Анна Делайл - Гордая пленница
Заметив кровь на его рубашке и повязку на животе, Изабо поспешно отвела взгляд. Одно дело ударить человека кинжалом в отчаянной попытке защитить себя, и совсем другое — видеть последствия этого.
Мужчины обсуждали путешествие, но Изабо настолько обессилела, что ничего уже не слышала, голова невыносимо болела, перед глазами мелькали странные маленькие точки. Она моргнула, чтобы они исчезли, потом моргнула еще раз.
Обсуждению не было конца. Появились другие люди, заполнив почти все огромное помещение. Может, они сейчас решают ее судьбу? Ну и пусть, оглушительные удары сердца отдавались у нее в ушах, затем каменный пол внезапно понесся ей навстречу.
Когда Изабо снова открыла глаза, то обнаружила, что лежит на широкой кровати, под чистой простыней, а над ней склонилось прекрасное видение в модном платье, с густыми каштановыми волосами, свободно падающими на плечи.
Увидев, что Изабо проснулась, молодая женщина молча вышла из комнаты и через несколько минут вернулась с человеком, которого Изабо совсем не желала бы видеть.
Алистер Кемпбелл остановился возле кровати, глядя на пленницу. Он еще не сменил грязную одежду, сквозь прорезанную рубашку была видна окровавленная повязка, волосы в беспорядке. Он выглядел совершенным бандитом, каковым она его и считала, Изабо даже удивилась, что такой человек мог быть хозяином этого замка.
Алистер повернулся к молодой женщине, которая стояла рядом с ним.
— Сьюзен, попробуй ее накормить. Патрик тебе поможет. А ты… — Он снова взглянул на Изабо. — Если ты осмелишься поднять руку на кого-нибудь в Данлосси, я сдеру с тебя шкуру, слышишь? Только попробуй…
Тут дверь открылась, и в комнату вошел Патрик Макфи с подносом. Кемпбелл покинул свой пост у кровати, чтобы поговорить с ним. Хотя разговаривали они тихо, Изабо кое-что расслышала.
— Патрик, не оставляй ее наедине со Сьюзен и убедись, что дверь заперта, когда покинешь комнату. — Затем он улыбнулся Сьюзен и добавил:
— Присоединяйся к нам после того, как вы тут закончите. Мы с Айеном только немного приведем себя в порядок и сядем обедать.
Через некоторое время Сьюзен с Патриком тоже вышли из комнаты. Время было позднее, Изабо попыталась уснуть и не смогла, ее одолевали мысли о своей неудаче, о Робби, о своем горе.
Твердое намерение выполнить его миссию поддерживало ее все те ужасные недели после гибели брата, но сейчас в душе у нее зияла пустота, настолько глубокая, что, как ей казалось, она может упасть туда и никогда больше не выбраться.
Она чувствовала себя предателем, лежа в чистоте и тепле на этой удобной кровати, и почти хотела, чтобы они бросили ее в темницу.
Почти. Изабо повернулась на бок. Огонь в камине ярко пылал, даря больше чем тепло, даря покой, ибо огонь — это жизнь и движение, что позволяло ей чувствовать себя не такой одинокой.
Та женщина, Сьюзен, английская леди, судя по голосу, была вежлива и добра. Старик тоже, их доброта становится еще заметнее на фоне жестокости Алистера Кемпбелла. Интересно, долго ли они намерены держать ее здесь? Не выйдет. Если от свободы ее отделяет только запертая дверь, она найдет способ выбраться на волю. Повременит день или два, наберется сил и обязательно сбежит отсюда.
Пока Изабо лежала без сна, обдумывая побег, Алистер Кемпбелл сидел внизу за обеденным столом с братом Айеном и кузиной Сьюзен Фэрфакс. После долгого путешествия мужчины с удовольствием ели вкусные блюда, но атмосфера в зале была отнюдь не умиротворенной.
Различие мнений относительно судьбы пленницы грозило ссорой. Алистера бесила роль, которую ему сейчас приходилось играть. Ведь у него больше, чем у других, причин ненавидеть мятежников с их обреченным, изнурительным делом. Мало того, что он, как ни странно, оказался в положении защитника якобитки, так эта самая якобитка еще и ранила его гордость. Алистер невольно коснулся повязки наживете. До сих пор ни одна женщина не оскорбляла его подобным образом, и, будь на ее месте любой мужчина… он бы давно стал покойником.
— Это ненадолго, — сказал Алистер. — Все почти закончено, потом она сможет вернуться к своим, но пока останется здесь.
Сьюзен с любопытством глядела на кузена. Похоже, тот принял твердое решение насчет этой девушки.
— А тебе не кажется, что она вполне может сбежать, Алистер?
— Конечно, — тут же согласился Айен. — Посмотрела бы ты, как она бегала от нас в лесу. Жаль, что ты не загнал ее в первую же ночь, — добавил он, поворачиваясь к брату. — Или не повез в Абердин, как собирался.
Этой девчонке не надо было видеть Сьюзен.
— Я не возражаю, Айен, — заверила его кузина. — Она так слаба, что едва ли причинит кому-нибудь вред.
— Слаба? — фыркнул тот. — А ты не видела живот Алистера? Тогда взгляни, что эта стерва с ним сделала, и будь осторожна.
— Хватит, Айен. Мне известен ее дурной нрав. У меня больше причин знать это, чем у кого-либо из вас, но я никогда не отдам ни одну женщину военным. — Увидев выражение его лица, Алистер решительно добавил:
— И это главное.
Он с самого начала знал, что Айен не одобряет его решения привезти девчонку в замок, возможно, так считали все они. За исключением Патрика с его мягким сердцем и состраданием к якобитам, которое было всем известно, хотя он пытался это скрывать. Возможно, они правы, так как от девчонки одни неприятности: она непредсказуемая, отчаянная и неистовая, в любую минуту способная броситься на кого угодно из них.
Да, ему не следовало разрешать Сьюзен идти в комнату пленницы. Кузина не привыкла к жестокости и враждебности, она слишком доверчива, а это делает ее уязвимой. Лучше присматривать за девушкой будет один Патрик. Какого дьявола отец Сьюзен позволил ей, даже поощрил отъезд в Шотландию в столь неспокойное время? К тому же вместо трех, как собиралась, она здесь уже восемь месяцев, и сейчас невозможно отправить ее домой, слишком опасно.
Алистер поднял бокал и допил вино. Ничего, скоро она будет в Англии, конец уже виден.
Глава 4
— Ты не можешь держать меня тут взаперти, пока не кончится битва!
— Это произойдет скорее, чем ты думаешь.
— Неужели?
Изабо стояла перед Алистером, кипя от нетерпения и бессильной ярости. Она была в сером шерстяном, плохо сидящем платье, которое они сумели для нее отыскать.
За месяцы недоедания Изабо настолько отощала, что платье болталось на ней, как на вешалке, выставляя напоказ худобу плеч и выпирающие ключицы. Она гневно смотрела на него без малейших признаков страха, который испытывала вначале. Прошло уже три дня, и было ясно, что они не собираются причинять ей никакого вреда. Ее кормили, одевали, заботились о ее нуждах, однако не выпускали из комнаты, и ответственный за это стоял перед нею, бесстрастный, словно гранитная колонна.
