Эллен Марш - Упрямица

– Слава Спасителю! Не дай Бог, если бы ей дове­лось пережить из-за этих бандитов… то же, что и мне.

Она снова побледнела, а Шарль тут же наклонился к ней и помог подняться на ноги.

– Забудь про них. Я удвоил количество вахтенных, и Дмитрий заступил на дежурство, так что бояться боль­ше нечего. После хорошего сна ты почувствуешь себя намного лучше.

Пока он вел ее к двери, Рэйвен вдруг приникла к нему, обняв его за шею.

– Не оставляй меня одну, – прошептала она. В темно-желтых глазах снова промелькнул страх. – Я бо­юсь оставаться одна. Прошу тебя, Шарль, я не могу…

Лицо Шарля осветилось нежностью, хотя Рэйвен и не видела этого, уткнувшись лицом в его грудь. Шарль поднял ее на руки и понес к своей кровати. Там он помог ей освободиться от её бархатного платья, так что она ле­жала среди одеял лишь в корсете и шемизетке, все еще обнимая его за шею. Он ощущал ее теплое дыхание на своей щеке, и, оторвавшись на мгновение, чтобы задуть свечу, он прилег рядом с ней и уложил ее голову на свое плечо. Она благодарно вздохнула и крепко прижалась к нему. Руки Шарля, обнявшие се, успокаивали, и пережи­тый ужас стал потихоньку отступать. Тепло от бренди и сильного тела Шарля и вовсе прогнало страшное видение. Шарль почувствовал, как она успокаивается, и еще креп­че прижал к себе, вдруг ощутив, что в нем растет желание всегда защищать и оберегать ее. Большая ладонь опусти­лась на лоб Рэйвен, чтобы нежно погладить шелковые пряди ее волос. Ему вдруг стало покойно и сладко на душе оттого, что Рэйвен ровно дышит на его груди.

Соловей, проснувшийся в бархатной темноте каюты, вдруг запел грустно-томную песню, выводя трель за трелью невыразимо прекрасную мелодию. Шарль удивился, что Рэйвен никак не отреагировала на это. Он нежно про­шептал ее имя, но поскольку она в ответ промолчала, да и дышала тихо и ровно, он понял, что она уснула. Прижи­мая ее к себе, он молча слушал прекрасную серенаду со­ловья. Внутри у него зародилось непонятное умиротворение, и короткое время спустя он тоже уснул.

Рэйвен проснулась со сдавленным криком ужаса. При­снившийся ей кошмар был таким явственным, что сердце ее бешено заколотилось, она задыхалась. Но ее крепко обняли сильные и теплые руки, а мужской голос прошеп­тал в ухо: «Ш-ш-ш, это всего лишь сон, дорогая».

Она разомкнула веки и уставилась в изумрудные гла­за Шарля Сен-Жермена. Черты его лица, обычно резкие и горделивые, на сей раз смягчили бледно-золотые лучи рассвета. Ее изумленный взгляд блуждал по невероятно красивому лицу, которое так изменила ласковая улыбка. Даже подбородок, разделенный глубокой впадинкой, был непривычно расслаблен.

– Тебе снилось ночное нападение?

Рэйвен кивнула, нижняя губа ее задрожала, когда она храбро попыталась изобразить улыбку.

– Кажется, я плохо переношу покушения наркома­нов на свою жизнь.

Шарль рассмеялся:

– Любая другая женщина уже давно бы билась в истерике или упала в обморок.

– Жаль, что мне этого не дано, – просто сказала Рэйвен.

Он загляделся на нежный овал ее лица и подумал, что не знал более прекрасной женщины. Лучи утреннего со­лнца словно ластились к ней, и она вдруг напомнила ему то ощущение, которое рождала в нем головокружительная тайна южных морей, ее золотые кошачьи глаза были сродни отсвету таитянского заката. Ее мягкие губы розовели, слов­но нежные кораллы из этих морей, а черные волосы блес­тели, как редчайший черный жадеит. Она лежала на его груди, ее теплая щека тесно прижалась к нему, а грудь под корсетом наливалась и твердела, дразня его и вселяя надежду. Напуганная ночным кошмаром, она сбросила с себя простыню, и теперь его глаза впитывали в себя со­блазнительную белизну обнаженного бедра. Его чресла мгновенно отреагировали.

Рэйвен, почувствовав жар в его паху, затаившись, лежала рядом, медленно возбуждаясь от его желания, пока частичка его огня не перетекла в нее и не разгорелась той же жаждой. Они боялись пошевельнуться, чтобы не на­рушить возникшую между ними близость и единение тел, словно созданных друг для друга. Шарль нежно погладил ее шею, повернув голову девушки так, чтобы глаза смот­рели в глаза. Ее близость пьянила, сводила с ума, и он нагнул голову для поцелуя. Ее губы ждали его и призыв­но приоткрылись. Когда они коснулись друг друга, она вздохнула от счастья.

Хотя Шарль уже хорошо знал каждый изгиб ее тела, он снова и снова ласково касался каждого дюйма шелко­вистой кожи, расшнуровывая ее корсет и стаскивая не­нужную шемизетку. Его губы пробовали на вкус ее обнаженные плечи, нежно покусывали шею. Он обвел влаж­ным языком восхитительные темно-розовые соски. Рэй­вен выгнулась навстречу ему, коснулась его волос и растрепала их. Но он вновь нашел ее губы и требователь­но впился в них, пытаясь передать ей силу своей страсти и, что было так неожиданно, свою безграничную нежность. Как будто он сгорал в огне желания и одновременно ис­пытывал счастье оттого, что встретил именно эту женщину, которую совсем недавно у него чуть было не отняли навсегда.

«Рэйвен принадлежит мне», – ликовал Шарль, гля­дя на нее полными страсти глазами. Губы ее жадно от­крылись для следующего поцелуя, а ее ласковые руки смело двигались, сводя его с ума, словно понимали, что им дана власть порабощать его, так же как ему – требовать слад­кого плена. Эта обоюдность любовных чар была ему вно­ве, он всю свою зрелую жизнь провел либо в поисках щекочущих нервы опасностей, либо в легких победах над женщинами. Колдовская власть над ним прекрасной и не­истовой Рэйвен Бэрренкорт почему-то перестала возму­щать, сегодня он упивался этим, готовый не только брать, но и щедро дарить.

Рэйвен глядела в затуманенные страстью черты Шар­ля, весь лоб его покрылся потом, и чистые изумруды его глаз словно подали ей знак: уже пора. Она с такой го­товностью раздвинула ноги, что он обезумел от востор­га. Глухо простонав, он вошел в нее, и Рэйвен поняла, что на этот раз боли не будет. В восторге она двинулась ему навстречу, чтобы принять его со всей пылкостью любящей женщины, и не было в мире силы, способной оторвать их друг от друга. Сейчас сама Рэйвен вряд ли могла сказать, где кончается она и начинается Шарль. Она пылко прижималась к Шарлю, ее счастье и любовь к нему, казалось, переполняли ее сердце, а через какое-то время оба одновременно испытали волшебный миг любовного экстаза.

– Ох, Шарль… – прошептала Рэйвен, как только её дыхание успокоилось. Она уткнулась лицом в его шею. – Я… – Голос отказал ей, и признание в любви так и замерло на ее устах. Сердце девушки было переполнено любовью, но губы отказывались произнести слова. Даже после столь потрясающей близости она не решалась открыть ему свое сердце и сделаться уязвимой для него: память о предыдущей язвительности Шарля удерживала от опрометчивого шага и вновь наполнила ее болью.