Кристина Кук - Женитьба повесы
– Тогда скажите сейчас, – потребовала Бренна, – и покончим с этим.
– Отлично. Люси – моя сестра, внебрачная дочь отца. Люси – плод связи отца и лучшей подруги моей матери.
Люси Мэндвилл – его сестра? Боже мой, ну конечно. Теперь все сошлось. Кусочки мозаики легли на свои места. Их беззаботная дружба. Его стремление защитить Люси. Как она могла быть такой слепой?
– Весь гнев, накопленный за долгое время, – продолжал Колин, почти крича, – то отчаяние, что я испытал с тех пор, как узнал правду, – все это вырвалось наружу в ту ночь, когда умер отец. Я обвинял отца в проступке, который он совершил больше двадцати лет назад, как будто все это случилось вчера. Как будто сам всегда вел себя безупречно, не переступая границ морали!
– Но... почему? Что послужило поводом для...
– Он позволил себе слишком легкомысленный тон, говоря о нашем браке. Поздравил меня с тем, что я нашел жену с богатым приданым. Сказал, что мужчине не обязательно ограничивать себя узами брака, удовлетворяя свой аппетит в отношении...
Он замолчал. Бренна молча смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– И что еще важнее, Джейн не знает про Люси. Не знают ни матушка, ни Сюзанна.
– А сама Люси? Ей-то известно, полагаю?
– Вы догадались верно? Мне пришлось рассказать ей два года назад. Кажется, лорд Мэндвилл пришел к тому же заключению, что и вы.
– Конечно. Меня бы не удивило, если бы светское общество тоже догадалось.
– В самом деле? – удивился Колин. – Признаюсь, ни разу не подумал, что...
– А следовало бы. Кроме того, вы могли бы рассказать мне правду раньше. Это помогло бы мне избавиться от львиной доли подозрений на ваш счет.
– Я же говорил вам – совершенно ясно, могу добавить, – что между мной и Люси нет ничего, кроме дружбы. Разве я когда-нибудь давал вам повод усомниться в моих словах?
– Нет, но...
– Нет, а вы все-таки подозреваете меня!
Ведь он прав! Бренну охватило раскаяние. Он ни разу не дал ей повода усомниться в своей честности. Колин всегда говорил правду, был искренен, насколько возможно, с того самого момента, как они познакомились. А она ему не доверяла, причем неоднократно.
Их глаза встретились, и ей стало ясно – он честен с ней.
– Вот я стою перед вами, Бренна Розмур, и клянусь, что никогда не нарушу данного вам слова. Никогда! Яснее не скажешь. Я хочу, чтобы вы мне верили даже тогда, когда все отступятся от меня. – Его голос дрогнул. – Разве я многого прошу?
Напускная бравада слетела с него, и Бренна увидела, как он уязвим и беззащитен в своей открытости. Она знала, ей бы следовало рассердиться, ведь его не было дома всю ночь, он пил, играл, несомненно, рассчитывая покрыть карточные долги за счет ее приданого. Она имела полное право выйти из себя.
Но в его глазах она читала такую муку, что у нее не было сил сердиться. Она чувствовала сострадание, боль – что угодно, только не злость. Она не доверяла ему, оказалась недостойна его искренности. Не сознавая, что делает, Бренна рванула вверх подол ночной сорочки. Изумляясь собственной смелости, она стянула сорочку через голову и бросила ее на пол, к ногам Колина, лужицей мерцающего шелка. Затем она храбро подняла взгляд, чтобы посмотреть ему в лицо. Он был в замешательстве. Потом она увидела в его глазах желание. Грубое, неприкрытое желание. Бренна вздрогнула всем телом, охваченная ответной жаждой.
Глава 20
Колин замер как зачарованный, потеряв дар речи, глядя на стоящую перед ним Бренну, восхитительную в своей наготе. Забыв обо всем на свете, он разглядывал ее обнаженное тело, восхищаясь каждым его изгибом.
– Вы и правда прекрасны...
Его голос дрожал от возбуждения.
Ее ресницы дрогнули, но она не сказала ни слова. Ее руки потянулись к застежке его брюк. Когда она коснулась его возбужденной плоти, Колин застонал. Возбуждение нарастало все сильнее, по мере того как он осознавал, что происходит. Откуда она знала... Помоги ему Бог, но, если он позволит ей ласкать себя вот так, их любовная схватка закончится, не успев начаться.
Он обнял ее, может быть, слегка грубовато, и они вместе нашли постель. Их рты жадно искали встречи, а затем слились в жадном поцелуе, чтобы наконец удовлетворить голод, снедавший обоих. Его пальцы запутались в ее волосах, и он выкрикивал ее имя между поцелуями. Ощущение ее кожи сводило его с ума. Он целовал Бренну все настойчивее, проникая языком в теплую глубину ее рта. Они перекатывались на постели, тесно сплетая тела, пока вдруг на оказались на полу.
Они не прервали поцелуя. Языки соприкасались, наступая, отодвигаясь, пробуя на вкус. Колин куснул ее нижнюю губу, потом двинулся ниже, к горлу, а она царапала ногтями его спину. Потом ее ладони легли ему на ягодицы. Язык Колина нашел ямку, где бился пульс, часто-часто, как крылья бабочки.
Он просунул руку между их телами, чтобы исследовать внутренний изгиб ее нежных бедер. Его пальцы медленно гладили ее самое сокровенное место, там, где их тела могли бы слиться воедино. Наконец поиск увенчался успехом. Колин замер в предвкушении, а она истекала влагой. Он погладил ее, и она застонала. Тем не менее она не сжала бедра. Нет, Бренна раздвинула их ему навстречу, приглашая поскорее войти.
Как она прекрасна, думал Колин. Его тело содрогнулось, когда пальцы ощутили ее теплую влагу. Она снова вскрикнула, ее тело изогнулось. Ей не остановить его – только не сегодня. Наконец она будет принадлежать ему. Вся целиком.
Рано, сказал он себе. Еще не время, хотя она, несомненно, была готова, дрожа от возбуждения. Колин чуть не расплакался от радости.
Он перекатился на спину и рывком посадил Бренну сверху. Она смутилась, лицо вспыхнуло восхитительным румянцем. Он провел рукой по ее волосам, разложив шелковистые пряди по плечам, а потом погладил пальцем ее ключицы. Кожа Бренны вздрагивала под его пальцами. Медленным, дразнящим движением он провел кончиками пальцев ниже, вокруг набухшего соска. Затем остановился, наблюдая за выражением ее лица.
Она удивленно распахнула глаза.
– Не останавливайтесь, Колин.
– Нет? – протянул он, едва сдерживаясь.
– Нет! Хотя, должна признаться, пока что все это мало похоже на то, чем, как я слышала, занимаются супруги. Вы точно знаете, как это делается, Колин? – Ее глаза лукаво блеснули.
– Я знаю это совершенно точно, моя сладкая, – ответил Колин, поглаживая набухший сосок большим и указательным пальцами.
– Полагаю, мне следует принять на веру ваши слова. Может быть, рассказы, которые мне доводилось слышать, были несколько преувеличены.
– Вот как?
Он поднял голову, чтобы взять сосок губами. Она откинула голову назад и застонала, почти как дикое животное.
