Лилия Подгайская - Любить по-шотландски
В путь тронулись утром. Погода благоприятствовала задуманному событию – осенний день был солнечным и безветренным, и даже капризный Ферт-оф-Форт казался спокойным и миролюбивым. В этом убедились все присутствующие, достигнув Квинзферри. Здесь большая часть сопровождающих покидала эскорт королевы. Отъезжающие с ней дамы и слуги оставили своих коней на этом берегу и разместились в нескольких больших лодках, на радость перевозчикам, предвидящим хороший заработок. Через залив перебрались без происшествий. На другом берегу у Инверкейтинга их уже ожидал целый штат слуг, держащих в поводу прекрасных лошадей. Самая красивая и изящная молодая кобылка чисто белой масти предназначалась для королевы. Иоланде она сразу понравилась, и королева ласково похлопала её по гордо изогнутой шее. Кобылка скосила на новую хозяйку лиловый глаз и тихонько заржала, приветствуя её. У Иоланды потеплело на сердце – во всяком случае, она сможет насладиться здесь верховыми прогулками. С такой-то красавицей… Но впереди, как оказалось, был ещё нелёгкий переход через мыс Кингхорн. Поскольку было время прилива, более лёгкий и короткий путь по берегу оказался закрытым. И пришлось двигаться верхней дорогой, пролегающей через утёсы. Иоланда опасливо косилась на нагромождения острых скал и крутые обрывы, особенно когда дорога наверху перевала пошла по самому краю скалы, нависающей над морем. Её лошадь вёл в поводу опытный сопровождающий, и всё же сердце Иоланды сжималось от страха, когда она видела далеко внизу острые зубы прибрежных скал и бескрайний водный простор. Стало намного спокойнее и легче, когда тропа отошла от обрыва и стала полого спускаться вниз.
Наконец, впереди показалось поместье. Оно привольно раскинулось в долине, окружённое с севера зелёными холмами, на которых паслись отары овец, и редкими рощицами. Далеко на западе виднелся настоящий дикий лес. Само поместье имело большой двор, защищённый высоким частоколом. Стоящий посередине двора дом был высок и просторен. Не замок, конечно, но вполне уютный загородный дом. Иоланда была удовлетворена – это куда лучше, чем тесный, грязный и мрачный Эдинбург, где она чувствовала себя пленницей.
При ближайшем рассмотрении мнение её не изменилось – новый дом понравился королеве. Выделенные ей покои были просторными и хорошо обставленными. Окна выходили на далёкие холмы, что порадовало Иоланду – огромный Ферт-оф-Форт почему-то пугал её, и видеть его из окна каждый день было бы ей в тягость. Фрейлины королевы расположились недалеко от неё и, кажется, тоже устроились неплохо. Целый штат слуг был в её полном распоряжении, о чём её незамедлительно уведомил управитель поместья сэр Эндрю Кеннеди. Вскоре с докладом явился и командир охраны поместья Камерон Бернс. Это был высокий и сильный мужчина с гладко выбритым мужественным лицом и открытым взглядом синих глаз. И, несмотря на то, что воин был ещё молод – не старше двадцати пяти-двадцати шести лет – он вызвал у королевы полное доверие. Она выслушала доклад командира о том, что её личная охрана принята им в своё ведение и удобно размещена в больших казармах на краю поместья, где живут и остальные воины. Сам он готов к услугам миледи в любой час дня и ночи, стоит ей только приказать. Иоланда слегка улыбнулась услужливому воину и протянула ему для поцелуя руку. При этом она заметила краем глаза, что малышка Мари не сводит с молодого мужчины загоревшихся глаз. Нет, что ни говори, а мужчины в этой стране есть очень даже привлекательные.
Когда все вопросы обустройства на новом месте были решены и королеве подали вкусный обед, настало время подумать о её будущих взаимоотношениях с королём Александром. Она по-прежнему была тверда в своём намерении не допустить его к своему телу – она просто боялась его огромного орудия, которое своими глазами видела в первый вечер их супружества. Учитывая горячий нрав и ненасытность этого мужчины, он казался ей не просто страшным, но угрожающе опасным. Иоланда долго сидела в задумчивости, ничего не видя и не слыша вокруг себя. Потом движением руки отпустила всех своих дам и велела Мари готовить её ко сну, сославшись на усталость и головную боль. Дамы покинули её покои беспрекословно, лишь рыжая Агнесса Леннокс, крупная молодая женщина с зелёными как трава глазами, сверкнула в её сторону недобрым взглядом. Искушённая в придворных интригах Иоланда поняла, что этой фрейлины ей надо опасаться больше всех других. Даже старая церберша де Краон притихла – всё же теперь она прислуживала королеве, а не принцессе, и подопечная не замедлила намекнуть ей на это достаточно прозрачно. Но этой рыжей стоит опасаться, заметила про себя Иоланда.
Оставшись наедине с Мари, королева усадила служанку напротив своего кресла и завела с ней трудный разговор, который обдумывала весь день.
– Я сейчас намерена просить твоей помощи, Мари, – начала она тихим голосом. – Я не могу приказать тебе сделать то, что мне хочется. Могу только просить. Ты помнишь, как недавно моя верная Марго спасла меня от крупного скандала, и помнишь, как я отблагодарила её – поверь, скромной Марго хватит на много лет того, что она получила от меня. Не поскуплюсь я и для тебя, если ты выручишь меня.
Служанка смотрела на госпожу огромными удивлёнными глазами, и Иоланда раскрыла перед ней свой замысел во всей полноте. Она говорила очень тихо, поскольку это был заговор, и раскрытие его грозило большими опасностями для них обеих. Пошептавшись ещё с полчаса, женщины пришли к согласию и обговорили все детали.
Когда на следующий вечер король Александр явился в покои своей жены, Иоланда встретила его приветливо. Она велела накрыть стол на двоих, и повеление было незамедлительно исполнено. Король и королева сидели за столом друг напротив друга, и Иоланда видела, как в глазах супруга зажигаются похотливые огоньки. Наконец терпение его истощилось, и он без малейшего смущения заговорил о переходе в другую комнату, туда, где постель.
– Мне не терпится вонзить свой меч в ваше сладкое молодое тело, моя королева, – хрипло проговорил он, – я просто сгораю от желания.
– Да, конечно, – послушно откликнулась Иоланда. – Только у меня одно условие, мой господин. Мы станем предаваться любви в полной темноте и молча, и вы покинете мою опочивальню до конца ночи. Пощадите мою стыдливость, прошу вас.
– Нет вопроса, моя дорогая, – нетерпеливо ответил король, – как пожелаете, но только поскорее, у меня уже нет сил сдерживаться.
Вскоре король уже возлежал на широкой кровати под бордовым бархатным балдахином, и оттуда неслись его громкие вздохи и стенания.
– Ох, как сладко, как нежно и тепло у тебя внутри, голубка моя, – бормотал он. – Да-да, повернись вот так, чтобы я мог проникнуть в тебя ещё глубже. Подними немного ножки, радость моя. Вот, очень хорошо, замечательно. Но я хочу большего. Дай же мне больше. Расслабься, откройся. Скорее, желание убивает меня. Вот так, да. И ещё немного. О-о! Как хорошо! Я, кажется, готов излиться. Прижмись ко мне крепче, любовь моя, ещё крепче, ещё. О-о, о-о, ты выпила меня раньше, чем я хотел, плутовка. Но я удовлетворён полностью. Ты угодила мне. И через два дня я снова приеду, чтобы наполнить твоё чрево своим семенем. Мне нужен сын, дорогая, и ты дашь мне его.
