Элейн Барбьери - Невинность и порок
— Если понадобится.
— А что, если он захочет жениться на тебе?
— Жениться на мне? — Пьюрити даже вздрогнула от этой мысли.
— Вполне возможно.
— Я вообще не собираюсь выходить замуж, — заметила она, — потому что не имею ничего общего с жеманными, вечно взмахивающими ресницами и виляющими бедрами городскими девицами, у которых на уме нет ничего более важного, чем последний модный журнал или недавно прибывший в город кавалер! И уж тем более я не позволю какому-нибудь типу надеть мне на палец кольцо и потом думать, будто он вправе мной распоряжаться. Да ведь это то же самое, что вдеть мне кольцо в нос!
— Каждая женщина должна рано или поздно выйти замуж.
— Почему?
— Потому что… потому что иначе ее жизнь не будет полной.
— Кто это тебе сказал?
— В этом не было нужды.
— Но ты почему-то не женился.
— Я же не женщина!
Пьюрити состроила гримасу.
— Ты сам сказал, что я ни в чем не уступлю любому мужчине в Техасе.
— Но из этого не следует, что…
— Это значит, что мне вовсе не обязательно выходить замуж.
— Пьюрити… дорогая моя… — Стэн взял девушку за руку, его взгляд был спокойным. — Ты же понимаешь, что я не вечен.
Пьюрити почувствовала внезапное раздражение.
— Не смей так говорить!
Стэн еще крепче сжал ее руку.
— Твоя семья погибла при разливе реки. — Девушка протестующе покачала головой, но он не обратил на это внимания и продолжил: — Когда я умру, ты останешься совершенно одна. А если я лишусь ранчо…
Пьюрити выдернула руку и поднялась с места, почувствовав внезапную дрожь в коленях.
— Я устала от этого разговора.
Явно раздосадованный тем, что не может последовать ее примеру, Стэн проворчал:
— А я — нет!
— Тогда можешь говорить сам с собой, потому что я не намерена больше все это слушать!
— Пьюрити…
— Я сейчас же отправляюсь в город, чтобы повидаться с Роджером Норрисом. Ходят слухи, что цена на говядину должна подняться, а если прибавить выручку от того стада, что мы собираемся пригнать на рынок в этом году, наши дела пойдут на лад. Нам нужна лишь небольшая отсрочка.
— Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась.
— И все же я это сделаю.
Стэн напрягся, и на скулах у него вздулись желваки.
— Этот Роджер — хитрый тип. Не дай ему уговорить себя сделать что-нибудь вопреки твоему желанию.
— Стэн…
— Хватит! Я уже заметил, как он смотрит на тебя, и мне это не по вкусу!
— Но ты бы не стал возражать, если бы он надел мне на палец обручальное кольцо.
— Это другое дело.
— Вот как?
— Ты слышала меня, Пьюрити.
Пьюрити довольно долго молча смотрела на Стэна, затем внезапно направилась к двери. Остановившись на пороге, она вдруг резко обернулась и напомнила:
— Я уже говорила тебе: мое имя — Бутс.
— А я говорю: нет.
Сообразив, что его последняя фраза была обращена к закрытой двери, Стэн раздосадованно проворчал что-то себе под нос, затем прислушался к доносившемуся со двора голосу Пьюрити, грубоватым тоном отдававшей распоряжения работникам. Картер и Роум откликнулись почти сразу же. Стэн не сомневался, что они незамедлительно поспешат исполнить поручение. Среди обитателей «Серкл-Си» не было человека, который не питал бы к девушке уважения — все ценили ее за деловые качества, а не потому, что она считалась дочерью босса.
Кроме того, хватало и тех, кто был к ней неравнодушен.
Стэн невольно пожал плечами. «Черт побери, почему бы и нет? — подумал он. — Пьюрити красива, хотя и упорно отрицает это». Он откинулся на спинку кресла, вспоминая, как прелестная сероглазая девочка вошла в его жизнь.
Комок встал у него в горле, как это часто случалось в последнее время, когда он предавался воспоминаниям. Стэн снова и снова мысленно возвращался к нескольким неделям перегона, последовавшим за спасением малышки. Он вспомнил свою растущую привязанность к ней и то внутреннее напряжение, от которого у него невольно сжималось сердце по прибытии в очередной город. Стэн боялся, что, справившись, не разыскивает ли кто потерянного ребенка, получит утвердительный ответ. Теперь он не без стыда вспоминал, что радовался, услышав слово «нет». Когда же пришло время решить, останется ли маленькая Пьюрити Бьюкенен у него или ее возьмут на воспитание другие люди, Стэн вдруг понял, что решение он уже принял.
Да, на самом деле девочку звали Пьюрити Бьюкенен, но ему пришло в голову, что сама она, вероятно, не помнит свою настоящую фамилию. Оглядываясь назад, он готов был согласиться, что с его стороны вряд ли было правильно дать ей свое имя, не оформив это юридически. Все произошло как бы само собой. И по правде говоря, он гордился, что она зовется Пьюрити Корриган. Девушка была удивительно красива и очень привязалась к нему. Сам Стэн вынужден был признаться себе, что не мог бы любить ее больше, если бы она была его родной дочерью. Однако растить девчушку оказалось не так-то просто. Как только трагические события изгладились из памяти маленькой Пьюрити, проявилось ее своенравие. Гибкая как тростинка и упрямая как мул, она то забавляла и восхищала его, то доводила почти до отчаяния. Так было, например, когда в восьмилетнем возрасте она решила называться Бутс.
Бутс! Что за чертовщина! Ему еще никогда не приходилось слышать более нелепого прозвища!
А произошло это так. Недостаточно уверенная в себе, Пьюрити старалась изо всех сил походить на мальчика. Однажды какой-то скотовод неосторожно заметил, что ее имя напоминает детское сюсюканье. Девочка запомнила его слова. Вскоре после этого случая Стэн подарил ей на день рождения пару сшитых вручную ботинок.
Когда Пьюрити с важным видом расхаживала в них по двору, кто-то в шутку назвал ее Бутс. С этого дня она стала настаивать на том, чтобы все окружающие звали ее только так.
Стэн вздохнул. Если бы он женился, все могло бы сложиться иначе. Воспитанная женщиной, Пьюрити не стремилась бы подавлять в себе все женственное и тем самым доказывать всем, что ни в чем не уступит любому работнику на ранчо. Мысль о замужестве не претила бы ей, и она с присущим ей упрямством не настаивала бы на том, что только полагаясь на собственные силы должна добиться успеха в жизни. А он сам, невзирая на одолевавшее его предчувствие близкого конца, мог бы теперь спокойно сидеть в инвалидном кресле и не беспокоиться, что ранчо, возможно, придется отдать за долги.
Лишь одно обстоятельство внушало ему некоторую надежду. Хотя Пьюрити предпочитала носить мужскую одежду, нельзя было не признать, что она красавица и если бы захотела выглядеть чуть более женственной, то могла бы стать по-настоящему опасной для мужчин.
