Кэрол Финч - В объятиях страсти

– Какого дьявола!..

С трудом разлепив тяжелые веки, он сердито забормо­тал, увидев нависшую над собой согбенную фигуру. Веро­ника снова обрушила на него трость, гневно взирая на обнаженную грудь бесцеремонного субъекта, который расположился в спальне Сирены, как у себя дома.

– Наглости вам не занимать, Грейсон! – отрывисто произнесла она тоном, холодным и колючим, как арктичес­кий ветер. – Какого черта вы делаете в этом доме?

Ее резкий, с сильным акцентом голос вывел Трейгера из полусонного состояния, как ушат ледяной воды. Он по­пытался встать, но грозный рык Барона заставил его за­стыть в полусидячем положении. Понимая, что объяснения не избежать, Трейгер с кислым видом уставился на закры­тое вуалью лицо Вероники, хотя предпочел бы плести не­весть что в присутствии отряда британцев, чем объяснять старухе, что привело его в постель Сирены. Впрочем, у него есть полное право находиться в комнате своей жены. Как-никак, а Трейгер – член семьи, пусть даже нелюбимый. Веронике надо бы укреплять шаткий фундамент их дружбы, а не разрушать его из-за досадных недоразумений.

Напустив на себя уверенный вид, Трейгер откинулся на подушку, сложил руки за головой и начал вполне безза­ботно и дружелюбно:

– Поскольку у нас с вами сложились теплые отноше­ния и учитывая, что это комната моей жены, а мне негде переночевать… – Он сознавал, что испытывает судьбу, но надеялся, что эти неуклюжие доводы спасут его от весь­ма чувствительных ударов тростью. – Я никак не ожидал, что вы станете возражать против такой незначительной вольности.

Вероника едва не задымилась, внимая жалким оправ­даниям этого проныры.

– Следовало как минимум предупредить, что вы воз­намерились провести здесь ночь. Или вы полагаете, что мне нечего делать, кроме как следить, не забралась ли в мой дом шайка насильников или дезертиров? Честное сло­во, Грейсон, я даже вообразить себе не могла, что у вас хватит наглости явиться без приглашения и разлечься в постели Сирены!

Пока он лихорадочно искал способ пригладить ее взъе­рошенные перья, Вероника снова занесла трость. У Трей­гера возникло неприятное чувство, что она прожгла в нем изрядную дыру, сверкая глазами из-под вуали.

– Прошу прощения, мадам. Я не хотел беспокоить вас в столь поздний час.

Вероника хмыкнула, выражая свое отвращение к его глупым отговоркам.

– Вы решили, что я прячу здесь внучку, не так ли? Уверяю вас, я нашла для нее куда более надежное убежи­ще. Если вы рассчитываете, что Сирена придет в эту ком­нату и разделит с вами постель, вам придется долго ждать… две недели, если быть совсем точной. – Вспышка гнева вызвала у нее приступ кашля, и прошло немало времени, прежде чем старушка справилась с собой.

– Утром я уезжаю, – с достоинством произнес Трей-гер, натягивая на себя одеяло и поворачиваясь на бок. – Полагаю, вам будет приятно узнать, что я не вернусь вплоть до той даты, на которую назначена моя встреча с женой. – Он с гневом посмотрел на Веронику, желая убедиться, что ее трясет от злости, а не от преклонного возраста.

– Постарайтесь убраться пораньше, иначе мы с Баро­ном выкинем вас отсюда самым неприятным образом, – проворчала она, громыхнув тростью по полу, и заковыляла прочь.

Трейгер взбил подушку и поежился под одеялом. Ему еще повезло, что старая мегера не окопалась здесь навечно. Весьма вероятно, что вдова таскалась бы за ним повсюду, отгоняя тростью от своей ненаглядной внучки. Трейгер го­тов был придушить Сирену, по милости которой оказался в подобной ситуации. Определенно он попал в змеиное гнез­до, где Вероника Уоррен является главной. Черт бы по­брал эту старуху с ее диктаторскими замашками!

Глава 17

11 ноября 1776 года

Сидя за кухонным столом в скромном доме Анны Мор­ган, она нетерпеливо барабанила пальцами в ожидании, пока та уложит мальчиков в постель. За последние две недели Сирена превратилась в комок нервов, вынужденная таиться и разговаривать сама с собой, чтобы не сойти с ума. Девушка пыталась убедить себя, что цивилизованные британцы не отправят на виселицу женщину, но слухи о зверствах и насилиях, которые творили терроризировавшие окрестности банды лоялистов, заставили усомниться в том, что у нее вообще будет возможность предстать перед гене­ралом Хау и просить о снисхождении.

Анна с усталым вздохом опустилась на стул и внима­тельно посмотрела на подругу. Легкая улыбка тронула ее губы при воспоминании о том, как Сирена ворвалась се­годня к ней в дом с продуктами, заполнившими пустовав­шие полки в буфете. У Анны потекли слюнки при виде разнообразной еды.

– Может, расскажешь, что тебя так беспокоит? Ты разве что не грызешь ногти с той минуты, как появилась здесь.

– Сегодня ночью я встречаюсь с Трейгером! – выпа­лила Сирена и залпом допила свой чай.

– Достаточно написать коротенькую записку и поста­вить его в известность о твоих намерениях. Если ты реши­ла расторгнуть брак, зачем вам встречаться?

Это был сложный вопрос, на который Сирена не нахо­дила ответа. Почему она согласилась увидеться с Трейге­ром? Сирена ненавидела мужа за то, что он сделал, и все же стоило увидеть его, как прежние чувства нахлынули с новой силой и потребовалась вся ее выдержка, чтобы оста­ваться спокойной, не поддаваясь сокрушительному очаро­ванию Трейгера.

Видя, что она медлит с ответом, Анна задумчиво пока­чала головой:

– Ты все еще любишь его, Рена? Твое сердце по-прежнему принадлежит ему, несмотря на все случившееся.

– Но он убил моего отца! – Сирена боролась с под­ступившими слезами. – Какое же будущее нас ждет?! – в отчаянии воскликнула она.

– Ты же не знаешь наверняка, что именно Трейгер лишил твоего отца жизни, – заметила Анна. – Выслу­шай его объяснения. В этом ты не вправе ему отказать.

Сирена бессильно откинулась на спинку стула. При­знавая в глубине души правоту Анны, она сомневалась, что сможет предстать перед Трейгером, не прячась под бабушкиной вуалью.

Притворство нелегко ей далось, но помогла тяжелая простуда, которую она подхватила во время грозы. Сирена практически потеряла голос, будучи не в состоянии сделать вдоха без того, чтобы не разразиться кашлем. Преображе­нию также способствовала бесформенная одежда, которую Анна нашла в сундуке своей матери. Многочисленные под­кладки превратили девичьи формы в тяжеловесную фигуру своенравной старухи, приближавшейся к своему восьмидесятилетию. Плотная вуаль из кружев надежно скрывала лицо, но Сирена предприняла дополнительные меры пре­досторожности, надев седой парик, очки и разрисовав лицо плотной сеткой морщин.

Она надеялась, что в образе своей суровой прямоли­нейной бабки сможет держаться холодно и справиться с Трейгером. Результат превзошел все ожидания.