Закатная повесть - Aion91

за доктором. Но всю оставшуюся жизнь мистер Гринвуд не мог избавиться от воспоминания о красных пятнах на белом муслине, в который была одета его Нора.Ее спасли.Успели.И, удерживая в больших ладонях ее бледную, но здоровую руку, отец просто пообещал ей, спящей, что она никогда больше не будет страдать. К сожалению, теперь это уже не было в его силах.Она очень много спала потом. Будто сознание ее не желало возвращаться к жизни.Даже по дороге в Бат, спустя полторы недели, когда доктор Кларксон заверил мистера Гринвуда в том, что поездка пройдет без риска для здоровья юной мисс Гринвуд, она тихонько дремала, привалившись к спинке сиденья и едва ли понимая, куда ее везут.Нора почти ничего не говорила. Механически отвечала на любые вопросы. Послушно ходила на прогулки. Она не видела Бата, не видела отца. Ничего не видела. В это же самое время в газете Ипсуича напечатали заметку о ее мнимой свадьбе. Об этом Нора так и не узнала.Окончательно пришла в себя она только через несколько недель. Сидела с книгой в руках, отрешенно глядя на поблескивавшие под косыми солнечными лучами пылинки, что кружились в воздухе. А в следующую минуту вдруг услышала голос отца.- Все кончено, Эдвард, - глухо говорил мистер Гринвуд, сжимая в руках перчатки. – Мне остается только продать фабрику. Дом заложен и так. Но без фабрики я все равно не смогу его содержать.- Невозможно, - шевельнул губами мужчина, сидевший в кресле у окна. Сколько он здесь сидел? Кажется, уже давно. Ноги его были укрыты пледом, и Нора вспомнила, это у него они гостят. И он инвалид Крымской войны – не ходит. – Это невозможно, Сэмюэл. Тебе хватило ума поставить все, что у тебя есть, на эти чертовы акции?- Хватило, Эдвард.- Что теперь будет, отец? – спросила Нора таким тоном, как спросила бы о погоде, не намереваясь выходить из дому.Мистер Гринвуд резко дернулся, услышав ее голос, впервые звучавший четко и ясно за последнее время. И медленно, чуть пошатываясь, будто был пьян, а впрочем, вероятно, он и был пьян, сказал:- Ничего, девочка моя. У тебя есть наследство твоей бабушки. С тобой все будет хорошо. Только больше не оставляй меня.- Да, отец. И если вы сочтете нужным воспользоваться бабушкиными деньгами…- Ни за что! – он отчего-то вздрогнул и отрешенно уставился в ее глаза. Прямо. Не прикрывая своего взгляда ресницами, как делал это обыкновенно, когда изучал других людей. Может быть, если бы она все-таки вышла за Меннерса… Нет… поздно… - Найдем дом поменьше. Сэкономим на прислуге. Все будет хорошо.Хорошо тоже не было. Меньше, чем через месяц, мистер Гринвуд скончался от удара. Вероятно, если бы он не пил столько, сколько в последние недели, дожил бы до глубокой старости.После смерти отца Нора узнала, что в попытке быстро улучшить свое финансовое положение мистер Гринвуд, помимо прочего, участвовал в сомнительных спекуляциях, все сильнее загоняя себя в долговую петлю. Для покрытия всех его долгов была продана не только фабрика, но и все остальное имущество, имеющее хоть какую-то ценность.Несколько месяцев спустя, когда было покончено со всеми делами, в распоряжении Норы оказалось около ста фунтов, с которыми она и отправилась в Лондон. Там она обратилась к старому знакомому отца. Он помог ей найти достойную ее положения комнатку, поместить некоторую сумму в банк, дать объявления в газеты о поиске работы и советовал не соглашаться на первое попавшееся предложение. Что она и сделала, прожив несколько месяцев в Лондоне.Наконец, ей повезло. Ее наняли гувернанткой к восьмилетней дочери хозяев Соммерс-парка в Северном Йоркшире. Много позже Норе шепнула по секрету старшая горничная, что из-за отсутствия рекомендаций хозяева экономят на ее жаловании двенадцать фунтов в год.Но мисс Гринвуд там нравилось. Ученица оказалась послушной и смышленой. Комнату ей отвели светлую. Любые воспоминания она решительно гнала от себя.Когда поверенный ее отца занимался продажей фабрики, она попросила его узнать о Питере. Уже в следующем письме она прочитала о том, что О’Каллахан перестал появляться на фабрике в самом начале июня, а накануне им было получено недельное жалованье. Посчитав, что в это самое время в ее комнате сутки напролет дежурила горничная, потому что отец опасался, что она придет в себя и снова постарается что-то с собой сделать, Нора поняла – Питер бросил ее. Пожалуй, он вряд ли мог что-то изменить, но ведь он даже не пытался! И потому легче оказалось не вспоминать.Порой Норе казалось, что теперь, вдали от Ипсуича, жизнь ее будет спокойной.До тех пор, пока однажды ее не пригласила к себе миссис Банистер.Та сидела в своей гостиной с непроницаемым видом и со странной улыбкой, которая ничего не выражала и так не подходила ее постному лицу, медленно произнесла слова, которых Нора никак не ждала услышать:- Боюсь, нам придется распрощаться с вами, мисс Гринвуд. Вы слишком молоды для этой работы.- Но… - растерянно пробормотала Нора, - вы ведь всем были довольны. И свой возраст я не скрывала, когда нанималась к вам.- Это верно, не скрывали, - миссис Банистер чуть поджала губы и подняла повыше подбородок, выставив напоказ изящные крылья носа и узкие ноздри. – Но беда в том, что в вашем объявлении о поиске работы нигде не было сказано о том, что вы слишком привлекательны для гувернантки в доме, где есть молодой женатый мужчина.Нора удивленно приоткрыла рот. Услышанное могло бы позабавить ее, если бы миссис Банистер не смотрела на нее так строго. За то время, что Нора служила в Соммерс-парке мистер Банистер, в лучшем случае, сказал ей десяток фраз. Он вряд ли вообще замечал ее присутствие в доме. Собственно, и сам он бывал в нем крайне редко.- Миссис Банистер, уверяю вас, - попыталась оправдаться Нора, - вы можете быть совершенно спокойны на этот счет.- В том, что касается вас, я не особенно сомневаюсь. Но в свете некоторых слухов… Мисс Гринвуд, вы получите в конце недели двойное жалование и рекомендации. В остальном, к сожалению, помочь вам я не смогу. Да и не считаю нужным.И снова Нора Гринвуд оказалась в Лондоне. Теперь к прочим ее богатствам добавилось рекомендательное письмо, о котором она и указала в своих объявлениях о поиске работы.

3

Сентябрь 1910 года,