Ханна Хауэлл - Бесценная награда
Катриона засмеялась.
– Ну что же, наверное, я взгляну на котят в конюшне и решу, есть ли там хоть один, кого можно будет считать членом семьи. А сейчас мне бы очень хотелось убраться подальше отсюда, только не знаю, как быть со священником.
– Мне нужен кто-нибудь, кто проводит меня обратно в Гормферах, – заявил отец Мьюр.
– Я так и подумала, что вы оттуда. Несчастные жители Гормфераха. Плохой лэрд и еще более худший священник. Они дважды прокляты.
Отец Мьюр обошел Катриону и уставился на нее с искаженным от ярости лицом.
– Ты не понимаешь, где твое место, женщина! – воскликнул он.
– О нет, этот болван только что назвал ее «женщина», – пробормотал Брайан.
– Поскольку он называл меня и хуже, полагаю, удивляться не приходится. Можно мне?.. – вопросительно посмотрела она на Бретта.
Бретт увидел, что она сжала пальцы в маленький тугой кулачок.
– Если хочешь.
Катриона с такой силой ударила священника по губам, что он, вскрикнув, отшатнулся. Прижал руку ко рту, отвел ее, посмотрел, побледнел, увидев на пальцах собственную кровь, и, к изумлению Катрионы, рухнул на землю.
– Не так уж сильно я его и ударила, – пробормотала она.
– Конечно, нет. – Бретт пнул священника сапогом. – Он потерял сознание, увидев свою кровь. Лишился чувств, как глупая девчонка. – Захохотав вместе с остальными, он обнял Катриону за плечи. – Пожалуй, тебе и впрямь пора перестать бить священников, милая.
– Я исполню епитимью. – Катриона повернулась к нему лицом и обхватила его за талию. Он крепко и любовно обнял ее в ответ, чем глубоко тронул Катриону, хотя ей хотелось большего. – Можно, мы уже поедем домой?
– О да. – Он чмокнул ее в макушку и чуть отодвинул в сторону. – Только давай слегка приберемся тут и погрузим тело сэра Джона на коня.
Катриона кивнула и побрела к своему пони. Этой небольшой лошадке будет трудно поспевать за боевыми конями, но им же не обязательно скакать во весь опор? Катрионе хотелось своими глазами увидеть, что дочь благополучно добралась до Банулта, но это было ее единственное неотложное дело. Потребуется какое-то время, чтобы понять – все их беды прекратились, по крайней мере до тех пор, пока в Гормферахе не появится новый лэрд, но она будет разбираться с проблемами по мере их появления.
Катриона не сразу поняла, почему не чувствует себя счастливой. Конечно, она не хотела ничьей смерти, но сэр Джон ни за что не оставил бы ее в покое, так что его смерть ее ни капли не волновала. И вдруг Катриона поняла, почему у нее в душе поселилась такая великая печаль – беды и вправду закончились, а значит, у Бретта больше нет причин оставаться в Банулте.
Отвернувшись, чтобы мужчины, убиравшие на поляне тела, не видели ее лица, она боролась с отчаянным желанием заплакать. Он ни разу не сказал ей о любви, только о привязанности и страсти. Он не давал никаких обещаний, кроме одного – избавить Банулт от бед, и это обещание выполнил. У Бретта, а также Брайана, Ариадны и остальных больше нет никаких причин оставаться в Банулте, и все они наверняка скоро уедут. И ей было больно.
Она старалась не лелеять в сердце никаких надежд, но понятно же, что сердце ее не послушалось и поступило по-своему. Катриона старалась скрыть, что оно вот-вот разобьется. В лучшем случае ей осталось провести со своим возлюбленным еще одну ночь, и она не испортит ее, показывая свою грусть. После его отъезда у нее будет много дней и ночей, чтобы поддаться своей печали.
Когда Бретт подошел, легко поцеловал ее в губы и подсадил в седло, Катриона улыбнулась ему как можно теплее. Она не испортит сожалением и неисполненными желаниями то короткое время, что им осталось провести вместе. Бретт, решила Катриона, будет ослеплен страстью, и не заметит ту боль, которую она не сможет скрыть полностью, прощаясь с ним навсегда.
Глава 17
– Мы уезжаем утром.
Бретт посмотрел на Брайана и тут же снова уставился на стены Банулта. Под проницательным взглядом Брайана он почувствовал себя неуютно. Бретт понимал, что пришло время принимать твердое решение, и все-таки до сих пор не знал точно, чего же он хочет и что должен сделать.
– Мы поедем с тобой и Ариадной, – произнес он, наконец, и ничуть не удивился, услышав, что Брайан негромко выругался.
До сих пор не было сказано ни слова о том, что Бретт выполнил свое обещание, покончил с бедами Катрионы и теперь должен уехать. Ни когда они возвращались оттуда, где ее чуть не заставили обвенчаться с сэром Джоном, ни после того, как он отвез священника и тело сэра Джона в Гормферах. Если Катриона и хотела, чтобы он остался, она никак этого не показывала, не пыталась подтолкнуть его к тому, чтобы он хоть что-то пообещал, и ни о чем не попросила.
Однако ждать, когда она сама сделает первый шаг – трусливый поступок, подумал Бретт, мысленно поморщившись. Это помогло бы ему преодолеть непривычную нерешительность, но это нечестно по отношению к Катрионе. И все же ему не хотелось услышать от нее «нет» прямо в лицо. Когда он в первый раз ложился с ней в постель, то сразу очертил границы. Они любовники, он поможет ей разобраться с сэром Джоном, а потом уедет. И да, он ни разу не дал ей понять, что все изменилось, так с какой стати ожидать, что это сделает она?
– Что, все еще носишь власяницу во искупление смерти той девушки?
– Бренда. Ее звали Бренда, – ответил Бретт, – и она была не просто какой-то девушкой. Она носила моего ребенка, и я собирался взять ее в жены. Мне вообще не следовало играть с ней в тайных любовников – в игру, очень быстро ставшую для меня слишком серьезной. И я должен был повести себя по-мужски, обратиться к ее отцу, подойти прямо к тем воротам и…
– Получить пинок в свой надменный зад. – Бретт попытался что-то сказать, но Брайан поднял руку, призывая его к молчанию. – Ты говорил мне, что не мог ничего предложить ее отцу в обмен на ее руку, ни земель, ни толстого кошеля. Ведь за ней давалось богатое приданое, так?
– Ну да, но…
– Молодая, красивая, богатая и готовая к тому, что отец сам выберет для нее мужа. Нет, тебе бы крупно повезло, если бы тебя просто как следует поколотили и вышвырнули в грязь. По правде говоря, подозреваю, что отец уже выбрал для нее мужа, такого, кто дал бы ему то, чего он хотел, и поэтому она настаивала, чтобы вы хранили все в тайне.
– Ну да, он уже положил на кого-то глаз, но никаких бумаг еще не подписали и никаких обещаний не давали.
– Не важно. Они просто еще торговались. Она это знала и, вероятно, знала, что не сумеет заставить отца передумать – уж во всяком случае не ради парня с кучей союзников, кучей родственников, но ничем больше, кроме смазливого лица. И еще, я думаю, она знала, что, поддавшись твоему натиску, поставила твою жизнь под угрозу.
