Марти Джонс - Брак по расчету
Гаррет вскочил на ноги, разрываясь между необходимостью поймать жеребца – единственное оставшееся в их распоряжении средство передвижения – и желанием ни на шаг не отходить от Лейси. Пробежав несколько шагов, он, зло выругавшись, бросил свою шляпу на землю и, вернувшись к девушке, опустился рядом с ней на колени.
Лейси сделала усилие, чтобы подняться, и Гаррет, подхватив ее под локоть, помог девушке встать.
– Все нормально?
Она отряхнула платье. Молодой человек заметил, что его спутница морщится от боли.
– Да, – успокоила Лейси Гаррета, всматриваясь в темноту, где исчезли их кони. – Что же мы теперь будем делать?
Гаррет поднял с земли шляпу и несколько раз ударил ею по бедру, выбивая пыль.
– Пойдем пешком.
– Пешком?
– Да. Ты ведь сможешь идти?
– Конечно смогу. Но как же Себастьян?
– Себастьян теперь предоставлен сам себе. Мы не можем вернуться в Мобил, взять еще денег и новых лошадей и по-прежнему надеяться, что успеем поймать его, да еще вовремя вернуться домой к Балу друидов в понедельник вечером. Просто придется сообщить его родителям, что происходит.
– А как же лошади? – спросила Лейси, потирая спину.
– Ну их к черту! Держу пари, они сейчас получают гораздо больше удовольствия, чем мы.
Глава 16
Не успели они сделать несколько шагов, как начался дождь. Гаррет, ругаясь, поднял повыше воротник куртки. Лейси натянула на голову капюшон, но скоро тонкая ткань накидки промокла насквозь.
Холодные капли падали ей на лицо и застилали глаза. Ладонь, которую сжимал Гаррет, оставалась почти сухой и теплой, но другая рука совсем окоченела, как ни старалась Лейси спрятать ее в складки своей накидки.
Наконец, промокшие и измученные, они добрались до хижины. Дверь оказалась не заперта и висела на одной-единственной кожаной петле. Окно домика было давно разбито, осколки, лежащие вокруг, успели покрыться пылью и грязью, толстый слой которой лежал везде. Хижина стояла метрах в десяти от дороги. Когда-то это была расчищенная от деревьев поляна, но сейчас у стен хижины буйно разрослись кусты и трава. Гаррет с корнем вырвал несколько самых густых побегов, расчищая дорогу Лейси.
Ее туфельки явно не предназначались для хождения по таким дорогам, каждый шаг отдавался острой болью в хрупких косточках и нежной коже. Напряженные лодыжки ныли при каждом соприкосновении с грубой землей. Лейси промокла и промерзла насквозь из-за ледяного дождя.
Распахнув ничего не закрывающую дверь, Гаррет ввел девушку в хижину.
– Посмотрю, есть ли что-нибудь, чтобы развести огонь, – сказал юноша, направляясь к кирпичному очагу, вернее, тому, что им когда-то был.
В темноту комнаты проник тонкий луч лунного света, и Лейси с интересом огляделась.
– Представляешь, – раздался вдруг голос Гаррета.
Лейси повернулась и увидела, что он держит в руках старую пыльную лампу.
– Масло, если оно здесь когда-то и было, все высохло. Но я обнаружил вот это.
Он показал две длинные деревянные спички. На мгновение исчезнув в темном углу, Гаррет появился со сломанным стулом в руках.
– Не лучшие дрова, но, по крайней мере – сухие. Гаррет бросил в очаг обломки стула и склонился над ними. Лейси услышала легкое царапание и уловила запах серы – молодой человек зажег первую спичку. Старый стул вспыхнул ярким пламенем, по комнате разлился неясный свет и первые слабые волны тепла.
Лейси вновь осмотрела грязную, почти без мебели хижину. Глаза девушки скользили по грубо сколоченным полкам над старой плитой, свалявшемуся матрасу на топчане в углу, единственному целому стулу и царившей повсюду грязи.
Гаррет покачал головой и опять принялся колдовать над очагом.
– Ты бы лучше сняла промокшую одежду.
– Ч-что? – вздрогнула Лейси, едва найдя в себе силы разжать губы, сведенные холодом.
– Ты заболеешь, если не сделаешь этого.
Гаррет не повернулся к ней, и Лейси была ему благодарна хотя бы за это. Неужели он не понимал, что она почувствовала, когда услышала эти слова? Догадывался ли он, что даже такое простое выражение заботы заставляет быстрее биться ее сердце и закипать кровь?
– Я не буду смотреть, – добавил Гаррет, бросая в огонь еще одну ножку стула.
От этих слов глаза потрясенной Лейси расширились. Она поняла: он думает, что она ему не доверяет. Как смешно! Ведь она готова доверить ему всю свою жизнь! Лейси немного удивилась, поймав себя на этой мысли, но одновременно это принесло ей успокоение. Да, она доверила бы Гаррету даже свою жизнь!
Девушка подошла к топчану в углу комнаты, покрытому единственным побитым молью одеялом. Не оборачиваясь, она сбросила намокшую одежду, оставшись во влажной рубашке, и завернулась в одеяло. На топчане осталась только тонкая домотканая простыня. Лейси взяла ее в руки.
Гаррет склонился над огнем, мокрая рубашка плотно облегала его широкую спину. Он потянулся, чтобы помешать горящие дрова ножкой стула. Сильные мышцы ног натянули плотную ткань брюк.
Лейси проглотила подступивший к горлу комок. Под его ловкими руками огонь разгорался все ярче, и Лейси предпочла сказать себе, что ее щеки заполыхали от разыгравшегося пламени.
– Вот так-то лучше, – наконец проговорил Гаррет, поворачиваясь к девушке.
Он увидел, что Лейси стоит прямо перед ним, завернувшись в одеяло, и дрожащими руками протягивает ему простыню. Волосы ее распустились. Почему он не заметил этого раньше? От яркого огня щеки залились румянцем. Широко распахнутые прекрасные голубые глаза смотрели на него с детской доверчивостью. Гаррет тяжело сглотнул и, стараясь не выдать охватившего его волнения, проговорил:
– Ну как, ты чувствуешь себя получше?
Она ответила не сразу, молча рассматривая его. Потом, словно стряхнув с себя оцепенение, кивнула:
– Да. Я нашла вот это. Она не слишком хорошая, но более или менее чистая, и в ней будет теплее, чем в мокрой одежде.
Гаррет сделал шаг вперед. Он протянул руку за простыней, взгляд Лейси следил за его пальцами, сжавшими ее ладонь. Тепло волной разлилось по рукам девушки и подкатило к самой груди. Внезапно в хижине стало жарко, как в пекле.
– Спасибо, – прошептал Гаррет, взяв простыню и отходя за спину Лейси.
Девушка нервно кашлянула и принялась раскладывать свою мокрую одежду на камине, чтобы высушить ее. Она стояла совсем рядом с огнем, и никогда прежде ей не было так жарко, как сейчас. Стоя спиной к Гаррету, она слышала каждое его движение, и воображение рисовало ей, что он сейчас делает. Шуршание мокрой ткани, когда он стягивал рубашку с покрытого жесткими волосками тела, звук расстегиваемых негнущимися пальцами пуговиц на брюках. Лейси вздрогнула и отошла от огня, чувствуя, что внутри у нее полыхает настоящее пламя.
