Нэн Райан - Пленница моего сердца
Первое, что увидела Мэри Эллен, проснувшись наутро, – это лучистый взгляд Клея. Она задрожала от восторга, сердце ее забилось сильнее, когда он крепко прижал ее к себе.
– Доброе утро, любовь моя. – Он нежно поцеловал ее.
В полдень молодожены, покинув отель, вернулись в Лонгвуд, который снова стал для них тем, чем был изначально, – семейным очагом. В качестве свадебного подарка жене Клей перевел своих подчиненных в долго пустовавший особняк на Мэдисон-авеню, и в Лонгвуде не осталось людей в форме. Теперь весь дом оказался в распоряжении молодоженов.
В Теннесси началось индейское лето[6] со всеми полагающимися радостями – купанием в реке, катанием на качелях, игрой на фортепьяно и пением по вечерам, игрой в карты в кабинете отца и в крокет на зеленой лужайке. Они потягивали лимонад со льдом на тенистой веранде и катались в лесу на могучем черном жеребце Клея, а еще гуляли, взявшись за руки, по городским улицам.
Купив арбуз, они лакомились сочными ломтями на веранде, выходящей в сад за домом, и валялись на траве возле старых солнечных часов, глядя на звезды.
Вдыхая жизнь полной грудью, они радовались, как волшебному чуду, самым простым вещам и ощущали себя счастливыми уже потому, что были вместе.
А как радовались они, встречая друг друга по вечерам! Мэри Эллен по-прежнему работала санитаркой в госпитале, а у Клея было немало своих обязанностей, но обоим удавалось выкраивать время друг для друга. Не раз бывало, что в полдень Клей покидал штаб-квартиру на Мэдисон-авеню, чтобы заглянуть к Мэри Эллен в госпиталь, и на заднем дворе больницы они вместе обедали на траве, под тенистым деревом, хлебом с сыром или жареным мясом.
В конце дня он неизменно встречал ее у ворот госпиталя. Иногда они шли прямо домой, в Лонгвуд, иногда они ужинали в одном из ресторанов Мемфиса, меню которых по случаю войны было более чем скромным.
Клей и Мэри Эллен предпочитали не думать о том, что ждет их впереди, они жили настоящим, наслаждаясь каждой минутой своего счастья, беспечные, словно дети, и, словно дети, безоблачно счастливые.
Глава 39
В октябре осень наконец вступила в свои права и листва на громадных белых дубах сменила цвет. Начался листопад. Солнце уже не палило нещадно, лучи его скользили откуда-то сбоку, не такие яркие, не такие жгучие.
Теперь в закатные часы река казалась выкованной из меди, но этот цвет держался недолго, его сменял кроваво-красный – это солнце садилось за западный берег.
Разноцветные листья осыпали водную гладь, и широкие воды неспешно несли их вниз по течению. Пройдет еще совсем немного времени, и вдоль берегов образуется тонкая кружевная ледяная корочка, хрупкая и прозрачная; тогда ночи станут холодными и мрачными, знаменуя собой приход зимы.
Ни Клей, ни Мэри Эллен не заговаривали о неизбежном расставании, но оба чувствовали, что первое Рождество их супружества они проведут врозь. Клей и сам удивлялся тому, что пробыл в Мемфисе так долго, он в любую минуту ожидал приказа покинуть город и отправиться на фронт.
Наступил ноябрь, холодные ветры задули с севера, а между тем Мэри расцветала как цветок весной. Темные глаза ее светились каким-то внутренним теплым светом, на бледных щеках появился румянец. Клей не знал, кажется ли ему или на самом деле жена хорошеет день ото дня и выглядит все счастливее. Он и понятия не имел о том, что этот внутренний свет, этот блеск в глазах имел свое объяснение. Мэри Эллен хранила чудесную тайну.
Она подозревала, что беременна, но не хотела ничего говорить мужу, пока не будет уверена в этом.
В первых числах ноября Мэри Эллен записалась на прием к доктору Кейну, с которым рука об руку трудилась в госпитале, и тот подтвердил ее догадку.
– Вы в самом деле беременны, миссис Найт. Полагаю, ребенок должен родиться в начале июня.
– Ах, доктор! – воскликнула Мэри. – Я так вам благодарна.
– Не меня вам надо благодарить, а вашего мужа. – Кейн добродушно улыбнулся. – Должно быть, вы зачали в первую брачную ночь, – задумчиво проговорил он, загибая пальцы, и Мэри Эллен почувствовала, что краснеет.
– Похоже на то. – Вскочив со стула, она уже хотела покинуть тесный кабинет, но врач остановил ее:
– Подождите. Сядьте, и давайте немного поговорим. Мэри Эллен кивнула и послушно села. – В чем дело, доктор Кейн? Почему вы нахмурились?
– Разве? А я и не заметил. – Кейн наклонился над столом и не спеша снял очки. – Не хочу вас расстраивать, но врачебный долг велит мне сообщить вам, что у вас могут быть очень трудные роды. Некоторые женщины созданы для того, чтобы рожать детей, иные – нет.
Теперь Мэри Эллен тоже нахмурилась:
– Я что, не могу...
– Конечно, можете. Просто когда наступит срок, вам, возможно, придется перенести немало страданий...
– И это все? – Лицо Мэри Эллен снова сияло, она быстро поднялась. – Я могу пережить боль, как и любая другая женщина. – Темные глаза ее возбужденно блеснули. – Не бойтесь, я не стану вести себя как капризный ребенок.
– Знаю. – Кейн кивнул. – Только обязательно позаботьтесь о том, чтобы при первых же схватках послали за мной.
– Я непременно так поступлю, доктор. С нетерпением жду нашего свидания в назначенный счастливый день!
Мэри Эллен прямо-таки не терпелось сообщить Клею, что у них будет ребенок.
Этот день тянулся особенно долго, и, когда работа в госпитале закончилась, она надела длинный шерстяной салоп, накинула на голову капюшон и вышла на крыльцо.
Молодой адъютант Найта энсин Бриггз тут же шагнул ей навстречу:
– Добрый вечер, миссис Найт. – Он приветливо улыбнулся. – Капитан Найт пока занят и просил меня отвезти вас домой. – С этими словами энсин кивнул в сторону ожидавшего экипажа.
– Спасибо, Бриггз. – В голосе Мэри Эллен прозвучало разочарование, вызванное невозможностью поделиться с Клеем чудесной новостью немедленно, но оно вскоре прошло. Так даже лучше, гораздо лучше. Разве не замечательно сказать Клею об этом, когда они останутся вдвоем? Клей, конечно, будет счастлив не меньше, чем она.
Ни насупленное небо, ни ледяной дождь не смогли испортить Мэри Эллен настроение. Всю дорогу до Лонгвуда она улыбалась, а когда вошла в дом, то, протянув верному Тайтусу салоп, первым делом спросила, где ее муж.
– В кабинете, – коротко ответил Тайтус, и Мэри, ослепленная счастьем, бросилась туда, даже не заметив озабоченности в глазах старика.
Но едва она вошла в освещенный огнем камина кабинет, как сразу все поняла. Холодок страха побежал у нее по спине – то, чего она боялась вот уже много недель, случилось. Хотя Мэри Эллен гнала от себя мысль о неизбежном расставании, правда была слишком очевидной.
