Гэлен Фоули - Грешный и опасный

Его отсутствие дало ей время остыть и вновь обрести мужество. Наконец она смогла успокоиться настолько, чтобы лучше понять, что означали все эти бессмысленные романы. Что говорили о характере Роэна.

И в этот момент она сумела совершенно по-иному взглянуть на ситуацию. Словно у нее вдруг открылись глаза. Ну конечно!

Страх и гнев сменились неожиданной печалью при мысли о том, как он одинок, как изголодался по любви.

Но это естественно. Как он мог найти истинную любовь при такой профессии?

Кейт мигом присмирела и поклялась дать ему отведать вкус истинной любви. Единственной в его благородной, полной опасностей жизни.

Ревновать глупо, когда она уже отдала ему себя и свою любовь. Другие женщины из его прошлого не представляют угрозы.

Но в голове всплыл тревожный вопрос: если она будет брать деньги за то, что спит с ним, не делает ли ее это еще более омерзительной потаскухой, чем те высокородные светские шлюшки? И разве он не заслужил, чтобы она обращалась с ним как подобает истинной леди?

Любовь, очевидно, была ахиллесовой пятой герцога-воина. Судя по тому, что она уже знает о нем. Он боится любви, отчасти потому, что она ему неизвестна, а отчасти из-за чертовых суеверий.

Она должна показать ему, что такое настоящая любовь.

Она его настоящее. Его будущее.

Роэн, улыбаясь, вошел в музыкальный салон и поцеловал ее в щеку.

— Как дела?

Кейт сжалась. Хотя она была абсолютно уверена в своей правоте, то, чего требовала любовь, пугало ее до полусмерти.

Ради Роэна ей придется оставить это уютное безопасное место, которое наконец обрела. Иначе он посчитает, что она ничем не отличается от других женщин, которые его использовали. Если Кейт просто выполнит условия контракта, Роэн никогда не узнает, что она его любит по-настоящему.

Благородно предложив помощь в самый черный ее час, он помог справиться с худшими страхами. Теперь ее очередь помочь ему победить его страхи.

— Я принес тебе кое-что, — объявил он, показывая заплечный мешок. — Несколько вещиц.

Низкий бархатистый голос пробудил в ней привычное желание. От него пахло конским потом, кожей и его собственным, едва уловимым мужским ароматом. Когда он наклонился ниже и обнял ее, она прикусила губу как от боли.

— Скучала? — чувственно выдохнул он.

Кейт не ответила.

Терпение и мужество!

— Что ты привез? — осторожно спросила она.

— Ты плакала? — резко спросил он, заметив ее красные глаза.

— Изучала книгу, только и всего. Она пыльная.

— Нашла что-нибудь? — не унимался он.

Она постучала пальцем по странице.

— Эти цепочки элементов — шифр. Каждый элемент соответствует букве.

— Будь я проклят! Молодец, девочка! — воскликнул он, прижимаясь властным поцелуям к ее виску. — И что они означают?

— Пока не знаю. Я над этим работаю.

Она закрыла книгу, стараясь принять небрежный вид.

— А что в мешке?

— Много чего хорошего для моей девушки. — Роэн, улыбаясь, выпрямился. — Сначала это. — Он подал ей стопку бумаг с печатями банка. — Я открыл счет на твое имя. Можешь брать оттуда деньги когда пожелаешь. И это тоже тебе. — В его руке появилась пачка банкнот.

— Роэн…

— Подожди, есть кое-что еще, — предупредил он с дьявольской улыбкой.

Кейт поспешно отложила бумаги и деньги.

— Это тебе!

Он поднял бесформенное поношенное платье из грубой серой шерсти.

— И что это такое… — начала Кейт.

— Тебя нужно замаскировать, дорогая.

— Хочешь, чтобы я надела это?! — ахнула Кейт.

— Прости, но ничего не поделаешь. Сегодня ты должна предстать перед ними неряшливой уродиной.

— Но оно ужасно велико! — протестовала Кейт. — Я думала, что было достаточно времени, чтобы лучше узнать мои размеры! Или вы перепутали меня с кем-то еще, ваша светлость?

— Я специально выбирал платье побольше. И еще вот это. — Он вытащил что-то вроде театральной подложки. — И… вот.

— Я не стану надевать этот заплесневелый старый парик!

— Станешь, дорогая. И уродливый чепец тоже. Да, и не забудь очки!

— Я буду похожа на жабу, — пробурчала Кейт.

— Этого мы и добиваемся. Представляю бедную старую деву, дочь Джералда Фокса!

Она окинула его страдальческим взглядом.

— Это так необходимо?

— Я не стал бы без нужды подвергать тебя такому испытанию, — поклялся он, весело блестя глазами.

— Но О’Бэньон меня видел! — напомнила Кейт.

— А Джеймс Фолкерк — нет. И если мы столкнемся с ним и его очаровательным одноглазым телохранителем, скажем так, лучше надеть этот костюм, чем всю жизнь оглядываться, не стоит ли кто за плечом.

— Ты прав, — мгновенно отрезвела она.

— Если это послужит утешением, я тоже буду переодет. Играю роль второго контрабандиста, заменившего Дэнни Дойла. Сейчас пойду и дам Питу инструкции насчет его сегодняшней роли. — Он направился к двери. — Попытайся отдохнуть. Ночь будет долгой и трудной.

— Роэн… подожди, — вскочила Кейт. Пришло время правды. — Пока тебя не было, случилось нечто… э… неприятное.

Он немедленно остановился и повернулся.

— Что именно?

— Боюсь, тебе это не понравится.

Он вопросительно прищурился.

— Помнишь те правила, о которых ты говорил?

— Да.

— Я их нарушила, — бесстрастно пояснила она, вскинув подбородок. — Меня видели.

— Кто?! — выдохнул он, шагнув к ней. — Соседи?

— Нет, огромная толпа дам, которые явились сюда и спрашивали тебя.

У него хватило порядочности побледнеть.

— Дам?

Она обхватила себя руками.

— Люсинда. Полина. Остальных имен не знаю.

— Кейт, — сурово бросил он.

— Собственно говоря, моей вины тут нет, — объявила она. — Они собирались вломиться в дом. Элдред нуждался в помощи. Я стояла на верхней площадке лестницы, и они меня увидели.

— Черт побери. Кейт, я не зря велел тебе не показываться людям на глаза, — взорвался он. — Ты говорила с ними?

— В основном слушала. И услышала упоминания о каких-то мужьях.

— Что ты им сказала?!

Она с невинным видом пожала плечами.

— Я всего лишь объяснила, что тебя нет дома и что они, если хотят, могут оставить карточки. Они не пожелали. И после этого почти сразу же ушли.

— Кейт, поверить не могу, что ты это сделала! Я же заботился о твоей безопасности!

— Ты меня поражаешь! С полдюжины твоих бывших побед топчутся у твоей двери, и это все, чем ты можешь оправдаться?

— Какой вздор! — Он грозно уставился на нее. — Полагаю, настал момент, когда ты впадешь в истерику и начнешь швыряться посудой в мою голову?