Элизабет Хойт - Герцог полуночи

— Милорд, а как еще назвать совращение незамужней леди благородного происхождения?

Это был хорошо рассчитанный удар, и Максим, тотчас же его почувствовал. Ведь Артемис говорила ему, что когда-то ее заставил страдать мерзавец, бывший ее женихом, — а чем он, собственно, лучше? Конечно, ничем. Во всяком случае, сын доктора ее не совратил.

А он герцог Уэйкфилд, это сделал.

Неужели он причинил боль своей богине. Неужели она скрывала душевные раны, нанесенные его легкомысленным поведением? Одна лишь мысль об этом вызывала у него желание биться головой о стену. Никто не имел права так мучить ее, и в первую очередь он сам. Да, Крейвен прав: он, Максимус, болван и мерзавец. И вообще, если он хоть чуточку джентльмен, то должен отказаться от нее, должен порвать с ней и отпустить ее.

Однако он не мог этого сделать. Он знал, что просто-напросто не вынесет, если она уйдет.

— Вот что, Крейвен… — проговорил герцог, сделав глубокий вдох. — То, что происходит между мисс Грейвс и мной, вас не касается.

— Вот как? — В голосе камердинера прозвучали язвительные нотки. — А чье же это дело, если не мое. Может, вы слушаете своих сестер, или мисс Пиклвуд, или тех джентльменов в парламенте, которых называете своими друзьями?

Максимус медленно повернулся и в упор посмотрел на камердинера — подобным образом с ним никто никогда не разговаривал. И тут ему вдруг показалось, что Крейвен постарел — сейчас он выглядел самым настоящим стариком.

— Вы сами себе закон, ваша светлость. И так было всегда. Именно это и помогло вам пережить трагедию. Именно это и сделало вас таким влиятельным человеком. Но беда в том, что вас некому остановить, когда это следует сделать.

— А почему я должен остановиться? — Максимус пристально посмотрел на камердинера.

— Потому что вы сейчас делаете то, что не должны делать.

— Она сама пришла ко мне в постель, ее никто не заставлял, — пробурчал Максимус, чувствуя, как от этого смехотворного оправдания жар заливает его шею.

— Джентльмен полностью управляет своими желаниями — всеми своими желаниями, — с язвительной усмешкой напомнил Крейвен. — Или вы хотите свою вину переложить на леди?

— При чем тут вина? Я никого ни в чем не обвиняю. — Герцог отвернулся к зеркалу и принялся скрести бритвой щеку.

— Не обвиняете? А должны бы… — проворчал камердинер.

— Крейвен, вам не надоело?

— Милорд, скажите, что собираетесь жениться на этой леди, и я с удовольствием вас поздравлю.

При этих словах камердинера Максимус похолодел. Увы, его желания не совпадали с обязанностями герцога Уэйкфилда.

— Вы же знаете, что я не могу… Я планирую жениться на леди Пенелопе Чедвик.

— А вам известно, ваша светлость, что леди Пенелопа — легкомысленная пустышка, совершенно не достойная вас. А вот мисс Грейвс…

— Осторожнее, Крейвен! — перебил Максимуса. — Вы порочите мою будущую жену.

— Но вы ведь еще не сделали ей предложения…

— Пока не сделал.

— Почему бы вам не поступить правильно? — проговорил Крейвен с мольбой в голосе. — Почему бы не жениться на леди, с которой вы уже спите?

— Потому что, как вы прекрасно знаете, члены ее семьи страдают безумием.

— Как и добрая половина аристократических семейств Англии, — фыркнув, проворчал Крейвен. — Даже больше, чем половина, если учитывать еще и Шотландию. Между прочим, леди Пенелопа состоит в родстве с мисс Грейвс и ее семьей. Выходит, и она вам не годится?

Максимус тяжко вздохнул — на это ему нечего было возразить. К тому же Крейвен… Он присутствовал на его крещении, научил его бриться, стоял рядом, когда его родителей хоронили в холодном склепе… В общем, Крейвен был для него не просто слугой.

Вот почему Максимус старался держать себя в руках, когда говорил с этим человеком.

— Но у леди Пенелопы ведь нет сумасшедшего брата, ставшего убийцей. А если я сделаю мисс Грейвс герцогиней, то это будет пятно на моем титуле. На титуле, которым я обязан своим предкам, своему отцу…

— Ваш отец никогда бы не заставил вас жениться на леди Пенелопе! — воскликнул Крейвен.

— Именно поэтому я женюсь на ней, — прошептал Максимус.

Крейвен молча смотрел на него. Смотрел так же, как много лет назад, когда юный Максимус накричал на одну из сестер. И тем же взглядом камердинер смотрел на Максимуса, когда тот впервые выпил слишком много вина. Глядя на него так, он как бы говорил: «Такое поведение недостойно герцога Уэйкфилда».

Этот взгляд всегда останавливал Максимуса, — но только не сейчас. На этот раз он, Максимус, был прав, а Крейвен ошибался. Он не мог жениться на Артемис — долг перед памятью отца, а также необходимость вести себя в соответствии с титулом не позволяли этого, — но он мог оставить ее при себе и сделать своей тайной мечтой. Да, именно так, потому что в этот момент он не был уверен, что сможет жить без нее.

Максимус посмотрел на Крейвена, и его лицо мгновенно превратилось в каменную маску, заставлявшую многих людей отводить взгляд.

— Я женюсь на леди Пенелопе, и я буду спать с мисс Грейвс, когда мне того захочется, — заявил он. — А если вы не способны изменить свое отношение к этому, то можете оставить мой дом.

Секунду-другую Крейвен молча смотрел на него. И Максимус вдруг вспомнил, кого первым увидел в тот день, когда проснулся после убийства родителей. Это был Крейвен, спавший в кресле у его кровати.

Так и не сказав ни слова, камердинер повернулся, вышел из спальни и тихо закрыл за собой дверь — очень тихо. Но Максимусу показалось, будто раздался оглушительный грохот, который будет звучать у него в ушах всю оставшуюся жизнь.

Глава 15

Итак, Линч скакала позади короля Херла и пыталась разговаривать с ним, но ни разу за весь год он не ответил и не подал никакого знака, что понимает ее. Когда же настала ночь полнолуния в осеннее равноденствие, Линч, собравшись с духом, сделала то, что велел ей сделать живший в горах маленький человечек. Она потянулась к своему брату, скакавшему позади нее, крепко схватила его и потащила с призрачной лошади. Но Тэм мгновенно превратился в чудовищную дикую кошку…

Ступеньки, ведущие в подземелье Максимуса, были влажными и скользкими, поэтому Артемис спускалась по ним с величайшей осторожностью; она ведь несла завтрак для Аполло — чай и хлеб, обильно намазанный маслом и джемом, а также большущую тарелку с вареными яйцами. Служанка с удивлением посмотрела на нее, когда она попросила такой сытный завтрак, но девушка была хорошо обучена и не стала задавать вопросов по поводу столь необычного для леди аппетита.