сел за стол и принялся просматривать составленное против Маккензи обвинение. Да, не позавидуешь разведчику! Хорошенький сюрприз ожидает и генерала. Пусть Террелл вытворяет с арестованным что хочет, но доставить арестанта в форт Дефайенс живым просто необходимо.
Дверь распахнулась, и Маккензи ослепил яркий солнечный свет. Всмотревшись, он узнал Террелла. Справа от сержанта стоял солдат с ружьем, слева — гарнизонный кузнец с цепями и наручниками.
Ах ты черт! Похоже, судьба отвернулась от него. Еще пара минут, и он освободил бы руки, и тогда…
Наклонившись, Террелл стал разглядывать разодранные зубами веревки. Потом выпрямился и, растянув губы в недоброй ухмылке, произнес:
— Проклятые индейцы! Сожрут все что угодно. Посмотрим, одолеешь ли ты железную цепь.
Он обернулся к кузнецу и приказал:
— Заковать его в наручники, да покрепче! Боль пульсировала в каждой клеточке, но Маккензи сел, из последних сил стараясь держаться с достоинством. Запястья обхватили железные обручи. Припомнив старинный трюк, разведчик повернул кисти рук таким образом, чтобы остался маленький зазор. Он будет долго, терпеливо ждать, но рано или поздно сумеет освободить руки.
Кузнец подхватил цепь и направился к стене, чтобы ввернуть кольцо.
— Отведи его сначала в сортир, — ухмыльнулся Террелл, — а уж потом прикуешь.
Кузнец перерезал веревки на щиколотках. Маккензи с трудом поднялся. Террелл смотрел на него со злобной улыбочкой.
— Небось пить хочешь, индейское отродье?
Маккензи стоял, слегка покачиваясь, глядя прямо перед собой. Террелла он не удостоил ответом.
Взбешенный отрешенным видом разведчика, Террелл процедил сквозь зубы:
— Да ты на коленях станешь умолять, чтобы я прикончил тебя. Послезавтра по твоей милости мы отправляемся в форт Дефайенс. Посмотрю, как ты весь путь протопаешь пешочком.
У Маккензи на лице ни один мускул не дрогнул. Террелл взбесился еще больше.
— Дай ему капельку воды, только чтобы смочить губы, — обернулся он к солдату с ружьем. — Говорят, индейцы неделями могут обходиться без воды. Проверим, так ли это.
Эйприл Мэннинг удивленно смотрела на лейтенанта Пикеринга. Она, конечно, не ждала, что ее примут с распростертыми объятиями, но и на столь решительный отказ совсем не рассчитывала.
У нее с собой был официальный документ за подписью генерал-майора из Вашингтона, где предписывалось армейским частям оказывать всяческую помощь миссис Мэннинг и ее сыну на пути следования в форт Дефайенс. Отец загодя позаботился об этом. Ее девичья фамилия, естественно, не упоминалась, поскольку Эйприл чувствовала себя неловко, когда одно лишь упоминание о том, что она дочь генерала Вейкфилда, вызывало чрезмерную учтивость и подобострастие. Вполне достаточно указать, что она — жена офицера, сложившего голову в бою. В конце концов, она — вдова. Осталась без мужа, с маленьким ребенком на руках. Теперь возвращается домой. Разве одного этого мало, чтобы проявить участие? А этот молоденький лейтенант, похоже, не нюхавший пороху, не хочет войти в ее положение, отмахивается от нее как от прокаженной.
— Нет, не могу. Это слишком опасно, — повторил он в который раз.
Эйприл уже выяснила, что на следующее утро в штаб отца отправляется военный отряд, поэтому спросила:
— Даже в сопровождении вооруженных солдат?
Пикеринг насторожился. Эта женщина определенно со связями. Вот и бумаги подписаны важным чином. Если ей станет известно о чрезвычайном происшествии у него в гарнизоне, она расскажет обо всем своим высоким покровителям, и тогда уж его карьере точно наступит конец. Но выбора не оставалось. Лейтенант решился наконец объяснить, в чем дело:
— Мы конвоируем опасного преступника, над которым в форте Дефайенс состоится суд. Для такой леди, как вы, это не совсем подходящая компания, — добавил он в надежде ее отговорить.
Но Эйприл решила стоять на своем.
— Мне кажется, — сказала она, — отряд американских солдат, помимо охраны одного арестованного, способен взять под защиту меня и моего сына. Или я ошибаюсь?
Пикеринг чертыхнулся про себя. Какая настырная! Он скользнул по женщине взглядом. В другое время стоило бы, конечно, приволокнуться за ней. Очень мила, несмотря на дорожное платье с глухим воротом и длинными рукавами. Красивые золотистые волосы, стянутые узлом чуть ниже затылка, синие глаза под цвет платья. Вот только взгляд какой-то не женский. Чересчур прямой, что ли? Не знаешь, как вести себя с ней.
— Так и быть, — согласился он неохотно. — Вы и ваш сын поедете в фургоне вместе с мисс Питерс. Она… — он запнулся, — главный свидетель обвинения.
— Вот и хорошо! Я постараюсь оказать ей поддержку, — тихо сказала Эйприл, подумав, что лейтенант почему-то скрытничает, хотя все вокруг только и говорят о том, что случилось с этой девушкой.
Ужасное происшествие! Бедняжка чудом вырвалась из рук насильника, да еще и отца потеряла. Эйприл прониклась состраданием к несчастной. Она не забыла, как сама переживала, когда умерла мать.
А что касается убийцы, то он ведь под надежной охраной. Стоит ли его опасаться? Эйприл не могла взять в толк, чем вызвано упорство Пикеринга. Она покосилась на лейтенанта. В чем, собственно, дело? Почему на его лице застыла кислая мина? Эйприл терялась в догадках.
Им с Дэйви отвели чистую комнату в офицерском блокгаузе. Они умылись, привели себя в порядок.
А когда поели и немного отдохнули, Дэйви заявил, что надо немедленно осмотреть окрестности. Желая сделать ему приятное, Эйприл сразу же согласилась. Взявшись за руки, они вышли из душного помещения и направились к реке.
Солнце садилось, заметно свежело. Дэйви убежал вперед. Эйприл шла следом. Внезапно она остановилась. Два солдата в голубой форме вели какого-то оборванца. Его руки были скованы цепью, конец которой солдаты то и дело дергали то в одну сторону, то в другую. Мужчина, весь в кровоподтеках, спотыкался, а солдаты громко смеялись. Когда они поравнялись с Эйприл, последовал особенно сильный рывок, и мужчина упал прямо у ее ног.
