Евгения Марлитт - Имперская графиня Гизела
Сначала она бежала с распростертыми руками, причем широкая мантилья ее надувалась как парус, потом всплеснула руками и опустила их.
— Нет, нет, милая графиня, это уж слишком, этого я не могут вынести! — вскричала она, задыхаясь. — Селение горит — наша безбожная прислуга, кажется, забыла вернуться домой, и вы исчезаете на целый час!.. Я нередко выношу ваши капризы — любовь и привязанность облегчают мне все, — но эта выходка, которую устроили вы сегодня, уже переходит за пределы всего! Извините меня, но с этим надо покончить!.. Не успела я на минуту закрыть глаза, как вы сейчас же воспользовались моей слабостью, чтобы без моего ведома оставить замок, — нет, нет, это непростительно!.. Меня будит шум и беготня, первая моя мысль о вас, я бегаю по всему дому и саду, бегу в горящее селение — но никто не видел вас… Спросите доктора, что было со мной!
Господин в соломенной шляпе, который пришел с нею, подтвердил ее слова, кивая головой и с почтением раскланиваясь с молодой графиней.
— Чрезвычайно, чрезвычайно беспокоились! — произнес он жалостным тоном.
— Скажите на милость, что за идея пришла вам в горящий полдень кататься верхом? — допрашивала возмущенная гувернантка. — Где ваша шляпа?.. Как, без перчаток?
— Не думаете ли вы, что я каталась ради удовольствия и имела время соображать, какой цвет перчаток более подходящ к моему туалету? — прервала ее нетерпеливо молодая девушка. — Я ездила за пожарными инструментами.
Госпожа фон Гербек отступила назад и снова всплеснула руками.
— И где вы были? — спросила она, едва переводя дыханье, дрожащим голосом.
— Я хотела проехать в Нейнфельд, но в лесу, на лугу, встретила мама и папа.
Ответ этот поразил гувернантку как молния, хотя у нее и хватило духу прибавить:
— Их превосходительство были одни?
— Почем я знаю? Может, там было все придворное общество! — ответила Гизела, пожимая плечами. — Князя я узнала.
— Всемогущий Боже, князь видел вас? — закричала гувернантка вне себя. — Это моя смерть, доктор!
Она действительно была бледна как смерть, но и доктор также изменился в лице.
— Ваше сиятельство, — заикаясь проговорил он, — что вы сделали!.. Это чрезвычайно огорчит его превосходительство!
Гизела смолкла и минуту задумчиво смотрела перед собой.
— Можете вы мне сказать, госпожа фон Гербек, почему князь не должен меня видеть? — вдруг спросила она, быстро взглянув в лицо гувернантке.
Этот прямой вопрос привел гувернантку в себя.
— Как — вы еще спрашиваете? — вскричала она. — Да разве вы не можете понять, в каком вы странном костюме?.. Я могу представить себе положение их превосходительств — они будут неутешны. Ваш странный поступок никогда не простят вам при дворе, графиня! Будут шептаться и подсмеиваться всякий раз, как станут произносить имя Штурм… Милосердный Боже, а как это сойдет с рук мне, несчастной!
— И мне это чрезвычайно горестно, ваше сиятельство, убеждаться всякий раз, что все мои медицинские наставления уносит ветер! — проговорил врач. — Неужели должен я начать снова объяснять вам, что дамоклов меч ежеминутно висит над вами?.. Легко могло случиться, что ваши ужасные припадки разразятся на глазах всего двора, — какой бы это был скандал, ваше сиятельство! — добавил он, поднимая указательный палец.
Человек этот дрожал от злобы, и можно было только удивляться, с какой мягкостью и покорностью он мог в это время опускать свои вытаращенные, слезившиеся глаза.
— Мне кажется чудом, что после такой разгоряченной езды я вижу вас стоящей предо мною без нервного волнения, — продолжал он.
— И я также считаю это чудом, — прервала его молодая девушка, стоявшая до сих пор с нахмуренным лбом и очень равнодушно принимавшая сыпавшиеся на нее упреки, — однако, казалось бы, это не должно вас удивлять более, господин доктор, ибо вы видите меня такой ежедневно, уже полгода.
В это время где-то неподалеку раздался детский плач. При виде гувернантки бедная женщина с детьми скрылась в ближайшем кустарнике. Она предпринимала возможные усилия, унимая детей, чтобы их не заметила злая барыня. В эту минуту от нее вырвался ее младший мальчик. Он выскочил на дорогу и старался беспрестанным «ну, ну!» вывести из себя мисс Сару.
— Что это значит? Как ты сюда попал, мальчик? — спросила с удивлением госпожа фон Гербек.
В этот момент из-за кустарника выступила с озабоченным лицом мать мальчика.
— Женщина эта погорела! — объяснила Гизела.
— А, очень жаль, милая, — сказала гувернантка более мягким тоном… — Рука Господня тяготеет над вами, и к несчастью — вам это самим хорошо известно — это нельзя назвать незаслуженным испытанием… Вспомните только, как часто я вам говорила, что наказание Божие не замедлит; вы все живете в нечестии изо дня в день, и никогда у вас нет времени для молитвы… Ну, я не буду более говорить, вы и так довольно наказаны… Идите с Богом, я посмотрю, можно ли для вас что сделать.
— Куда она пойдет, госпожа фон Гербек? — спросила Гизела спокойно, хотя щеки ее слегка покраснели. — Вы слышали, что дом у этой женщины сгорел и потому она лишена всякого пристанища.
— Но, Боже мой, как я могу знать, куда она может идти? — возразила госпожа фон Гербек с нетерпением. — В селении немало домов.
— Но не для пяти бесприютных семейств, — проговорила молодая девушка — ее прекрасный, гибкий стан выпрямился, во всем облике чувствовалась власть. — Женщина останется в замке со своим мужем и детьми, — объявила она решительно, — и не только она одна, но сюда придет еще второе семейство… Поди сюда, малютка! — И взяв за руку ребенка, она была готова продолжать свой путь.
— Праведный Боже, какое сумасшествие!.. Я протестую! — вскричала госпожа фон Гербек и, вытянув руки, преградила дорогу в замок молодой девушке.
Испуганная этим движением, мисс Сара взвилась на дыбы и бросилась в сторону. Гувернантка с криком пустилась прочь, а за нею и доктор, но Гизела не выпустила из рук поводьев. Ее присутствие духа и ласковые, успокаивающие слова усмирили, наконец, испуганное животное.
Старик Браун, услышав, вероятно, крики госпожи фон Гербек, прибежал из замка. Гизела передала ему лошадь и, приказав послать к себе ключницу, немедленно вернулась к погорельцам.
Она пришла вовремя, ибо быстро пришедшая в себя госпожа фон Гербек с выговором указывала женщине на выход, а доктор с сердцем толкал туда же мальчика.
— Вы останетесь! — вскричала Гизела, хватая за руку женщину, хотевшую уже удалиться вместе с детьми.
Молодая девушка едва переводила дух и не только от усталости, но и от ожесточенности. Первый раз она испытывала глубокое негодование, внезапно овладевшее ею.
