Генри Хаггард - Джесс
Нет, капитан Нил, я не стал бы уговаривать вас участвовать в хозяйстве, если бы не был уверен, что эта земля останется вечно под английским флагом. Но мы поговорим об этом в другой раз, теперь же идемте завтракать.
Поскольку Джон был еще слишком слаб, чтобы осматривать ферму, то Бесси после завтрака предложила ему помочь ей мыть страусовые перья. Операция эта производилась на траве позади группы апельсинных деревьев. Здесь помещалась обыкновенная кадка, наполовину наполненная горячей водой, и жестяная ванна с водой холодной. Страусовые перья, из которых многие были покрыты красной пылью, опускались сперва в кадку с горячей водой, причем на обязанности Джона Нила лежало натирать их мылом, после чего переходили в жестяную ванну, в которой Бесси выполаскивала их и затем раскладывала для просушки на солнце. Утро было великолепно, и Джон вскоре пришел к заключению, что на свете есть множество занятий, гораздо более неприятных, чем обмывание страусовых перьев подле хорошенькой девушки — а она несомненно была очень хорошенькой и представляла собой тип счастливой, дышащей здоровьем женщины, особенно когда сидела против него на низеньком стуле, засучив рукава и обнажив руки, которые сделали бы честь Вейере, смеясь и болтая все время, пока работала. Джон не был особенно увлекающимся человеком, он прошел огонь и воду — и не один раз обжегся, подобно многим людям. Тем не менее, смотря на молодую белокурую девушку, напоминавшую ему роскошный бутон еще не распустившейся розы, он невольно задавал себе вопрос, можно ли с ней жить под одной кровлей и оставаться равнодушным к ее прелестям. Затем он стал думать о Джесс и об удивительном контрасте между обеими сестрами.
— Где ваша сестра? — спросил он наконец.
— Джесс? Вероятно, ушла в Львиный Ров читать или рисует, — отвечала она, — в нашем маленьком хозяйстве я олицетворяю собой труд, а Джесс — ум. — С этими словами она повернула свою хорошенькую головку и продолжала. — Здесь, должно быть, кроется какая-нибудь ошибка, и на ее долю достался весь ум.
— Однако, — спокойно заметил Джон, глядя на нее, — я не думаю, чтобы вы имели причину чересчур жаловаться на судьбу.
Она немного покраснела, более от того выражения, с каким были произнесены слова, нежели от самих слов, и поспешила прибавить:
— Джесс самая умная, милая и добрая девушка в целом свете, и мне кажется, у нее лишь один недостаток: она слишком заботится обо мне. Я знаю, дядя уже говорил вам, каким образом мы приехали сюда, когда мне было всего восемь лет. Я отлично помню, как мы ночью заблудились в велде[10] во время дождя. Нам было очень холодно, и Джесс сняла с себя платок и накинула его на меня поверх моего собственного. С тех пор всякий раз повторяется та же история, и я, по ее мнению, всегда и во всем должна иметь первенство. Я мало общалась с людьми, но мне кажется, что не много найдется таких женщин, как Джесс. Она слишком умна для нашей глуши, ей бы следовало жить в Англии, быть писательницей и сделаться знаменитостью… Но только, — прибавила она задумчиво, — мне кажется, все ее рассказы были бы очень печальны.
Сказав это, Бесси вдруг замолчала и побледнела, причем связка вымытых перьев выпала из ее рук. Обернувшись по направлению ее взгляда, Джон заметил медленно подъехавшего верхом на прекрасной вороной лошади человека высокого роста в широкой шляпе.
— Кто это такой, мисс Крофт? — спросил он.
— Это человек, которого я ненавижу, — ответила она, слегка топнув ногой. — Имя его Фрэнк Мюллер, и он наполовину бур, наполовину англичанин. Он очень умен и страшно богат, и так как ему принадлежат все окрестные земли, то дядя должен быть с ним вежлив, хотя и недолюбливает его. Что ему, однако, нужно?
Всадник был уже недалеко и, по-видимому, вовсе не замечал присутствия разговаривавших. Джон уже начинал надеяться, что он проедет мимо, как вдруг легкое шуршание платья Бесси привлекло внимание Фрэнка Мюллера, и он обернулся. Он был высокого роста и замечательно красив собой; на вид ему казалось не более сорока лет; черты лица, хотя и выражали холодность, были весьма правильны; светло-голубые глаза и прекрасная золотистого цвета борода изобличали в нем истого англичанина. При этом он был слишком изящно одет, чтобы казаться буром и носил платье английского покроя и высокие охотничьи сапоги.
— Здравствуйте, мисс Бесси, — приветствовал он девушку по-английски, — вот вы где сидите с вашими пухленькими ручками! Я очень счастлив, что приехал вовремя, чтобы полюбоваться ими. Вы мне позволите помочь вам мыть страусовые перья? Только скажите мне слово, и я…
В это время он заметил Джона Нила, и присутствие незнакомца его несколько покоробило.
— Я разыскиваю своего черного быка. Не знаете ли вы, где он находится?
— Нет, минеер[11] Мюллер, — холодно отвечала Бесси, — впрочем, вы можете спросить дядю, он там. — С этими словами она указала на крааль, находившийся на расстоянии полумили.
— Мистер Мюллер, — поправил он, нахмурив брови, — «минеер» говорят бурам, а мы все здесь англичане. Ну что ж, пусть мой бык подождет. С вашего позволения, я посижу около вас, пока дядюшка Крофт не вернется. — Сказав это, он без всяких церемоний соскочил с лошади и, закинув поводья вокруг ее шеи, как бы давая знак стоять смирно, подошел к Бесси и протянул руку. В это самое время Бесси опустила обе руки в ванну по локоть, и Джона, наблюдавшего за Происходившим, поразило то, что она сделала это с намерением не подавать руки докучливому посетителю.
— Как жаль, что мои руки мокры, — отвечала она, слегка кивнув головой. — Позвольте вас познакомить друг с другом. Минеер Фрэнк Мюллер — капитан Джон Нил, приехавший помогать дяде в ведении хозяйства.
Джон протянул руку, и Мюллер пожал ее.
— Капитан, — переспросил он, — флотский капитан?
— Нет, — возразил Джон, — армейский.
— А, роой батье[12]. Ну, неудивительно, что вы принялись за фермерство после Зулусской войны[13].
— Я вас не понимаю, — холодно заметил Джон.
— О, не обижайтесь, капитан, не обижайтесь. Я только хотел сказать, что вы, роой батьес, не особенно отличились в этой войне. Я был в то время в Пайтом Юсом и кое-что видел. Зулусу стоили только показаться ночью, и ваши войска улепетывали, точно стадо быков перед львом. И даже не стреляли — впрочем, пожалуй, стреляли, но больше по облакам… Итак, вы сами видите, почему мне показалось, будто вы намерены меч перековать на орало, как говорится в Библии… Но пожалуйста, не принимайте в обидном значении моих слов.
