Патриция Райан - Солнце и луна
– Что случилось?
Девушка опомнилась и отвела взгляд, краем глаза заметив в ухе Хью очень странную серьгу: не подвеску, а плоское золотое колечко с языческим орнаментом. Филиппе приходилось видеть нечто подобное только у чернокожих, но никак не у людей своего круга. Заметила она и еще кое-что. На носу у Хью, у самой переносицы, виднелась красная припухлость.
– Это моя работа? – ужаснулась она. – Мне страшно жаль!
– Не говорите ерунды! Это был чуть ли не единственный разумный ваш поступок в том переулке.
– Но если нос сломан…
– Вы себе льстите. Чтобы сломать нос, нужен удар посильнее. Вам просто посчастливилось попасть по перелому, которым я обязан Грэхему Фоксу. Мы тогда изрядно поколотили друг друга.
– Как, разве вы не дружили?
Филиппа, наконец, отведала кларета и нашла, что на сей раз он против обыкновения не разбавлен.
– Мы дружили, просто не сошлись во мнениях. Это касалось моей сестры. Драка помогла нам прийти к соглашению.
– А просто поговорить вы не могли?
– Вот и видно, что вы не знаете мужчин, – заметил Хью, заставив девушку встопорщить перышки.
– Вы очень ошибаетесь! Меня всю жизнь окружают одни мужчины.
– Школяры и магистры? Их вы называете мужчинами? Это все равно, что назвать мерина жеребцом! Они и сами понятия не имеют, что такое быть мужчиной.
– И что же это такое? Готовность пускать в ход кулаки при первом удобном случае?
– Именно так, если опасность угрожает человеку, который дорог мне или моей стране.
– Или если при этом хорошо заплатят, – добавила Филиппа ехидно.
Хью снова глянул на нее поверх края кубка. Он больше не улыбался.
– Может, все-таки стоит прочесть письмо лорда Ричарда?
Ах да, письмо! Она достала свиток пергамента и с минуту разглядывала громадную печать с изображением человека на троне – очевидно, короля Генриха. Убедившись, что письмо действительно адресовано ей, девушка сломала печать, вытянула шнурок и с хрустом развернула пергамент.
Глава 3
Опершись локтями на изрезанную столешницу, Хью потягивал вино и смотрел на погруженную в чтение Филиппу. При этом он размышлял о том, как она отреагирует, узнав, по какой причине удостоилась внимания юстициария, и какое будущее тот ей уготовил. Впрочем, лорд Ричард мог счесть эту информацию чересчур деликатной, чтобы доверить ее листу пергамента, и рассчитывал, что Хью сам доведет до сведения Филиппы всю подоплеку этой истории.
Выяснить это предстояло очень скоро.
Филиппа читала, сосредоточенно сдвинув брови, отчего между этими широко распахнутыми черными крыльями пролегла тонкая морщинка. Серьезное выражение ее лица ни мало не гармонировало с тонкими чертами и небрежно переброшенными на грудь косами, иссиня-черными, как вороново крыло. Хью скользнул взглядом по аккуратной дорожке пробора, задержался на выбившемся локоне, все еще влажном и потому трогательно прилипшем к щеке. Ощутив его взгляд, девушка машинально заложила локон за ухо.
– А ведь и в самом деле… – вдруг сказала она, не скрывая удивления. – Лорд Ричард хочет, чтобы я была шпионом короля!
Хью подавил улыбку. При всем своем изрядном образовании и недюжинном уме, она выглядела по-детски простодушной из-за удивленного выражения огромных глаз. Сама она, конечно, понятия об этом не имела и считала, что знает жизнь. На ее поведении, несомненно, сказалось многолетнее затворничество в доме каноника Лотульфа, а потом в стенах учебного заведения, хотя, услышав это, она наверняка пришла бы в негодование. По мнению Хью, Филиппа де Пари не подходила для миссии, которую ей намерен был поручить королевский юстициарий, но он не собирался оспаривать мнение лорда Ричарда, второго человека в Англии после короля. Пятнадцать лет военной службы научили его беспрекословно повиноваться даже тем приказам, от которых он был не в восторге.
– Как много вам известно о планах лорда Ричарда относительно меня? – спросила девушка.
Чтобы выиграть время, Хью сделал еще глоток чересчур сладкого на его вкус вина.
– Смотря, что сказано о них в письме.
– Только то, что он посылает вас за мной для аудиенции в Вестминстере, где разговор пойдет о деле величайшей важности, и что мне предстоит некая тайная миссия.
Значит, ему придется самому посвятить ее в детали.
– Лорд Ричард не принуждает меня соглашаться даже на поездку с вами в Вестминстер. Так он пишет, и я весьма этому рада. С чего бы мне срываться с места и пускаться в путь с таким…
Она отвела взгляд, чтобы скрыть… неприязнь? Страх?
– С таким, как я, – холодно подсказал Хью.
– Вот именно. Очевидно, лорд Ричард заранее угадал нелестный характер моих мыслей, потому что в письме говорится в основном о вас.
– Обо мне?!
– Поскольку предполагается, что мы проведем вместе два дня, он взял на себя труд заверить меня в вашей порядочности и самом благородном происхождении.
Предполагается, что им придется работать в паре, мысленно уточнил Хью, но решил оставить это при себе до Вестминстера.
– И что его милость изволил рассказать обо мне?
– Ничего, что помогло бы забыть лезвие у горла и угрозу лишить меня чести, – мрачно ответила девушка.
– Мы уже обсуждали, что я всего лишь…
– Всего лишь испытывали меня на прочность. – Она окинула его испепеляющим взглядом и подняла кубок. – То-то обрадовался бы лорд Ричард, узнай он, до чего ваши действия шли вразрез с портретом благородного рыцаря, который он мне нарисовал!
– Не могу поверить, что в его глазах я – благородный рыцарь.
– Тем не менее, он пишет… – Филиппа сверилась с письмом, – пишет, что вы принадлежите к одному из самых знатных семейств в Англии и что Уильям Уэксфорд, ваш отец, воспитал вас в лучших традициях рыцарства.
– Очевидно, он где-то недоглядел.
Филиппа окинула взглядом его растрепанные волосы, небритый подбородок, непритязательный наряд и серьгу в ухе.
– И все же лорд Ричард высоко ценит вас. Вот послушайте: «Уже в двенадцать лет Хью Уэксфорд славился техникой владения мечом. В восемнадцать он был посвящен в рыцарство и провел пятнадцать лет в разного рода битвах. Для многих он и по сей день живая легенда».
Сам того, не замечая, Хью сжал почти бесполезной правой рукой ножку кубка, как тысячи раз сжимал ею рукоять меча. Меча, который был ему теперь ни к чему.
– «Сэр Хью явился ко мне два года назад с рекомендательным письмом Ричарда де Клера, графа Чепстоу, известного как Ричард Крепкий Лук, под началом которого воевал на ирландской земле. В битве за Дублин его правая рука была искалечена ударом меча и стала бесполезна в бою. Граф Чепстоу, однако, счел, что человек столь доблестный и сильный духом может послужить отчизне как-то иначе – например, в моем ведомстве. Я был с ним полностью согласен, и мнение мое не изменилось, по сей день». – Филиппа вернула письмо в сумку и покосилась на руку с кубком. – Я думала, вы воевали в дальних странах.
