Мой любимый герцог - Эви Данмор

Себастьян напрягся. Поважнее звучало многообещающе. У нее или ее племянника было кое-что, принадлежащее ему, и вернуть это удастся, только предложив взамен нечто еще более ценное. За шестнадцать лет, что он был герцогом Монтгомери, ничего такого пока не нашлось. Оно и понятно. Держать герцога в узде, каким бы покорным он ни был, гораздо легче, имея права на родовое гнездо, которое восемь столетий принадлежало его семье.

Королева величественно опустилась в кресло, будто на трон.

– Вы редкий человек, Монтгомери, – начала она. – Вы оцениваете ситуацию, принимаете решения и действуете, причем весьма эффективно и, что удивительно… без всякой помпы, скромно. – Она потрогала украшенное бриллиантами распятие, свисавшее с ее ожерелья. – А я так ценю скромность…

Герцог почтительно наклонил голову в знак согласия. На самом деле скромность была ему отнюдь не свойственна. Просто он обладал чувством меры, и это всегда приносило результаты. Королева была не первой, кто неправильно истолковал его сдержанность.

А затем она сказала:

– Я хочу, чтобы вы были главным стратегическим советником партии тори в предвыборной кампании.

Воспитание предписывало герцогу сохранять невозмутимое выражение лица, но внутри у него все вскипело.

– В предстоящей?

Королева нахмурилась.

– Да. У них что-то не задалось. Либеральная партия неожиданно вырвалась вперед.

Ничего удивительного, если взглянуть на вещи трезво, а не через розовые очки партийной идеологии Дизраэли. Только королева питала нелепую слабость к премьер-министру, этому презренному выскочке, и вот теперь просит его, Себастьяна, сохранить этого человека у власти…

Немецкие часы с кукушкой на каминной полке отсчитывали судьбоносные секунды, пока он прокручивал в голове имеющиеся факты. Выборы состоятся в марте, до них осталось чуть больше пяти месяцев. Недостаточно, чтобы в корне изменить ситуацию, тем более когда при этом тебе приходится управлять десятью поместьями, ты с головой погружен в решение стратегических вопросов и на тебе нерадивый брат, за которым нужен глаз да глаз. Почему же королева желает, чтобы ход выборов изменил именно он? Причем весьма радикально. Ему всего тридцать пять, а он уже один из самых влиятельных советников королевы, потому что всегда безукоризненно выполняет свои обязанности.

Монтгомери встретился с ней взглядом.

– Весьма польщен, но ведь я не политик, ваше величество.

Королева напряглась.

– Оставьте нас, Лэмбтон, – приказала она.

Ее лицо помрачнело, как только дверь за секретарем захлопнулась.

– Вы настоящий политик, хотя и не считаетесь таковым, вдобавок прирожденный лидер, это бесспорно, – сказала она. – Ваши общественные инициативы неизменно весьма успешны.

– В настоящее время я слишком занят текущей работой, чтобы полностью посвятить себя политическим задачам, ваше величество.

– Что ж, весьма прискорбно, – ответила королева холодно и, не дождавшись ответа, спросила: – Скажите, может ли что-либо заставить вас изменить свои приоритеты?

Она не столько просила, сколько провоцировала его. На то, чтобы он наконец осмелился выдвинуть свои требования королеве Англии.

Взгляд Себастьяна не дрогнул.

– Я трачу массу времени и усилий, убеждая Хартфорда продать мне замок Монтгомери, – ответил он. – Если бы мне помогли в переговорах и он вернул бы мне родовое гнездо, я смог бы выкроить время, чтобы дать тори дельный совет.

Глаза королевы сузились.

– Продать вам замок? Прежде всего хочу заметить, что мы не припоминаем, чтобы он был куплен должным образом. – Из-под ее непроницаемых юбок слышалось быстрое постукивание маленькой ножки. – Напомните нам, Монтгомери, каким образом ваше фамильное владение оказалось в руках моего племянника?

Что ж, своей дерзостью он заслужил этот вопрос.

– Мой отец проиграл его маркизу в карты, ваше величество.

Брови королевы поднялись в притворном удивлении.

– Ах вот как… В таком случае не преувеличиваете ли вы его ценность? Ведь ваш отец счел возможным поставить его на кон в карточной игре, стало быть, замок не имел для него особого значения, не так ли?

– Безусловно, так, но ведь я не мой отец.

Постукивание ноги прекратилось. В зале повисла напряженная тишина. В течение многих лет королева лишь наблюдала, как он пытался собрать воедино наследие своей семьи, никогда не препятствуя, но и не помогая ему. За исключением одного раза, подозревал герцог, – когда он развелся с женой и справился с проблемой на удивление легко.

– Разумеется, – сказала королева. – Поэтому я и хочу, чтобы именно вы взяли на себя руководство кампанией.

– Ваше величество…

Она резко подняла руку.

– Хорошо. После выборов Хартфорд предложит вам цену.

Тело Монтгомери напряглось, будто он ударился о землю, у него перехватило дыхание.

– Зависит ли его предложение от исхода выборов? – Ему удалось справиться с волнением.

Нужно было четко понимать условия.

Королева усмехнулась.

– Разумеется, зависит. Конечно, победа в руках высших сил, последнее слово за ними, но разве она не послужит неким знаком, подтверждением того, что замок действительно должен вернуться к вам?

Когда Монтгомери встал и направился к дверям, его мысли уже устремились в будущее, он перекраивал свои планы на ближайшие месяцы…

– Герцог…

Он медленно повернулся.

Королева откинулась на спинку кресла, в ее голубых глазах горел злобный блеск.

– Кампания должна увенчаться успехом, – сказала она, – при этом ваше поведение должно быть безупречным.

Он спрятал хмурый взгляд. Его поведение было настолько образцовым, все поступки выверены так тщательно, что даже развод не смог сокрушить его репутацию.

– Ходят слухи, что вы ведете себя весьма странно, – сказала королева. – Однако слыть нелюдимым отшельником не пристало мужчине, которому еще нет и сорока, не так ли?

– Согласен…

– Вас почти никогда не бывает на приемах. Вы не устраиваете обедов, избегаете общества. Но, как известно, политика делается именно на балах и раутах. А вы не устраивали новогодний бал ни в прошлом году, ни в позапрошлом.

В позапрошлом году потому, что все подобные дела были в ведении герцогини…

Он стиснул зубы. Не было никаких сомнений, к чему клонит королева.

– Когда я была девочкой, новогодний бал у Монтгомери славился на весь континент, – продолжила королева. – Ваш дед устраивал