Лана Паркхилл - Четырехлистный клевер
– Не хотелось терять время в дороге. А в забегаловках я есть не могу, ты же знаешь. От Дублина до Корка почти двенадцать часов езды, так что я слегка проголодался.
Да уж, забегаловок в дешевых мотелях, где на каждом шагу попадаются лотки с его книгами, Ричард сторонился. Ежеминутная опасность быть узнанным. Восторженные поклонницы, которых он боялся как чумы…
Сузан прикусила губу, борясь с горестным чувством потери. Она так хорошо знала каждую черточку, каждую странность его характера. И сама отказалась от него!
– Так что от бутербродика я бы не отказался. Особенно если ты положишь на сыр немного помидоров, и…
– Креветок не завезли, прошу прощения.
Сузан отчаянно пыталась сохранить внешнее спокойствие. Она не привыкла прислуживать и тяготилась мыслью о том, что придется делать то же самое для каждого, кто захочет остановиться в «Медовом». Не только для человека, которому она охотно прислуживала бы всю жизнь, только бы быть рядом с ним!
Вдохнув, Сузан принялась нарезать хлеб и сыр. Меж тем мысленно она была не здесь.
Это случилось вечность назад… нет, в июне позапрошлого года. Она согласилась переехать в дом Ричарда в Дублине. Как они были влюблены друг в друга! Помнится, «да!» было сказано прежде, чем Ричард закончил излагать свою просьбу. Вещи перевезли в тот же день.
Тогда, как и теперь, он попросил приготовить чего-нибудь поесть, сиял своей подкупающей, теплой, искренней улыбкой, перед которой невозможно было устоять. Потом порывисто обнял ее и принялся жадно целовать в губы. Казалось, он никогда не утолит свою жажду. Но вот Ричард поднял Сузан на руки и легко понес наверх, в спальню…
Взглянув на него, молодая женщина поняла, что и Ричарда одолевают воспоминания. Странная смесь чувств отражалась на его лице – тревога, надежда, тоска. Он тоже вспомнил их старый дом. Дом, в котором они не испытывали ни страхов, ни сомнений. Где они были счастливы.
– Кофе готов, – прошептала Сузан, глядя в серые внимательные глаза, которые не видела так долго.
– Да-да, спасибо, – рассеянно отозвался Ричард.
– Пей, пока не остыл. А ты привез свою пишущую машинку?
– Конечно. Я привез много вещей, ведь жить здесь собираюсь долго. Но машинку в первую очередь. Я, знаешь ли, с ней как-то свыкся.
Они болтали всякую чепуху, чтобы отвлечься от мыслей о прошлом. Чтобы не думать, как это сладко – обнимать друг друга, быть вместе. Ощущать любовный голод и утолять его. Поцелуи. Жар в крови. Ненасытное влечение…
– Ты сделала достаточно бутербродов, чтобы накормить армию, – заметил Ричард.
– Это из чувства самосохранения, – возразила Сузан, кладя на сыр ломтики помидоров. – Я прекрасно знаю твой аппетит. Надо сказать, что это единственное, о чем я вспоминаю без сожаления.
– Так, значит, об остальном ты все-таки сожалеешь?
Ричард невольно подался вперед, крепко сцепив руки, чтобы подавить желание заключить Сузан в объятия. Медно-рыжие локоны были так близко, что хотелось прижаться к ним лицом, вдохнуть знакомый запах…
– Ричард…
Зачем он встал и подошел к ней? Сузан ощущала близость желанного мужчины всем своим существом. Сердце вдруг забилось сильнее, дыхание участилось, перед глазами поплыли яркие круги.
– Да, я сожалею о многом. Мне недостает твоей бесконечной работы и бесконечных чашек кофе. Мне не хватает того беспорядка, который ты устраиваешь в кабинете. Мне…
Боже, как прекрасен ее аромат. Розы, солнце и что-то еще, неуловимое, как сон, – сладостный запах ее юного тела. Вся она словно мощный магнит, противиться притяжению которого не имеет смысла.
– Сью, пожалей меня! Неужели во мне нет ничего хорошего?
Он придвинулся еще ближе. Но Сузан упорно старалась не замечать этого.
– Черный перец, – вслух напомнила она себе. – Ричард любит, чтобы помидоры были посыпаны черным перцем.
Она потянулась за перечницей – и замерла, стараясь даже не дышать, потому что Ричард подошел вплотную и встал у нее за спиной.
– Может быть, тебе недостает чего-нибудь еще? – спросил он, беря с тарелки ломтик помидора и торопливо засовывая его в рот.
– Ну конечно, как я могла забыть! Того, что ты вечно таскаешь еду у меня из-под рук!
Ричард, сделав страшные глаза, снова потянулся к помидорам. Сузан машинально схватила его за руку – и у нее перехватило дыхание. Так странно было ощущать его сильные пальцы, заново вспоминать, что его рука, горячая и сухая, так нежна…
Не в силах больше сдерживаться, Сузан запрокинула голову, ощущая затылком тепло его широкой груди, вздохнула и закрыла глаза. Ричард медленно обнял ее, прижимая к себе.
– Сью, – тихо произнес он голосом хриплым, будто от жажды.
– Ричард…
Она попыталась воспротивиться его объятиям, но это было все равно, что пытаться сдвинуть скалу.
– А знаешь, чего недоставало мне? – прошептал он ей на ухо.
– Ричард, пусти меня!
– Я скучал по твоим волосам…
Сузан почувствовала, как он прижимается щекой к ее пышным локонам.
– Я скучал по твоей нежной коже, по звуку твоего дыхания, по голосу, по стуку твоего сердца. По тому, как я мог прикасаться к тебе…
Ричард нежно провел пальцем по ее шее, опускаясь к тому месту, где трепетала тоненькая жилка.
Нож выскользнул из ослабевших пальцев Сузан и звякнул о стол. Ее охватило какое-то странное оцепенение. Будь что будет, пронеслось в голове.
Горячие губы прикоснулись к нежной шее в том же месте, где только что была рука. В ответ Сузан застонала.
Тогда Ричард обнял ее за талию и повернул лицом к себе, поддерживая и прижимая к своему мускулистому телу. Силы окончательно покинули Сузан, когда он нежно целовал ее в подбородок, в сомкнутые губы, в полуприкрытые веками глаза. Она не могла больше противиться дурманящей настойчивости этого великолепного мужчины.
– Я скучал по твоей груди…
И Ричард осторожно провел указательным пальцем по мягкому полушарию, ощущая сквозь тонкую ткань, как напряжен сосок.
О, она желала его так же сильно, как он ее!
Не задумываясь более, Ричард торопливо расстегнул пуговицы платья и рванул его вниз. Жадному взору открылись округлые плечи и высокая грудь, едва прикрытая белым кружевом бюстгальтера. Затвердевшие соски натягивали полупрозрачную ткань.
В следующее мгновение Ричард уже обнимал Сузан так крепко, что она с трудом могла дышать. Но это не помешало ей, привстав на цыпочки, обхватить его руками за шею, прижаться к нему пылающим и жаждущим ласки телом.
Отец ее ребенка, человек, по которому она тосковала все это время, послушно склонил голову и подарил ей долгий, сладостный поцелуй.
Все словно бы стало на свои места. Ричард целовал жадно, самозабвенно, лаская языком потаенные уголки ее нёба. Как давно она не ощущала прикосновения этих горячих и страстных губ…
