Марго Магуайр - Уроки страсти
– Вы слышали, милорд? – спросил Дроган. – Стон – очень хороший знак. Он приходит в себя.
Нормандка по-прежнему дрожала от страха, но Эдрик не позволил жалости пробраться в его сердце и старался подавить страсть, пронзавшую его при каждом взгляде на нее. Лучше думать о победе над Леодом Фергюсоном. И, конечно же, следовало поразмыслить о том, как добраться до его сынка Роберта.
Тут снова послышался голос Дрогана.
– Как тебя зовут, милая? – спросил он у нормандки. Девушка взглянула на него так, словно не поняла вопроса. Наконец, запинаясь, пробормотала:
– Кейт… Я… просто Кейт.
Эдрик снова посмотрел на девушку. Дроган же задал очередной вопрос:
– Где они взяли тебя в плен?
– Это произошло… недалеко от Раштона. Французский акцент девушки придавал родному языку Эдрика необычную мягкость, и он невольно вспомнил свою нормандскую жену; та удосужилась выучить всего несколько английских фраз – по большей части ругательств, которыми она поносила и его, и слуг.
– Твои родственники, наверное, волнуются…
– Non! Э-э-э… – Она сглотнула. – У меня не было бы причин возвращаться обратно, если бы… – Кэтрин бросила взгляд на то место, где Фергюсон накинулся на нее. Затем поднялась на ноги и поплотнее закуталась в одеяло, укрываясь от мужских глаз. Из-под порванной грязной юбки выглядывали ее стройные ножки.
Вновь ощутив вожделение, Эдрик мысленно выругался – его все сильнее тянуло к этой девице.
– Это не имеет значения, – сказала она. – Я никто скучать по мне не будут.
Эдрик внимательно посмотрел на девушку. «Никто?» Едва ли это возможно с такими нежными ручками и с такой правильной речью. Но если она не желает возвращаться в Раштон…
– Эдрик… – пробормотал Брайс, очнувшись.
– Да, Брайс, я здесь. – Он повернулся к брату.
– Этот Роберт… Я убью его.
– Нисколько не сомневаюсь. Но сначала тебе надо поправиться. – Эдрик дал брату напиться и накрыл его одеялом. – Надо выставить дозор, – сказал он Дрогану. – И прикажи людям разводить костры. Мы проведем здесь ночь и поутру двинемся в Бракстон-Фелл. – «А потом я решу, что делать с Кейт», – добавил про себя Эдрик.
ГЛАВА 3
С наступлением ночи воины развели костры, поужинали и устроились на ночлег поддеревьями. Но у Эдрика совершенно не было аппетита. Спать ему тоже не хотелось, и он сел рядом с Брайсом, отослав Дрогана отдыхать.
– Я сменю вас через несколько часов, милорд. – Дроган положил руку на плечо Эдрика.
– Позаботься о нормандке, – неожиданно для себя самого сказал Эдрик. – Как бы не замерзла.
Еще два нормандских пленника не выжили. Вполне возможно, что Леод убил бы и Кейт, попользовавшись ею. Хотя она была девушкой миловидной, так что Фергюсон вполне мог бы оставить ее для себя или продать богатому главе другого клана.
Девушка сидела у костра, закутавшись в одеяло и пряча свои прелестные грудки. Но ножки она не укрыла, и Эдрик мог любоваться ими, не вызывая подозрений. И еще он любовался ее горделивой осанкой. Спина прямая, плечи расправлены, а в глазах блестят слезы. Она пыталась сдержаться, но слезы потоками лились по ее щекам.
Но почему же он испытывает к ней симпатию? Лучше было бы избежать таких чувств. И не думать о том, что она пережила в плену. Ему хотелось возненавидеть ее. В конце концов, она ведь нормандка. И если бы она не закричала, когда его воины только готовились к бою, то он не бросился бы ей на помощь. И тогда они как следует подготовились бы к нападению. Тогда Брайс успел бы застегнуть латы и не получил бы эту ужасную рану. К тому же ее визг в самый разгар боя отвлек Брайса на мгновение…
Эдрик стиснул зубы и отвернулся. Женщина чувствовала себя неловко, но он не желал проявлять милосердие. Пусть не ждет теплого приема ни здесь, ни в Бракстон-Фелл. Да-да, он уже сыт по горло нормандцами, в особенности их женщинами.
Дроган нашел для нее еще одно одеяло. Эдрик видел, как он приготовил ей постель у костра, дождался, когда она уляжется, а затем устроился поблизости.
Вероятно, следует поговорить с Дроганом – сказать, что он слишком мягко обращается с пленницей.
Еще немного – и она очнется от жуткого кошмара. Скоро настанет утро, и она услышит пение птиц за окнами. Наденет простенькое платьице, встретится с сестрой Агнесс и будет помогать старой монашке кормить сироток-ягнят и цыплят, как делала каждый день, пока жила в аббатстве. Потом ее ждут молитвы, а после этого монахини и все прочие обитатели аббатства сядут за стол.
И никаких страшных снов про шотландцев, про этих варваров с холодными глазами и грубыми руками…
Кэтрин со вздохом приподнялась и осмотрелась. Так значит, это не сон! Она действительно попала в плен, ее действительно похитили из отцовского замка. Слава Богу, родные оказались за крепкими стенами башни. Но вот за Джеффри она очень переживала. Она увела его из замка и подвергла опасности – так же, как ее крик во время сражения стал причиной тяжелого ранения юного Брайса. Неудивительно, что его брат смотрит на нее с угрозой, явно считая ее виновницей несчастья.
Кэтрин едва не сделалось дурно. Ведь от родных теперь тоже не жди ничего, кроме пренебрежения. Ей никогда не вернуться в Кеттвик с высоко поднятой головой. Все в поместье узнают, что это она выманила Джеффри из безопасного места. И решат для себя, что дочь барона стала шотландской шлюхой.
Вот почему она не захотела открыть сэру Дрогану свое настоящее имя. Вот почему старалась убедить саксов в том, что она простолюдинка. Иначе они могли бы отправить в Раштон весточку, и новость быстро долетела бы до Кеттвика. Отец приехал бы за ней и забрал домой – опозоренную и обесчещенную.
Девушка снова вздохнула. Наверное, ей придется примириться с тем, что обратной дороги у нее нет, – только вперед, к своей судьбе.
Но было очень трудно примириться с этим. Ведь сестра так старалась, уговаривая отца, чтобы позволил им самим выбрать себе мужей. И она, Кэтрин, очень хотела побыстрее выйти замуж и завести детей. Только этого она хотела от жизни – стать женой добропорядочного человека и родить столько детей, сколько пошлет ей Господь. Кэтрин похолодела, осознав, что этому теперь никогда не бывать. Ее жизнь изменилась окончательно и бесповоротно. Она либо проживет остаток дней служанкой в доме сакса, либо выберет путь, который еще несколько недель назад вызывал у нее сильнейшую неприязнь. Монастырь.
Да, именно монастырь, потому что теперь ни один благородный нормандец не возьмет ее в жены, да и родители отрекутся от нее. Она бросила взгляд в сторону повозки, где лежал Брайс, и ей на глаза попался надменный саксонский лорд.
