Джуд Деверо - Укрощение
Настала очередь Лайаны потрясенно вытаращить глаза.
— Я никогда не сделала бы ничего подобного! Никогда!
— Ты оспаривала мои приказы крестьянам.
— Да, но ты порол невинных людей.
— Ты пыталась сжечь меня в моей постели.
— В постели другой женщины! — негодующе воскликнула она.
— Ты отвлекаешь меня от моих трудов сладостями, музыкой и нежными улыбками.
Она улыбнулась ему, теперь твердо зная, как была права, выйдя за него.
— И ты смеешь не подчиняться мне в присутствии моих людей.
— Когда?
— В утро нападения Говардов.
— Я просто…
— Вмешивалась не в свои дела, — сурово оборвал он. — Из-за того, что я был пьян, тебя могли бы…
Он замолчал, не желая объяснять, что, пока валялся пьяный, Говарды могли захватить ее в плен.
— И что со мной сделали бы?
Его лицо помрачнело, и Лайана поняла, что он что-то скрывает.
— Да говори же!
Роган отодвинулся от нее и встал.
— Если мой чертов братец не принесет еды, я повешу его после того, как сожгу.
— Из-за того, что ты был пьян, меня могли бы — что?
Она завернулась в простыню и последовала за ним в гардероб. Даже когда он стал мочиться, она не отвернулась.
— Так что же?
Роган поморщился.
— Если я когда-нибудь поймаю шпиона Говардов и решу его допросить, сначала пришлю к нему тебя.
— Меня могли бы — что? — допытывалась она.
— Захватить! — отрезал он, возвращаясь в комнату.
— Говарды пришли за мной? — прошептала Лайана.
Роган сердито натягивал свои брэ.
— Похоже, Говарды всегда завидуют тому, что есть у Перегринов: их землям, замкам, женщинам.
— Можно подарить им «дни недели», — предложила Лайана, но Роган даже не улыбнулся. Тогда она подошла к нему и обняла. — Ты был так зол в то утро, потому что Говарды угрожали захватить меня? Роган, ты и вправду меня любишь!
— У меня нет времени для любви. Одевайся. Северн может войти.
Она разжала руки, и простыня упала, обнажив груди.
— Роган, я люблю тебя.
— Пфф! Ты неделями не разговаривала со мной. Превратила жизнь окружающих в ад! Даже у Зареда в комнате полно крыс! А я так изголодался, что собственный конь меня не узнает! Моя жизнь была куда лучше, пока женщина не призналась мне в любви.
Его слова полностью противоречили силе, с которой он сжимал ее.
— Северн научил меня кое-чему, — задумчиво протянула она. — Клянусь, что больше никогда не оставлю тебя одного. Если ты обидишь меня, — а я не сомневаюсь, что обижать меня ты будешь часто, — обещаю сказать, почему я сердита. Но закрывать двери спальни больше не буду.
— Дело не во мне, но мужчина нуждается в приличной еде и…
Она привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его.
— Ты для меня важнее всего, Роган. Я никогда не предам тебя, как это сделала Жанна. Даже если Говарды похитят меня, я все равно буду тебя любить.
— Говарды больше не похитят ни одного Перегрина! — яростно прошипел он.
— А я тоже Перегрин? — улыбнулась она.
— Более или менее… хотя и очень странный Перегрин, — нерешительно пробормотал он.
Она обняла его и не видела, как он улыбнулся в ее волосы и прикрыл глаза. Ему не хотелось думать, как он тосковал по ней последние несколько дней, или о том, как много значит для него ее легкомысленная болтовня. Он прекрасно существовал до ее появления, но она вошла в его жизнь незаметно и все поставила с ног на голову. С тех пор ничто уже не было прежним. Удовольствие, развлечения, отдых, нежность были ему чужды. Но с этой девчонкой все было по-другому. Удивительно, как быстро он привык к тому, чего до сих пор не ведал.
Он отстранился и сжал ее лицо в больших ладонях.
— Думаю, мой глупый брат запер нас здесь, чтобы заставить тебя убрать его комнату и поговорить с пекарями.
— Вот как? И кто же убедит меня выполнить его желания?
— Вероятно, я, — предположил Роган, снова подхватывая ее на руки. — Ты когда-то сказала всем, что мы проведем весь день в постели. Теперь твоя ложь вполне может оказаться правдой.
На этот раз они любили друг друга долго и медленно: первый пыл страсти уже был растрачен. Зато теперь они изучали тела друг друга руками и языками и, наконец, слились так же неторопливо и чувственно. Лайана понятия не имела, как внимательно наблюдал за ней Роган, как хотел дать ей наслаждение, хотел, чтобы она таяла в его объятиях.
Потом они тихо переговаривались в полумраке.
— Как по-твоему, лучше повесить твоего брата или поцеловать ему ноги? — прошептала Лайана.
— Повесить, — твердо объявил Роган. — Если на замок нападут…
Лайана потерлась о его бедро своим.
— Если на замок нападут, ты будешь слишком слаб, чтобы драться, так что какая разница?
— Ты непочтительная девчонка, которую следует высечь.
— И кто меня будет сечь? — дерзко бросила она. — Уж конечно, не измученный старый Перегрин.
— Я покажу тебе, кто тут измучен! — прошипел он, ложась на нее, отчего Лайана громко хихикнула.
Но тут за дверью что-то упало. Роган немедленно накрыл собой Лайану и оглянулся, пытаясь определить причину шума.
— Наконец-то мой обреченный гореть в аду братец догадался прислать еду.
Он оторвался от Лайаны, вскочил с постели и подошел к узелку, который Северн ухитрился протиснуть сквозь амбразуру. Узелок валялся на полу.
— Тебя больше интересует еда, чем я, — обиделась она.
— Сейчас именно так оно и есть.
Он принес узелок на кровать, и они там и поели. Когда хлебные крошки падали на голые груди Лайаны, Роган их слизывал.
Они не вставали с постели целый день. Лайана уговорила Рогана рассказать ей о своей жизни. Поведать, о чем он думал и мечтал в детстве. Конечно, трудно сказать наверняка, но ей показалось, что до этой минуты он никогда и ни с кем не говорил по душам.
Уже на закате Лайана упомянула, что неплохо бы потратить часть ее приданого на пристройку к замку. Роган от ужаса лишился дара речи.
— Но это не земля Перегринов! — воскликнул он. — Говарды украли…
— Да-да, я знаю. Но Перегрины жили здесь на протяжении двух поколений. Наши будущие дети — это уже третье поколение. Что, если и четвертое, и пятое тоже будут обитать в этом замке? Хочешь, чтобы они жили в таком месте, где протекает крыша? Где негде повернуться? Мы могли бы добавить южное крыло, настоящее крыло с обшитыми панелями стенами. Построить часовню и…
— Нет, нет и еще раз нет, — отказался Роган, вставая и окидывая ее яростным взглядом. — Я не стану тратить деньги на эту жалкую хижину! Подожду, пока мы не получим земли, похищенные Говардами.
