Мэри Патни - Розы любви
Сердце Клер сжалось от страха. Несмотря на свои смелые речи, она ни сном ни духом не предполагала, что он может ею заинтересоваться.
— Стало быть, невзирая на всю ту скуку, которую вам придется вытерпеть, — ехидно заметила она, перейдя от нападения к обороне, — вы все-таки хотите, чтобы я стала вашей любовницей?
— Только если вы пойдете на это по доброй воле, что вряд ли произойдет — вы кажетесь мне слишком чопорной, чтобы получать удовольствие от плотского греха. — Он снова окинул ее оценивающим взглядом. — Впрочем, если за эти три месяца вы перемените свои взгляды, я с готовностью предоставлю себя в ваше распоряжение. Среди моих пассий еще никогда не было добродетельной школьной учительницы-методистки. Интересно: если переспать с такой праведницей, это приблизит меня к раю?
— Ваши речи возмутительны!
— Спасибо. Я стараюсь. — Он глотнул еще коньяку. — Однако вернемся к предмету нашего разговора. Хотя вы и будете вести здесь такой образ жизни, что вас можно будет счесть моей любовницей, в действительности вам не придется спать со мной.
— Но тогда ради чего вы хотите затеять этот глупый фарс? — спросила Клер. Она чувствовала облегчение и вместе с тем была сбита с толку.
— Я хочу посмотреть, насколько далеко вы готовы зайти в стремлении добиться своего. Если вы примете мое предложение, ваша драгоценная деревня, вероятно, извлечет из этого немалую выгоду, однако сами вы уже никогда не сможете ходить по ней с гордо поднятой головой, поскольку ваша репутация будет погублена. Готовы ли вы заплатить за успех такую цену? Простят ли соседи ваше грехопадение, пусть даже оно принесет им пользу? Весьма интересный вопрос, однако на вашем месте я не стал бы слишком полагаться на их добрую волю.
Уразумев наконец, чего он хочет. Клер холодно сказала:
— Для вас это всего лишь бесцельная игра, не так ли?
— Игры не бывают бесцельными. И в них всегда есть правила. Какие же правила будут в нашей игре? — Он глубокомысленно сдвинул брови. — Дайте подумать… Итак, основное условие — это моя помощь деревне в обмен на ваше присутствие под моей крышей, и, как все будут думать, в моей постели. Еще у нас с вами будет что-то вроде пари. Оно, я уверен, завершится успешным соблазнением, которым мы оба насладимся. А чтобы дать мне возможность соблазнить вас, вы позволите мне целовать вас раз в день в том месте и в тот час, которые я выберу сам. Все остальные любовные ласки будут иметь место только с взаимного согласия.
После каждого поцелуя у вас будет право сказать «нет» — и тогда я уже не смогу дотронуться до вас вплоть до следующего дня. По прошествии трех месяцев вы вернетесь домой, а я буду продолжать свою помощь деревне так долго, как это будет необходимо. — Он нахмурился. — Для меня наша договоренность таит немалую опасность: ведь если я позволю вам втянуть меня в осуществление ваших планов, то, быть может, не смогу избавиться от этой долины до конца моей жизни. Однако это справедливо: ведь должен же я рискнуть чем-то, что имеет для меня значение, поскольку вы, приняв мое предложение, потеряете так много, не правда ли?
— Ваше предложение нелепо!
Он посмотрел на нее невинными глазами.
— А я, напротив, полагаю, что из него могло бы получиться нечто очень занятное, так что мне почти жаль, что вы ответите отказом. Ведь запрашиваемая мною цена оказалась чересчур высока, не так ли? Своей девственностью вы могли бы пожертвовать втайне, так что никто бы ничего не узнал, а вот доброе имя — дело другое. Этот товар всегда выставлен на всеобщее обозрение, его, легко утратить и невозможно вернуть назад. — Граф изящно взмахнул свободной рукой (вторая по-прежнему была занята бокалом с бренди), недвусмысленно указывая на дверь. — Теперь, когда я выяснил, насколько далеко вы готовы зайти в своем стремлении к мученичеству, я должен еще раз попросить вас удалиться. Полагаю, что больше вы меня не побеспокоите.
Сейчас у него был самодовольный вид цыганского барышника, который только что продал простаку-покупателю загнанного коня-доходягу да еще и умудрился взять за него в пять раз больше настоящей цены. От одного взгляда на его расплывшуюся в ехидной улыбке физиономию Клер захлестнула непреодолимая ярость. Он был так высокомерен, так равнодушен, так уверен в том, что одержал над нею верх…
— Отлично, милорд, я принимаю ваше предложение. Мое доброе имя в обмен на вашу помощь! — не думая о последствиях, вне себя от бешенства, рявкнула она.
На мгновение граф потерял дар речи. Затем вдруг сел совершенно прямо, будто аршин проглотил.
— Вы шутите! Ведь, приняв мое предложение, вы навлечете на себя презрение ваших друзей и соседей, наверняка потеряете свое место учительницы и вполне возможно, будете вынуждены покинуть Пенрит. Подумайте, стоит ли жертвовать всем, что вам дорого в жизни, ради мимолетного удовольствия утереть мне нос?
— Я соглашаюсь на ваше предложение вовсе не за этим, а потому, что хочу помочь моим друзьям, хотя не стану отрицать, что мне приятно будет немного сбить с вас спесь, — холодно произнесла Клер. — Скажу больше: репутацию, которая складывалась двадцать шесть лет, не так легко разрушить, как вы воображаете. Я откровенно расскажу своим друзьям, что я намерена делать и почему. Надеюсь, они поверят в мое достойное поведение. Если же мои надежды окажутся тщетными и игра, которую вы затеяли, и впрямь будет стоить мне всего того, чем я жила до сих пор… — Она мгновение помолчала, потом пожала плечами, одновременно плотно стиснув губы. — Что ж, значит, так тому и быть.
— Но что бы сказал ваш отец? — беспомощно пробормотал граф.
Теперь сила была на стороне Клер, и это было пьянящее чувство.
— Он бы повторил то, что говорил всегда; долг христианина состоит в том, чтобы служить другим, даже если за это приходится очень дорого платить, и что в своих поступках он подотчетен только Богу.
— Если вы и вправду сделаете то, что сказали, то вам придется об этом пожалеть, — убежденно сказал граф.
— Возможно, но если я этого не сделаю, то буду сожалеть еще больше — потому что струсила. — Ее глаза сузились. — Что это с вами? Неужели великий спортсмен вдруг испугался играть в игру, которую сам же и придумал?
Не успела Клер договорить, как граф вскочил с дивана и размашистым шагом направился к ней. Остановившись в ярде от девушки, он смерил ее пристальным взглядом. Его черные глаза сверкнули.
— Хорошо, мисс Морган. Впрочем, нет, отныне я должен называть вас Клер, ведь вы уже почти стали моей любовницей. Вы получите то, чего добивались. Посвятите остаток этого дня улаживанию своих дел в деревне, а завтра утром я жду вас здесь. — Он еще раз окинул се взглядом, на сей раз критическим. — И не трудитесь привозить с собою много одежды. Скоро мы с вами поедем в Лондон, где вас оденут должным образом.
