Виктория Александер - Список женихов
Звезды укоризненно смотрели на него.
Он сейчас не ближе к пониманию ее чувств, чем был в Эффингтон-Холле. Да, конечно, он сумел уяснить, что она так же не решается открыться ему, как и он — объясниться с ней. Это, несомненно, очко в его пользу. Крохотное преимущество, но все же лучше, чем ничего.
Придуманный им план вначале казался ему замечательным, и совершенно непонятно, когда все пошло вкривь и вкось. Вероятно, ему следовало положить этому конец, как только отпала необходимость в атаке с двух сторон, но к тому времени его охватил прямо-таки дьявольский азарт, лишив способности рассуждать твердо и логично.
Ричард прерывисто вздохнул. Он должен покаяться, положившись на великодушие Джиллиан. Рассказать ей обо всем, начиная с того момента, когда он увидел у нее в доме собственную картину, а потом обманул ее, так сказать, экспромтом на маскараде у леди Форестер, и вплоть до нелепого, досадного случая нынче вечером.
Он объяснит все, и в конечном итоге она поймет его. Джиллиан, как и он сам, способна подшутить и, пожалуй, не считает это тяжким грехом. Вначале она, само собой, будет потрясена, даже разозлится, но потом это пройдет.
Кстати, и сама она не без греха. Ни словом не упомянула ему о сеансах у Туссена и о домогательствах художника.
Ричард недовольно хмыкнул, выражая тем самым презрение к себе. Джиллиан не опускалась до того, чтобы приставать к нему в саду, не использовала акцент, чтобы соблазнить его. Пожалуй, не стоит упоминать о ее проступках. Ее маленькие обманы несравнимы с его двуличием.
Он должен признаться, по крайней мере самому себе, что отчасти получал удовольствие, играя роль беспутного француза. Поведение Туссена было очень похоже на его собственное в давние времена. Оказалось на удивление легко принять эту ипостась, снова превратиться в прожигателя жизни, сосредоточенного лишь на собственных интересах и желаниях.
Скорее всего он дорого за это заплатит. Но тем не менее необходимо сделать так, чтобы между ним и Джиллиан все уладилось. Просить, умолять. Даже унижаться.
Рано или поздно до нее дойдет забавная сторона всего этого фарса. Ричарду ужасно нравилось, что Джиллиан легко рассмешить. Они вместе вдоволь посмеются над происшедшим. Она его простит, потому что любит. Он надеялся, что любит.
Ричард улыбнулся звездам. Конечно, любит. Судя по ее словам, по ее смущению, так оно и есть. И как может быть иначе?
Джиллиан в очередной раз посмотрела на часы на каминной полке. Стрелки почти не сдвинулись с места. Она подавила желание взять эту проклятую штуковину в руки и убедиться, что та исправно работает. Впрочем, всего несколько минут назад она уже проверяла часы — они шли нормально.
Где же он? Джиллиан в нетерпении вышагивала по комнате. Неужели ей придется провести остаток дней своих, ожидая, когда он явится? Судя по записке, он уже должен был приехать. Где он и, кстати говоря, чем он так занят?
Джиллиан могла бы добавить и это во все растущий список вопросов, которые должна задать Ричарду. Она, конечно, не думала, будто он проводит время, занимаясь чем-то не вполне честным, — в этом она согласна с Эммой, — но все-таки неплохо было бы узнать.
Джиллиан собиралась уже отправить собственное послание, когда появилась записка, доставленная все тем же неопрятным юнцом, вид которого, по мнению Уилкинса, знаменовал падение английской цивилизации.
Прошлым вечером, по пути домой, она решила, что настало время разрешить все недоумения между ней и Ричардом. Она была уверена, что разобралась в своих чувствах. Теперь нужно было выяснить, что на сердце у Ричарда.
В прихожей послышались голоса, и Джиллиан взяла себя в руки.
— Джиллиан, — только и произнес, появляясь в дверях, Ричард.
— Ричард, — отозвалась она совершенно спокойно, хотя сердце у нее затрепетало.
Он вошел в комнату. Джиллиан не виделась с ним после возвращения в Лондон, но он, казалось, не особенно обрадовался. Словно, как и она сама, нервничал перед свиданием.
Джиллиан не знала, что сказать, с чего начать. Подошла к буфету, налила для него бренди.
— Я тебя ждала.
— Да-да. — Он взъерошил пальцами волосы, и Джиллиан вдруг поняла, что он и в самом деле чувствует себя неловко. — Я думал…
От волнения Джиллиан машинально глотнула бренди. Они разговаривают, словно чужие друг другу люди, ведущие ничего не значащую вежливую беседу.
— О чем? О нас? — подсказала она.
— В том числе и о нас.
Вроде бы он тоже не хочет продолжать? Это их ни к чему не приведет.
— Мне кажется, мы не были до конца откровенны друг с другом.
— Не были? — осторожно спросил Ричард.
— Не были, — со вздохом подтвердила Джиллиан.
— В чем-то определенном?
— Да. Я имею в виду чувства. — Однако это куда труднее, чем она себе представляла. — Те чувства, которые мы испытываем друг к другу.
— Это так важно?
Он смотрел ей прямо в глаза.
— Разумеется, важно. Мы ведь собираемся пожениться!
— Вначале это не имело значения, — произнес он почти наставительно.
— Не имело, а сейчас имеет.
— Почему?
«Потому что я люблю тебя. Потому что хочу, чтобы и ты меня любил».
— Потому что все изменилось с тех пор.
— Изменилось? — переспросил он небрежно. Слишком небрежно.
— Да, я полагаю, что так.
— И каким образом?
Джиллиан сделала еще один быстрый глоток.
— Ты собираешься на каждый мой вопрос отвечать вопросом?
— А ты не собираешься предложить мне чего-нибудь выпить?
Она посмотрела на стакан, который держала в руке, совершенно забыв передать его Ричарду.
— Извини, это было предназначено тебе.
— У тебя странная привычка пить спиртное вместо меня.
— Правда? Но я отпила не много, — пробормотала Джиллиан.
Ричард скептически поднял брови, подошел к Джиллиан и взял полупустой стакан у нее из пальцев.
— Я в самом деле так поступал?
— Как ты поступал? — смутилась Джиллиан.
— Отвечал вопросом на вопрос.
— Ты прекрасно знаешь, что да.
— Ну, в таком случае прошу прощения. Тогда вперед! — Он глотнул бренди. — Спрашивай, и я приложу все усилия, чтобы ответить без промедления.
— Хорошо. — Джиллиан набрала побольше воздуха в грудь. — Что ты… чувствуешь ко мне?
— Чувствую к тебе? Джиллиан сдвинула брови.
— О, прости, я опять за свое. Так, дай мне подумать. — Он обошел ее по кругу, словно рассматривал предполагаемую покупку. — Ты умна. Мне это нравится в женщине.
— Да что ты? — сказала она, несколько удивленная.
— Правда, правда. Женщины, не наделенные умом, кажутся мне скучными. — Он прищурился. — Но ты, дорогая, никогда не бываешь скучной и при этом красива и остроумна. А к тому же, — продолжал он с дерзкой усмешкой, — не чураешься упорного труда и практики.
