Барбара Картленд - Невинная обманщица
А дядя, поглощенный своими мыслями, не заботясь о впечатлении, которое он производил на племянницу, продолжал:
— Я собираюсь давать там самые элегантные балы, а вы, милочка, пока не выйдете замуж, разумеется, будете помогать мне принимать гостей.
Окинув племянницу взглядом, в котором сочетались снисходительность и презрение, он продолжал:
— Пожалуй, придется потратить немалые деньги, чтобы приодеть тебя поприличнее. Невозможно же показаться на людях в твоем тряпье!
Манелла негодующе вздернула подбородок.
— Моему отцу нравились простые платья, — возразила она. — И хотя это платье сшила деревенская портниха, его фасон взят из дамского журнала «Ледиз джорнал». Вы, наверное, знаете, что в Лондоне по нему одеваются многие.
Дядя Герберт расхохотался:
— Если вы и впрямь воображаете, что в таком наряде можете появиться в приличном обществе, должен вас огорчить, моя милая племянница. По правде говоря, ты выглядишь совершенной простушкой. Прическа — еще куда ни шло, по крайней мере, ее можно прикрыть шляпкой, но платье, платье… Если вы покажетесь в нем на улице, то выставите себя на посмешище всей столичной публике!
— Не сомневаюсь в справедливости ваших слов, — с достоинством возразила Манелла. — Однако мне ближе убеждения моего отца, который всегда говорил, что надо покупать только то, за что можешь заплатить.
Она рассчитывала, что дядя смутится, но тот в ответ захохотал еще громче и противнее:
— Может быть, вашего дорогого папочку устраивало, что его дочка сохнет в безвестности, в этой глухомани, среди репы и капусты. А вот я увезу вас в большой мир, в тот мир, где обитают достойные люди, которые будут полезны нам обоим.
Манелла сразу же поняла, что опекун имеет в виду герцога, и ее лицо стало каменным.
Герцог внимательно, будто оценивая вещь, посмотрел на нее и заявил:
— Может быть, ему и покажется забавным, что вы этакая «сельская красотка», настоящий розанчик. Однако мы не можем так рисковать.
Помедлив, он продолжал:
— Нет, риск был бы слишком велик! Я должен вывести вас в свет как следует одетой, с приличной куафюрой, может быть, стоит даже слегка подкрасить вам губы, чтобы они блестели и казались привлекательнее.
Слова дяди производили на Манеллу такое впечатление, будто она слушала не человеческую речь, а шипение змеи.
Ей хотелось бросить ему в лицо, что никакая сила в мире не заставит ее пойти под венец с герцогом, равно как с любым другим мужчиной, что она выйдет замуж не иначе, как по своему выбору.
Но девушка прекрасно понимала, что такая искренность и горячность были бы совершенно неуместны. У ее дяди, хотя он и был аристократом, начисто отсутствовала чувствительность. В те времена чувствительность было принято считать привилегией высших классов. Тем не менее Манелла, много общавшаяся с крестьянами, которых иногда лечила, иногда учила, не знала такого черствого человека, как граф Герберт.
Дядя стремился в жизни только к одному — получить выгоду лично для себя.
Манелла молча положила на стол салфетку, закончив обед:
— Полагаю, вы извините меня. Я бы предпочла оставить вас за портвейном, если он у вас, конечно, есть.
— Отрадно видеть, что вас научили хоть каким-то манерам, — презрительно заметил граф. — Однако я уверен, что вы очень многого не знаете из области этикета.
Манелла решительно поднялась, не желая опровергать вздорные слова дяди.
— Прошу меня простить, дядя Герберт, — невозмутимо сказала она. — Я пойду прилягу. Завтра мне предстоит много хлопот, если вы действительно наметили переезд в Лондон на послезавтра.
— Пожалуй, вам придется захватить с собой на первое время кое-что из тряпья, которое вы носите здесь, называя платьями, — заметил граф. — Как только герцогиня подберет для вас приличные наряды, мы сможем сжечь все эти лохмотья, тем более что они только для этого и годятся.
«Как он смеет так говорить! — возмутилась про себя Манелла. — Неужели он не сознает, что я одета так бедно исключительно из-за его расточительности. Сколько времени я уже не могу сшить себе обновки!»
Почему он позволяет себе насмехаться над ней, называя простушкой, только потому, что она не похожа на дам, с которыми он развлекался в столице?
Судя по отзывам всех, кто знал дядю Герберта, именно эти женщины втягивали его в один скандал за другим.
Плотно сжав губы, словно усилием воли заставляя себя смолчать, Манелла сделала вежливый реверанс и повернулась к двери.
— И не забудьте, что завтра приезжает лорд Ламберн, — крикнул дядя ей вдогонку. — Причешите-ка получше своего кобеля! А то у него такой вид, словно он только что прибежал со свалки!
Манелла поняла, что он нарочно старается вызвать ее на дерзость.
Но она ничего не ответила.
Лишь оказавшись на лестнице и взбегая по ступеням — за ней, как всегда, бежал Флэш, — она вслух сказала себе:
— Не-на-ви-жу! Я его ненавижу! Ненавижу!
Глава 2
Утреннее солнце, едва выглянув из-за горизонта, застало Манеллу уже на ногах. За всю ночь девушка так и не сомкнула глаз. Тревожные мысли, всевозможные планы, сомнения и опасения не давали ей спать.
Быстро одевшись, Манелла накинула на плечи легкую шаль.
Она решила взять с собой три самых простых муслиновых платья — на лето в ее гардеробе их имелось всего пять, и ни одно из них не отличалось хоть сколько-нибудь замысловатым фасоном. Приходилось надеяться, что эти скромные наряды не слишком помнутся и ей удастся обойтись ими до осени. О том, как устроится ее жизнь к наступлению сентября, что с ней будет зимой, Манелла предпочитала не думать.
Она также взяла две пары туфель, а, кроме того, с вечера приготовила кое-какие необходимые мелочи.
Накануне поздно ночью, когда дядя ушел спать, Манелла пробралась в оружейную. Ее отец, всю жизнь увлекаясь охотой, не мог обойтись без этой комнаты, которая пользовалась вниманием у всех поколений графов Эйвонсдейлов. Там Манелла выбрала один из отцовских дуэльных пистолетов.
Она мало разбиралась в достоинствах огнестрельного оружия, но, во-первых, была уверена, что ее отец не мог держать плохих пистолетов, во-вторых, надеялась, что до стрельбы не дойдет и в критической ситуации ей удастся запугать противника, не спуская курка.
Поэтому она выбрала пистолет среднего размера — не очень большой, чтобы не мучить Герона лишней тяжестью, но все-таки достаточно внушительный, чтобы произвести впечатление на злодея, который мог повстречаться ей на пути.
В Манелле, прожившей всю жизнь в деревне, невероятная наивность в одних вопросах сочеталась с достаточной искушенностью — в других. К тому же у нее был весьма развит здравый смысл.
