Джудит Макнот - Уитни, любимая
Под подписью она начертала когда-то «Уитни Элисон Севарин» и, не удовлетворившись этим, очевидно, долго практиковалась в написании нового имени здесь же, на бумаге.
Подумать только, после всего, что было, вспомнить о детской записке, об отчаянии, по будившем Уитни написать ее, о годах унижения и стыда… Но теперь все будет по-другому!
Счастье, затопившее девушку при мысли о том, что кольцо Пола наконец принадлежит ей, все росло, так что сердце, переполненное радостью, казалось, вот-вот разорвется, и Уитни подумала, что не в силах больше держать помолвку в секрете! Она должна показать кольцо кому-то, кто разделит с ней добрые вести!
Бесполезно ложиться в постель – она все равно не заснет сейчас, когда больше всего на свете ей хочется петь и танцевать! Необходимо, просто необходимо поделиться с кем-нибудь…
Поколебавшись несколько минут, Уитни все же решила рассказать отцу, что Пол собирается сделать ей предложение. Он, конечно, помнит, как дочь преследовала Севарина когда-то, и будет доволен, узнав, что теперь у соседей не будет причин злословить по поводу ее выходок. Теперь роли переменились и Пол Севарин добивается ее руки! И хочет жениться на ней!
Уитни наспех посмотрелась в зеркало, поправила высокий воротник халата, затянула потуже пояс вокруг тонкой талии и, откинув назад густую гриву блестящих волос, направилась к двери.
Трепеща от ожидания и чего-то похожего на страх, девушка пробежала по коридору, не обращая внимания на то, как развеваются полы халата. После недавнего веселья, смеха и шуток в наступившей здесь тишине было нечто почти меланхоличное, но Уитни, стараясь ни на что не обращать внимания, остановилась перед спальней Мартина.
– Ваш папа в кабинете, мисс, – глухо прозвучал голос лакея из полумрака прихожей.
– Вот как?! – удивилась Уитни. Возможно, лучше показать сегодня кольцо тете Энн и подождать до завтра, чтобы во всем признаться отцу. – Моя тетя уже поднялась к себе?
– Нет, мисс. Леди Джилберт в кабинете, вместе с мистером Стоуном.
– Спасибо и доброй вам ночи.
Уитни сбежала вниз и постучала в дверь кабинета. Услышав голос отца, она почти ворвалась в комнату, прислонилась к стене и смеющимся взглядом обвела Мартина, сидевшего прямо перед ней за старинным письменным столом, и тетю Энн, пристально наблюдавшую за племянницей из огромного мягкого кресла у камина. В комнате было почти темно, лишь в камине уютно потрескивало невысокое пламя, и поэтому Уитни не заметила еще одного человека, скрытого спинкой и подлокотниками такого же кресла напротив тетиного.
Отец, немного невнятно выговаривая слова, тем не менее довольно дружелюбно спросил, налив себе очередную порцию бренди:
– Что случилось, дочка?
Набрав в грудь побольше воздуха, Уитни выпалила:
– Мне нужно сказать вам что-то замечательное! Я так рада, что вы здесь оба и сможете узнать обо всем одновременно!
Подойдя к отцу, девушка отодвинула бокал и боком присела на край стола. Несколько мгновений она с любовью смотрела в его запрокинутое лицо, а потом, наклонившись вперед, нежно поцеловала отца в лоб.
– Я, Уитни Стоун, очень люблю тебя, папа, – тихо выговорила девушка. – И глубоко сожалею о той боли, что доставила тебе когда-то.
– Спасибо, – пробормотал Мартин, залившись краской.
– И, – продолжала Уитни, поднявшись и подходя к леди Энн, – я тебя тоже очень люблю, тетя, но ты всегда знала это. – Она снова глубоко, прерывисто вздохнула, и неожиданно слова полились сами, словно Уитни долго репетировала свою речь: – И еще я люблю Пола Севарина! И он любит меня и хочет жениться! Знаешь, папа, когда он вернется, то собирается просить у тебя моей руки! Я помню, как… что-то неладно, тетя Энн?
Сбитая с толку, Уитни воззрилась на тетку, приподнявшуюся с кресла и уставившуюся перед собой с таким встревоженно-испуганным видом, что Уитни нагнулась и всмотрелась во тьму. Заметив наконец Клейтона Уэстленда, она оцепенела.
– О, прошу прощения! Я… мне не стоило так врываться! Как вы уже, наверное, догадались, мистер Уэстленд, я не знала о вашем присутствии. Но поскольку ничего уже нельзя изменить, – упорно договорила Уитни, полная решимости закончить то, что начала, – надеюсь, что вы, как благородный человек, никому не скажете о моей будущей помолвке. Видите ли…
Скрип ножек резко отодвинутого кресла прервал Уитни на полуслове. Отец поспешно вскочил, и в голосе его прозвучала такая ярость, что девушка в ужасе обернулась.
– Как ты посмела! – прогремел он. – И что все это значит?
– Значит? – недоуменно повторила Уитни.
Отец с силой налег ладонями на столешницу, хотя заметно было, что руки его ходили ходуном.
– Пол Севарин просил меня стать его женой, вот и все. – И, бросая вызов мрачно нахмурившемуся, разъяренному отцу как это часто делала в детстве, Уитни спокойно добавила: – И я ответила согласием.
– У Пола Севарина гроша за душой нет! Понимаешь? Все владения заложены, а кредиторы преследуют его день и ночь, – медленно, раздельно, словно разговаривая со слабоумной, пояснил отец.
Несмотря на потрясение, Уитни, собравшись с силами, заставила себя ответить спокойно и рассудительно:
– Я не имела ни малейшего представления о том, что Пол нуждается в деньгах, но не вижу, какое это может иметь значение. Бабушка завещала мне состояние, и, кроме того, у меня есть приданое. Все, чем я владею, будет принадлежать и Полу.
– У тебя ничего нет! – проскрежетал отец. – Я в еще худшем положении, чем Севарин. Ростовщики только и ждали, чтобы наброситься на меня! Я расплатился с ними твоим приданым и наследством.
В ужасе сжавшись, не только от его злобного тона, но и от страшной правды, которую открыл отец, Уитни обратилась к тете, ожидая от нее поддержки:
– В таком случае Полу и мне придется жить скромно и отказаться от роскоши, которую могли бы обеспечить наши деньги.
Но тетя Энн, не отвечая, судорожно вцепилась в подлокотники кресла. Уитни в беспомощном смущении вновь повернулась к отцу:
– Папа, тебе следовало сказать мне, что ты попал в беду! Я… ведь я потратила целое состояние на наряды, меха и драгоценности перед отъездом из Франции. Знай я только…
И тут сквозь угрызения совести и волнение, охватившие девушку, ее пронзила какая-то странная, тревожная мысль. Что-то неладно во всем этом… непонятно… что именно? И вдруг Уитни неожиданно осенило.
– Но, папа, в конюшне полно новых лошадей. В доме и саду гораздо больше слуг, чем нам вообще необходимо. Если ты действительно разорен, почему мы живем, не зная нужды? – осторожно осведомилась девушка.
