Барбара Картленд - Месть лорда Равенскара
— Хигнет! — раздался голос лорда Равенскара.
— Да, милорд? — Камердинер подошел к кровати.
— Мне кажется, что вчера вечером что-то произошло.
— Верно, милорд.
— Что именно?
— А ваша светлость ничего не помнит?
— Если бы помнил, то, уж наверное, не спрашивал бы!
— Да, милорд.
В комнате воцарилось молчание. Потом лорд Равенскар произнес:
— Я готов услышать самое худшее.
— Вчера вы женились, милорд! На лице лорда не дрогнул ни один мускул. Потом он спокойно сказал:
— Примерно это я и ожидай услышать.
Теперь он все вспомнил, с того самого момента, когда Аталия ждана его в гостиной в доме своего отца на Беркли-сквер.
В тот день рано утром Трент получил от нее записку и буквально сгорал от нетерпения, дожидаясь пяти часов вечера. Именно на этот час она назначила ему свидание. Он помнил, как стремительно взлетел по ступенькам и оказался на втором этаже. Она была в комнате одна. «Господи, — подумал он тогда, — до чего же она хороша сегодня!"
Аталия Брей своим появлением произвела фурор в лондонском обществе, пленив воображение и с легкостью завоевав сердца многих достойных джентльменов, которые гордились своим изысканным вкусом. Ее красота превосходила даже те безусловно высокие стандарты женской привлекательности, которые были установлены герцогиней Девонширской, леди Джерси и графиней Бессборо. Они казались распустившимися розами, а Аталия была похожа на изящную орхидею, столь необычную и прекрасную, что у ее ног оказались даже самые закоренелые холостяки и пресыщенные циники. Вот и лорд Равенскар безоглядно влюбился в эту девушку, которую считал первой и единственной любовью в своей жизни. Богатый и очень привлекательный, он всегда был окружен женщинами и недостатка в любовных приключениях не испытывал. По никогда и ни одну из своих многочисленных знакомых он не просил стать его женой. Поэтому он был абсолютно уверен, что Аталия по достоинству оценит все комплименты, которыми он ее осыпал. И она, к его восторгу, ответила ему взаимностью, но все же попросила не торопиться и немного подождать, чтобы они смогли получше узнать друг друга. Безумно влюбленный, ослепленный ее красотой, он был готов согласиться с любой ее просьбой, ждать сколь угодно долго, ведь в конце концов она должна была стать его женой. И он ни на мгновение не сомневался, что его обожаемая Аталия в восторге от его предложения и будет а счастлива носить имя Равенскаров, так же как он будет счастлив обладать ею.
Про Аталию Брей стоит сказать еще несколько слов. Ее отец не принадлежал к лондонской аристократии, хотя и получил хорошее образование и воспитание. И сама! Аталия была принята в высшем свете лишь благодаря своей исключительной внешности. Кроме того, ей удалось войти в общество немногих избранных, что окружали принца Уэльского в Карлтон-Хаусе.
Если бы Аталия Брей стала женой лорда Равенскара, то перед ней распахнулись бы двери лучших лондонских домов и до конца жизни она была бы принята знатнейшими людьми государства, а ее положение в обществе стало бы предметом неискоренимой зависти всех английских девиц на выданье и их честолюбивых и амбициозных мамаш.
Итак, лорд Равенскар ничуть не сомневался, что его стремления исполнятся, а терпеливое ожидание будет вознаграждено. Поэтому, по лучив письмо от Аталии, он решил, что время пришло и она согласна объявить об их помолвке друзьям и дать сообщение в «Газетт».
Он на мгновение застыл на пороге гостиной, а затем стремительно направился к девушке. Он сгорал от желания расцеловать ее, задушить в пылких объятиях и потом, когда у нее закружится голова, еще раз сказать, что они должны пожениться как можно скорее. Ведь ждать больше невозможно! Это прелестное создание должно принадлежать только ему!
По когда Трент приблизился к Аталии и раскрыл объятия, она предостерегающе подняла свою тонкую, изящную ручку, чтобы остановить его.
— Подождите, Трент, не торопитесь, — сказала она с невозмутимым спокойствием. — Мне надо сказать вам кое-что важное.
— Что за ерунда, — беспечно ответил лорд Равенскар. — позвольте мне прежде поцеловать вас. После поговорим.
— Нет, — возразила Аталия, — вы обязательно должны это знать.
Его совсем не интересовали пустые разговоры, но он уступил ее просьбе. С улыбкой на губах он ждал, пока она заговорит. Темные глаза его, не отрываясь, жадно ловили каждое движение красавицы.
«Пет на земле, — думал он, — более совершенного создания. Когда она станет моей женой, я осыплю ее драгоценностями. Бриллианты будут сверкать и искриться, как глаза моей любимой, жемчуга подчеркнут прозрачность ее изумительной кожи, в рубинах отразится огонь, который вспыхивает во мне каждый раз, когда я дотрагиваюсь до нее. А изумруды усилят волшебный свет ее чудных глаз».
— Ну, говорите, говорите же скорее! — поторопил он Аталию.
— Боюсь, что вас эти известия немного расстроят, Трент, — отстранение проговорила она, — Вчера вечером я приняла предложение Хьюго Честера.
Лорд Равенскар знал маркиза Честера, приятного, но довольно глупого молодого человека, который только недавно стал членом Уайтс-клуба.
— Я выхожу за него замуж, — закончила Аталия.
Лорд Равенскар в недоуменном изумлении уставился на девушку. Ему показалось, что он ослышался. Этого не может быть! Аталия, его Аталия говорит подобные вещи?!
Она будто почувствовала, в каком состоянии сейчас лорд Равенскар, и сказала немного мягче:
— Жаль, Трент, что так получилось. Вы мне очень нравитесь, и наверняка нам было бы очень хорошо вместе. Но Хьюго вскоре станет герцогом, а мне так хочется быть герцогиней.
«Я убью ее! Задушу!» — молнией пронеслось в голове Трента. Но он просто повернулся и, не говоря ни слова, вышел из комнаты и медленно спустился по лестнице. Взял шляпу и трость у слуги, вышел на Беркли-сквер и побрел по улице.
В голове у него было пусто, и ему было совершенно безразлично, куда идти и что делать.
Когда в конце концов он попал домой, то обнаружил, что его там ждут. Он совсем забыл, что пригласил нескольких своих закадычных друзей на ужин. Приятели в изумлении уставились на Трента, когда он появился в гостиной в уличной одежде. По вопросы и возгласы замерли у них на губах, когда они увидели окаменевшее лицо друга,
Тогда-то он и начал пить. Стиснув зубы, он выслушивал слова сочувствия и соболезнования, и гнев клокотал в его душе.
Мужчины из семейства Равенскаров всегда славились своим неистовым, взрывным характером. Имя Свифт, которое отец дал Тренту при крещении, означало «быстрый», и младшему лорду Равенскару это всегда казалось проявлением своеобразного юмора родителя. «Что имя у вас, что характер, мастер Трент. Уж очень вы весь скорый!» — так, бывало, твердила ему няня, когда он вспыхивал и выходил из себя. Но раньше вспышки раздражения проходили так же быстро, как и возникали, и при всей своей вспыльчивости он был довольно отходчивым.
