Робин Шоун - Нежный наставник
— Ты понимаешь, о чем просишь, Элизабет?
— а.
И опять она лгала самой себе.
— Тогда пошли.
Элизабет схватила его за руку холодными, дрожащими пальцами. Он повел ее через холл, отделанный инкрустированными перламутром панелями красного дерева, не чувствуя босыми ногами холода грубой шерстяной дорожки, ощущая лишь ее руку в своей руке, шорох ее юбок и стремительный бег крови в жилах.
Он приблизился к двери и открыл ее. Отпустив ее руку, он поискал выключатель. Яркий свет залил лестничную клетку.
— У тебя есть электричество. — Ее голос гулко прозвучал в пустоте.
— Недавнее приобретение. Я хочу в ближайшем будущем заменить все газовые горелки. Электричество менее опасно.
— Это точно.
Рамиэль поморщился. Уж он постарается, чтобы в течение месяца электричество было проведено по всему дому.
Жестом он указал ей на винтовую лестницу. В самом низу Элизабет, не дожидаясь его, открыла дверь и оказалась в небольшой пещере — это и была турецкая баня.
Теперь она принадлежала ей. Все, чем он обладал, теперь принадлежало ей. Теперь уж он больше ее не отпустит.
— Здесь, пожалуй, прохладнее, чем у твоей матери.
Рамиэль подвел ее к фарфоровой ванне.
— Моя мать немного ленива. Она любит просто расслабляться в бассейне, а я предпочитаю в нем плавать. Поэтому в бассейне я поддерживаю теплую воду, но не такую горячую, как в обычной бане. А здесь я моюсь. — Он опустил руку и вставил пробку в отверстие на дне ванны, а затем открыл золотой кран с двумя ручками. Горячая и холодная вода хлынула из желоба в форме головы дельфина.
Он выпрямился и развязал шелковый пояс, поддерживавший халат.
Элизабет пристально смотрела на бурлящую воду, с шумом заполнявшую ванну. Ее щеки порозовели. Рамиэль пошевелил плечами, халат скользнул по телу и мягко упал к его ногам. Краска на ее щеках стала гораздо ярче.
— Я никогда этого не делала прежде.
Вокруг них поднимались клубы пара.
— Ты же плавала в бассейне у моей матери.
— Да, но там я раздевалась за ширмой.
— Здесь у меня нет ширмы.
— Может, ты повернешься ко мне спиной?
— Нет, — возразил Рамиэль.
Он не позволит ей благовоспитанно прикрыться ширмой или ложной скромностью. Он жаждал получить все до конца — все, что она после стольких сомнений и переживаний отдавала ему.
Элизабет напряженно рассматривала целую коллекцию щеток, мыла, косметики на украшенной мозаичной керамикой полке над ванной.
— Я родила двух детей.
— Ты говорила об этом.
— Мое тело уже не то, что было раньше.
— Элизабет, я хочу женщину, какой ты стала теперь, а не девушку, какой ты была когда-то. И если ты хочешь доставить мне удовольствие, то разденься здесь прямо передо мной.
— Если тебе не понравится то, что ты увидишь, ты должен прямо сказать мне об этом. Я не хочу навязываться.
Стараясь не смотреть на то место на его теле, которое в полной мере демонстрировало, как может выглядеть мужской член в боевой готовности, Элизабет поискала, куда бы повесить бархатный лиф. Рамиэль спокойно отобрал его и зашвырнул к камину. Тишину нарушал только шум льющейся воды, наполнявшей ванну.
Она склонилась и расстегнула юбку, бесшумно упавшую к ее ногам. Затем развязала набитый конским волосом турнюр, который тут же последовал за юбкой.
— Посмотри на меня, — попросил Рамиэль.
Медленно, очень медленно она повернулась к нему. В напряжении Рамиэль ожидал ее суждения.
Она посмотрела на него восхищенным взглядом.
— У тебя он длиннее, чем искусственный фаллос.
— Да.
— И толще.
— Да, — выдавил он с трудом. А его член, казалось, уже достигший возможного предела, стал еще больше.
— У него пурпурная головка, похожая на сливу, только большего размера. Ты уверен, что я смогу вместить его целиком?
Рамиэль невольно расслабился, переводя дыхание.
— В твоем теле есть особое место, прямо за шейкой матки. Оно позволяет члену глубоко проникать в тело женщины. В противном случае она не смогла бы вместить его полностью. Я могу показать тебе это место.
В ее взгляде не было ни отвращения, ни страха, а только женское любопытство и страстное желание поскорее испытать радость плотского единения.
— Как это?
— Снимай оставшуюся одежду.
В воображении он уже устраивался промеж белых зовущих бедер, точеные лодыжки уже смыкались вокруг его талии, помогая ему войти в нее полностью, до последнего дюйма.
— Поставь правую ногу на край ванны, — приказал он охрипшим голосом. — Сейчас я покажу тебе то самое потаенное место в твоем теле.
Ее грудь вздымалась в такт ее учащенному дыханию.
— А разве нет более пристойной позы?
В ее реакции настолько отразилась вся сущность Элизабет, что он едва не рассмеялся.
— Элизабет…
— Рамиэль… я чувствую себя неловко.
— Ты же оказала, что хочешь доставить мне наслаждение, — возразил он прямо.
— Да, я хотела и сейчас хочу.
— Тогда прикажи мне коснуться тебя, дорогая. Подними ногу и открой свое тело, чтобы я мог проникнуть в тебя.
Она постояла, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, затем осторожно поставила ногу в вечерней туфельке на высоком каблуке на бортик наполненной до краев ванны.
Острое желание охватило его, на конце члена выступила капелька жидкости.
— Пожалуйста, коснись меня, Рамиэль. — Ее голос дрожал от нервного напряжения. От желания, вспыхнувшего с особой силой во время столь необычной игры между мужчиной и женщиной. — Коснись моего тела и покажи мне, как ты сможешь войти в меня целиком.
С бьющимся сердцем он подходил все ближе и ближе, пока не почувствовал жар ее тела. Левой рукой он обвил ее правое бедро, а пальцами правой провел по ее темно-рыжему кустику, погладил пухлые губки, скользкие от выступившей влаги.
Она схватила его за плечи. В ее глазах отражалась страсть. Он пригладил пальцами влажную поросль на ее лобке, легко подвигал пальцем взад и вперед, пока ее губки не раздвинулись и не сомкнули вокруг свои лепестки, словно оранжерейный цветок.
— А Эдвард трогал тебя так? — спросил он тихим, прерывающимся голосом. Рамиэль ненавидел себя за этот вопрос, но не смог сдержаться. Если бы Петре и ее отец не попытались убить ее, она все еще была бы со своим мужем.
Желание потускнело в ее глазах. Элизабет протиснула руки между их телами, собираясь оттолкнуть его. Она затихла, ощутив опасную перемену в его настроении.
— Эдвард не трогал меня… никогда. Он забирался в мою постель, быстро засовывал в меня свой предмет, все тут же заканчивалось, и он уходил. Но даже этого Эдвард не делал двенадцать с половиной лет. Единственное, чего он хотел, так это чтобы я забеременела. Никто никогда не касался меня, Рамиэль. Никто, кроме тебя.
