Дебора Мартин - Опасный искуситель
– Наш разговор не закончен, мисс Шалстоун. Нам надо обсудить предстоящую встречу с Генделем.
Она застыла как вкопанная. Неужели лорд Веверли еще не отказался от своей идеи? Она же призналась ему в том, что сама сочиняла музыку, и отец это подтвердил. Он что, ей не поверил? Как он может думать, что встреча состоится?
Что же, пусть поступает как хочет, его усилия ни к чему не приведут. С нее хватило его высокомерной снисходительности, а в Лондоне она встретилась бы с худшей. А полученной порции презрения ей достаточно, больше не надо.
Тут вдруг отец навалился на нее, и она чуть не упала сама под его весом. Герцог быстро подхватил викария, освободив ее от непомерной ноши, и молча стал подниматься по лестнице.
Она была благодарна ему за помощь. Все трое поднялись по лестнице, и наверху она попыталась сама подхватить отца.
– Позвольте мне помочь вам уложить его в кровать, – сказал лорд Веверли, на широкое плечо которого все еще опирался викарий.
– Нет! – в ужасе воскликнула она. – Нет, я справлюсь сама. – Она не могла позволить, чтобы лорд Веверли присутствовал при том, как она будет укладывать бессвязно бормочущего отца в постель. Корделия с мольбой взглянула на герцога. – Пожалуйста, теперь уйдите.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Хорошо, я уйду, – сказал он, наконец. – Но завтра я вернусь.
Она кивнула, понимая, что его не переубедить.
– Приходите после службы. – Она помолчала, потом добавила: – Приходите на обед, к двум. Тогда мы с отцом сможем с вами поговорить. – С герцогом гораздо легче будет иметь дело в светской обстановке, в присутствии отца, регента и других гостей, которые обычно приходили к ним на воскресный обед.
Лорд Веверли снова нахмурился, лицо у него стало хищным, как у волка.
– Как вам угодно. – Он бросил на нее неодобрительный взгляд. – Но, боюсь, мне придется принять некоторые меры, дабы быть уверенным в том, что завтра ваш отец будет в состоянии со мной беседовать.
И, к ее неописуемому изумлению, он протянул руку, взял у нее из кармана передника фляжку с вином и переложил ее в свой карман.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова.
– Сегодня вечером вашему отцу придется обойтись без «микстуры», мисс Шалстоун. Я твердо намерен переговорить с ним завтра.
Он отпустил викария и стал спускаться по лестнице, а Корделия едва смогла подавить возглас возмущения. Неужели он решил, что она отдаст фляжку отцу? Да она каждый день только и делала, что выливала содержимое из таких вот фляжек, припрятанных по всему дому, но каким-то таинственным образом они появлялись снова.
Чего она только ни делала, на сколько замков ни запирала погреб, но отец всегда добывал себе вино. То ли он договорился с кем-то из прихожан, то ли сам где-то покупал его тайком. Источника ей обнаружить не удалось, но, попадись ей этот негодяй, она ему глаза выцарапает. Сам отец не мог прекратить пить, уговоры на него не действовали, поэтому единственным выходом было постараться лишить его доступа к спиртному.
А его светлость, он что, думал, все так просто – стоит только фляжку отобрать? Если бы!
Она тяжело вздохнула и, открыв дверь отцовской спальни, дотащила его до кровати, на которую он и рухнул.
– Где моя микстура?
– Не надо микстуры, папа. Тебе пора отдохнуть.
С недовольным ворчанием он опустил голову на подушку. А потом пробормотал уже с закрытыми глазами:
– Она же меня оставила. Оставила одного-одинешенького. Несправедливо это. Правда ведь, несправедливо?
Кто «она», было ясно. В глубине души Корделия считала, что это больше чем несправедливо, но вслух она сказала лишь:
– Мама сейчас на небесах. На все Божья воля, и негоже нам ее обсуждать.
Он кивнул, не открывая глаз. Она смотрела на него, и сердце ее ныло от жалости. Она вела за него большую часть дел, старалась скрывать от окружающих его пристрастие к спиртному, но в любой момент кто-то мог пожаловаться на него епископу. Что делать, она не знала. Знала только, что должна защищать его и надеяться, что настанет наконец день, когда горе его стихнет и он вернется к своим обязанностям. Корделия готова была на любые жертвы ради отца.
Правда, в последнее время она считала, что требует он слишком многого. А ей так хотелось, чтобы он был кем-то более значительным, чем сейчас – отец наполовину, да и человек тоже наполовину.
Рассердившись на себя за подобные мысли, она протянула руку и нежно погладила его по щетинистой щеке.
Он чуть повернулся.
– О, Корделия, как мне больно оттого, что нет с нами Флоринды! Как же больно!
У Корделии сдавило горло, она не могла слова сказать. Потом с трудом проговорила:
– И мне больно, папа.
Ведь, когда мама умерла, Корделия лишилась не только матери, но и отца, и теперь не знала, как его вернуть.
2
Странно было сидеть над кружкой эля, когда в кармане – фляжка с вином, но Себастьян Кент привык к странностям, они стали частью его жизни. И торговля индийскими приправами – странное занятие для герцога, и путешествие в Богом забытый уголок на севере Англии по какому-то дурацкому поводу – тоже дело необычное.
Он представил себе, как Ричард слоняется на своих костылях по дому, не находя себе места, и сердце у него сжалось. Сейчас – последняя попытка вытащить Ричарда из пучины отчаяния, все остальные провалились.
Себастьян уставился в кружку с элем и тяжело вздохнул. Вот он и сидит в этой дыре и думает, что делать с пьяницей викарием и его нахальной дочкой.
Нахальной, но хорошенькой, поправил себя Себастьян, вспомнив стройную фигурку мисс Шалстоун и ее нежный чувственный ротик.
Чувственный ротик? Пресвятая дева, да что это с ним нынче творится? Неужели последние недели, проведенные в дороге, настолько его вымотали, что он даже на дочку викария смотрит с вожделением?
Слишком долго он был вдали от Джудит, вот в чем дело. И герцог обратился мыслями к своей невесте, с которой не расставался с тех самых пор, как вернулся в Англию. Нет, пожалуй, трудно сказать, что слишком долго он был вдали от нее. Разлука не очень укрепила его чувства. Сколько ни заставлял он себя думать о ее нежной шелковистой коже, белокурых кудрях и ладной фигуре, к предстоящему браку Себастьян относился без должного пыла.
И все же она так ему подходила! Какая из нее выйдет герцогиня – милая, обаятельная, с безупречными манерами! И главное – с Джудит никогда не возникало никаких сложностей, не то что с этой дочкой викария. Недаром его невесту прозвали «Джудит Беспорочная».
Она никогда не повышала на него голос, была согласна со всем, что он решал относительно их свадьбы и предстоящей семейной жизни. Правда, иногда ему казалось, что она словно хамелеон меняет цвета, подстраиваясь под его настроения. Порой ему хотелось, чтобы она высказала собственное мнение. Но, сколько он ее ни спрашивал, Джудит всегда уверяла, что полностью с ним согласна, так что обсуждать с ней было попросту нечего.
