Элейн Барбьери - Заря страсти
Она сидела неподвижно, сосредоточившись только на том, чтобы держать спину прямо, как вдруг до нее донесся приглушенный разговор двух молодых солдат, стоявших на охране перед кабинетом генерала.
— Генерал Макферсон вроде уходит…
— Да уж, не повезло им сегодня. — Другой солдат кивком указал на женщин, безмолвно ожидавших в приемной. — На их месте я бы лучше целыми днями дожидался приема у генерала, чем один раз попал к нашему майору…
— Прекрати! — прервал его первый солдат. — Он достойный офицер и честный человек.
— Да, но просительницам у него ничего не светит. Хорошо еще, если хоть кто-то из них получит свои заветные разрешения.
— В любом случае майор будет справедлив. Сам понимаешь, генерал Макферсон не стал бы доверять мерзавцу.
В этот момент дверь в кабинет открылась, и рыжеволосый солдат звучно выкрикнул:
— Мисс Синклер! Прошу вас.
Не чуя под собой ног, Рива медленно прошла в кабинет. Несмотря на постоянно преследующее ее чувство голода, она никогда не унизилась бы до визита в штаб-квартиру Макферсона, если бы не слабое здоровье ее тети. Необходимо было выбирать: гордость или жизнь Теодоры. Рива сделала свой выбор, и теперь отступать было поздно.
Она подумала о том, как жалко выглядит ее потускневшее старенькое платье — когда-то изумрудно-зеленое. Во время осады им с тетей пришлось продать все свои лучшие наряды контрабандистам буквально за кусок хлеба, только чтобы не умереть с голоду, и теперь у нее осталось всего несколько старых платьев, за которые не выручишь даже буханки хлеба. Однако Рива старалась носить их с гордостью: в конце концов, не по своей вине женщины Виксберга оказались в таком плачевном положении.
Отбросив мысли о платье, Рива гордо вздернула подбородок и переступила порог кабинета, где за небольшим столом сидел широкоплечий офицер, который даже не поднял головы, когда она вошла. Какое-то время девушка молча стояла на пороге, не зная, куда деть глаза.
Наконец офицер оторвался от бумаг, которые только что изучал с прямо-таки фанатическим интересом, и посмотрел Риве в глаза. Кровь бросилась ей в лицо. Рива сразу поняла, что перед ней тот самый офицер, с которым они пересеклись взглядами возле дома Теодоры, когда армия северян входила в город. Правда, Рива не была уверена, что офицер тоже узнал ее.
Неожиданно Рива подумала о том, сколько глупых ненужных мыслей лезет в голову, когда есть одна важная вещь, о которой вовсе не хочется думать. Она пришла сюда не для того, чтобы строить глазки офицеру вражеской армии, и даже не для того, чтобы продемонстрировать гордость и независимость южанки. У нее была совершенно конкретная цель — раздобыть какие-нибудь продукты для бедной тети Тео. Это все, о чем сейчас ей необходимо думать.
Неторопливо поднявшись из-за стола, офицер медленно направился в ее сторону; высокий и худощавый, он был окутан невероятно притягательной аурой силы и решительности. Синий мундир армии северян сидел на нем как влитой. «Боже, какой контраст по сравнению с нашими измученными солдатами!» — невольно подумала Рива. Она чувствовала, что его глаза словно взяли ее в плен. При взгляде на такого мужчину мысли о боли и ненависти как-то сами собой затухали: черноволосый и черноглазый, кожа тронута легким загаром, волевые черты лица, ярко выраженные скулы… Черт, в жизни своей она еще не видела мужчины красивее, чем этот офицер-янки. Больше всего Риву злило то, что она не может скрыть своего восхищения, в то время как его самого ее реакция, кажется, только чуть-чуть позабавила. Когда он обратился к ней, в его голосе не звучало никаких эмоций, кроме холодной вежливости:
— Добрый вечер! Меня зовут майор Бэнкс. Как я понимаю, мисс Синклер, вы пришли с прошением о выдаче вашей семье продуктов?
Когда он заговорил, Рива почувствовала себя еще глупее. Какой приятный голос у этого человека: голос, проникающий, кажется, в самые глубины ее естества… Таким голосом нужно объясняться в любви, шепча на ухо сладкие слова, таким голосом можно обольщать и покорять, в такой голос можно влюбиться. Ах, если бы только голос!
Невероятным усилием воли Рива постаралась взять себя в руки. Какие уж тут сладкие слова, когда речь идет о продуктах, столь необходимых для жизни и здоровья ее тети! Но довода разума не помогли, и она чувствовала себя на грани обморока — то ли от голода, то ли от любви с первого взгляда.
Майор Бэнкс сделал еще несколько шагов по направлению к ней и обеспокоенно спросил:
— С вами все в порядке, мисс Синклер? Вы что-то побледнели… — С этими словами он крепко взял ее за локоть и подвел к креслу для посетителей.
В мозгу Ривы искрой пронеслась мысль о том, что если уж падать в обморок, то именно сейчас, ибо она попадет прямиком в объятия этого немыслимого красавца.
— Все хорошо, майор Бэнкс, — с трудом произнесла она, — просто в приемной было очень душно, а ждать пришлось довольно долго. Все дело в этом.
Майор не спешил отпускать ее, и Рива сама попыталась высвободиться, но напрасно. И тут же стыд и смущение в ее душе сменились гневом.
— Я же сказала, майор, со мной все в порядке и я вполне способна позаботиться о себе без вашей помощи. — Зеленые глаза ее яростно сверкнули. — Я взрослая женщина, и совершенно не обязательно…
— Женщина? — с ироничной улыбкой прервал ее майор Бэнкс. — Да вы еще совсем ребенок, моя дорогая!
Этого Рива уж совсем не могла пережить. Да что себе позволяет этот смазливый самоуверенный янки!
— Мой дорогой майор Бэнкс, — произнесла она с уничижительной иронией в голосе, — да будет вам известно, что мне уже исполнилось восемнадцать лет. Именно в этом возрасте девушки на Юге выходят замуж, становятся женами и матерями. И я тоже сейчас была бы замужем, если бы не началась эта ужасная война и наши мужчины не ушли воевать за права Юга. Кроме того, я пережила осаду Виксберга — сорок семь дней сплошного ужаса и кошмара. Как вы считаете, этого слишком мало, чтобы считать себя взрослой? — Рива гневно взглянула на офицера, но тот и не думал отпускать ее руку. — Я могу вас заверить, майор, что не стану падать перед вами в обморок, так что будьте любезны отпустить мою руку. Если я и бледна, так это от того, что последние несколько недель благодаря усилиям ваших доблестных войск нам нечего было есть. Впрочем, если вас действительно беспокоит моя бледность, то удовлетворение моей просьбы о выдаче продуктов должно успокоить и вас тоже.
Еще какое-то время северянин внимательно вглядывался в ее лицо, а затем отпустил руку Ривы, и она с облегчением опустилась в кресло. Вернувшись за рабочий стол, майор с преувеличенным вниманием стал изучать принесенную ею бумагу.
