Александр Дюма - Ожерелье королевы
– Обратите внимание вот на что, красавица моя: если я пойду, то встречу его на улице или на лестнице, мы снова станем драться, а на лестнице довольно трудно двойной выпад парировать квартой или, скажем, терцией, как на диване.
– И что же?
– Или я убью сьера Босира, или он меня.
– Боже милостивый, и верно! Вот будет скандал-то!
– Лучше обойтись без скандала, поэтому я остаюсь.
– Ради всего святого, уходите! Пока он не пришел, вы можете подняться этажом выше. Он будет думать, что вы здесь, и больше нигде искать не станет. Как только он войдет в квартиру, вы услышите, как я запираю дверь на двойной поворот ключа. Он будет здесь, а ключ я положу в карман. После этого вы уходите, мне же придется смело принять бой, чтобы выиграть время.
– Вы – прелестная девушка. До скорого свидания.
– До какого свидания?
– Сегодня ночью, если позволите.
– Как – сегодня ночью? Да вы с ума сошли!
– Нуда, сегодня ночью. Ведь сегодня бал в Опере.
– Опомнитесь, уже полночь.
– Знаю, но мне плевать.
– Но ведь нужны маскарадные костюмы.
– Если вы выиграете бой, за ними сбегает Босир.
– Вы правы, – смеясь, ответила Олива.
– А вот десять луидоров на костюмы, – тоже засмеявшись, проговорил незнакомец.
– Прощайте! Благодарю вас!
И девушка подтолкнула его к лестнице.
– Слышите, он затворяет внизу дверь, – заметил незнакомец.
– Да, щелкнул замок. Прощайте, он поднимается.
– Но если вдруг вы потерпите поражение, как я об этом узнаю?
Олива на секунду задумалась.
– У вас есть слуги? – наконец спросила она.
– Есть, я поставлю одного у вас под окном.
– Очень хорошо. Пусть он смотрит вверх, пока ему на нос не упадет записка.
– Договорились. Прощайте.
Незнакомец поднялся на следующий этаж. Все пошло, как по маслу: на лестнице было темно, а Олива, громко переговариваясь с Босиром, заглушила звук шагов своего нового союзника.
– Да поднимайтесь же, бешеный! – кричала она Босиру, который шел по лестнице, серьезно раздумывая о моральном и физическом превосходстве этого нахала, вторгшегося в чужое жилье.
Наконец Босир достиг этажа, где ждала его Олива. Вложив шпагу в ножны, он обдумывал, что скажет своей любовнице.
Олива взяла его за плечи, втолкнула в прихожую и, как и обещала, дважды повернула ключ в замке.
Спускаясь по лестнице, незнакомец услышал, что битва началась: особенно громкими, словно удары медных тарелок в оркестре, были затрещины, которые живописно, хотя и вульгарно, зовутся оплеухами. Звуки оплеух сопровождались воплями и упреками. Метал громы и молнии Босир, металл звенел в голосе Оливы. Пусть читатель простит эту скверную игру слов, но она точно выражает нашу мысль.
– Кто бы мог подумать, – удаляясь, пробормотал Босир, – что эта женщина, так напуганная приходом любовника, сумеет оказать ему столь достойное сопротивление.
Незнакомец не стал терять времени, дожидаясь, когда сцена закончится.
– Они начали столь бойко, – проговорил он, – что развязка уже не за горами.
Он завернул за угол улочки Анжу-Дофин, где его ждала поставленная задом карета.
Незнакомец что-то сказал одному из своих людей, и тот занял позицию под окном Оливы, растворившись в густом мраке небольшой аркады у стены старого дома.
С этого места, глядя на освещенные окна, он по движению силуэтов на занавесках мог судить о том, что происходит внутри.
Тени эти, двигавшиеся сперва весьма оживленно, через некоторое время успокоились. Наконец в окне остался лишь один силуэт.
20. Золото
А за занавесками происходило вот что.
Сначала Босир удивился, что дверь запирают на замок.
Затем он изумился столь громким крикам мадемуазель Оливы.
И наконец он остолбенел, войдя в комнату и не увидев там своего грозного соперника.
Последовал обыск комнаты, угрозы, призывы: человек явно где-то спрятался, значит, испугался, а раз испугался, значит, победа за Босиром.
Олива заставила его прекратить поиски и отвечать на ее вопросы.
Босир, задетый ее резкостью, тоже перешел на крик.
Олива, не чувствуя более за собою никакой вины, поскольку улика исчезла – quia corpus delicti aberat1, как говорят юристы, – завопила так громко, что, желая ее утихомирить, Босир зажал или, вернее, попытался зажать ей рот рукой.
Но он просчитался: Олива истолковала этот жест примирения и убеждения по-своему. На его руку, летящую к ее лицу, она ответила своею рукой – не менее ловкой и проворной, чем шпага ушедшего незнакомца.
Ее рука, молниеносно сделав кварту и терцию, взвилась вверх и угодила Босиру прямо в щеку.
Босир ответил боковым ударом: его правая ладонь, прорвав оборону Оливы, с оглушительным звуком вошла в соприкосновение с правой щекой девушки, отчего та зарумянилась.
Именно эту часть беседы и услышал незнакомец, выходя из дома.
Как мы уже отмечали, подобного рода объяснения быстро ведут к развязке, однако, чтобы эта развязка не была лишена известного драматизма, к ней следует все же приготовиться.
На пощечину Босира Олива ответила весьма тяжелым и опасным метательным снарядом – фаянсовым кувшином, который Босир отразил замечательным мулине тростью; при этом было разбито несколько чашек, снесена свеча и задето плечо молодой женщины.
Придя в ярость, та бросилась на Босира и вцепилась ему в глотку. Несчастный был вынужден защищаться от взбешенной любовницы всеми доступными ему средствами.
Он порвал на ней платье. Оскорбленная Олива, горюя об утрате, выпустила из рук горло обидчика и швырнула того на середину комнаты. Он с пеной у рта вскочил на ноги.
Однако, поскольку доблесть врага измеряется тем, насколько хорошо он умеет защищаться, и обороняющийся враг вызывает уважение даже у победителя, Босир, питавший к Оливе глубокое почтение, решил продолжать переговоры с того места, где они были прерваны.
– Вы – злюка, вы меня разорили, – заявил он.
– Это вы меня разорили, – ответствовала Олива.
– Я ее разорил! Да у вас же ничего нет!
– Скажите лучше, уже ничего нет! Вы ведь продали, проели, пропили и проиграли все, что у меня было.
– Так вы еще попрекаете меня бедностью?
– А почему ж вы бедны? Это – порок.
– Сейчас вот я одним ударом избавлю вас от всех ваших пороков.
– Хотите опять драться?
И Олива взмахнула тяжеленными каминными щипцами, вид которых несколько охладил Босира.
– Еще не хватало, чтобы вы заводили себе любовников, – заметил он.
– А как назвать всех этих паршивок, что вьются вокруг вас в притонах, где вы проводите дни и ночи?
– Я играю, чтобы заработать на жизнь.
– У вас это здорово получается – мы умираем с голоду! До чего же вы изворотливы!
