Милая грешница - Александер Виктория
– …ты мог бы поведать нам, что именно вызвало у тебя такое желание забыться. – Норкрофт пристально вгляделся в его лицо. – Или ты намерен продолжать без передышки в том же духе, пока нам не останется лишь доставить тебя домой?
– У меня нет планов, – пожал плечами Гидеон. Когда он несколько часов назад приехал в клуб, его единственной целью было напиться так, чтобы не видеть лица Джудит, как только закроешь глаза. Не слышать ее голоса. Не ощущать ее прикосновения. И у него это отлично получилось бы, если бы не начали один задругам съезжаться в клуб его друзья, чтобы разделить его страдания либо утешить его. Он не был уверен, что именно они хотели, поскольку не имел ни малейшего желания говорить о Джудит и о том, что произошло между ними.
И все же, когда мир человека разбивается на тысячу кусков, приятно сознавать, что рядом друзья. Он окинул взглядом сидевших за столом мужчин.
– По правде говоря, у меня действительно есть план.
– Отлично, – кивнул Норкрофт.
– Я планирую внимательно изучить список приемлемых молодых женщин, который составила моя тетушка и который я до сих пор игнорировал, и выбрать из него подходящую кандидатуру на роль невесты. – Гидеон поднял бокал, приветствуя своих друзей. – Таков мой план.
Кавендиш вытаращил глаза:
– По-моему, план не очень хорош.
– Я не знаком с его тетушкой, и мне этот план кажется не очень удачным, – тихо сказал Синклер.
– А как же леди Честер? – изумленно воскликнул Норкрофт.
– Леди Честер больше не имеет ко мне никакого отношения, – высокомерно заявил Гидеон, заметив, что алкоголь, должно быть, все-таки возымел свое действие, потому что боль, которую он чувствовал при упоминании имени Джудит, была едва ли сильнее той, которую испытывает человек, когда ему отрезали ногу, или оторвали руку, или вырвали из груди все еще бьющееся сердце.
Остальные мужчины обменялись настороженными взглядами.
– Это многое объясняет, – пробормотал Синклер.
– Почему леди Честер больше не имеет к тебе никакого отношения? – медленно произнес Норкрофт.
– Она меня не хочет, – просто сказал Гидеон.
– Совсем? – нахмурив лоб, поинтересовался Кавендиш.
– Ничуть. – Гидеон жестом приказал официанту вновь наполнить свой бокал. – Мне казалось, что она хотела. Я думал, что она любит меня.
– А она? – спросил Норкрофт.
– А она говорит, что не любит.
Синклер приподнял бровь:
– Так прямо и сказала?
– Да.
– И ты ей поверил? – спросил Кавендиш.
– Нет, но… – Гидеон покачал головой. – Но мы договорились, что любой из нас, если пожелает, может разорвать наши отношения, и она пожелала это сделать.
– Всегда бывает плохо, если отношения порывают они, – глубокомысленно изрек Кавендиш. – Нарушается естественный ход событий.
Гидеон пожал плечами:
– Она хочет лишь, чтобы мы остались друзьями.
– И ты на это согласился? – удивленно спросил Синклер.
– Не совсем, – сказал Гидеон. – У меня нет желания быть ее другом.
– Значит, ты намерен просто отпустить ее? – спросил Норкрофт.
– Я не стану навязываться женщине, которая меня не хочет, – сказал Гидеон, осушив до дна свой бокал. – Однажды я сделал это, и одного раза с меня вполне достаточно.
Друзья одобрительно закивали.
– Если, конечно, – задумчиво произнес Норкрофт, – ты сам больше ее не хочешь.
– Если ты ее хочешь, то это совсем другое дело, – кивнул Синклер. – Нельзя отпускать женщину, которую ты хочешь.
– Когда мы говорим «хочет», о чем именно идет речь? – попросил уточнить Кавендиш.
– Я думал, что она хотела меня так же сильно, как я хотел ее. Но теперь… – Гидеон покачал головой, – я не знаю. Я не хочу показаться дураком и совсем не хочу чувствовать себя как дурак.
– Ты говоришь «не хочу» – в смысле чувственного влечения? – с надеждой в голосе продолжал добиваться Кавендиш.
– Я думаю, что мы говорим о любви, – сказал, обращаясь к Кавендишу, Синклер.
Кавендиш печально покачал головой:
– Этого я и боялся.
– Я не хочу повторить свою ошибку. Что, если я ошибаюсь в отношении ее чувств? Что, если она меня не любит? – Гидеон стиснул зубы. – Я не буду бегать за женщиной, которая меня не желает.
– Ты это уже говорил, – пристально глядя на него, сказал Синклер. – Значит, в данном случае на карту поставлена скорее твоя гордость, чем твое сердце?
– Вовсе нет, – сказал Гидеон, раздраженно глядя на американца. – Речь идет исключительно о моем сердце.
– В таком случае стоит рискнуть, даже если будешь выглядеть как дурак, или почувствуешь себя дураком, или даже если окажешься дураком, – сказал Синклер и, помедлив, добавил: – Если и впрямь затронуто твое сердце.
– Тебе, возможно, придется сражаться за нее, – бесцеремонно заявил Кавендиш.
– Сражаться за нее? – Гидеон сложил на груди руки. – С кем именно придется, по-твоему, мне сражаться?
– Разумеется, сражаться за леди Честер с самой леди Честер, – насмешливо заявил Кавендиш, как будто сказанное им действительно имело смысл. – Она говорит, что не любит тебя. Ты ей не веришь. Тебе просто придется заставить ее признать правду.
Гидеон удивленно приподнял бровь:
– И все?
– Уортон, – сказал Норкрофт, наклоняясь к нему, – мне кажется, что если ты ее любишь… – Он помедлил. – Ты ее любишь?
– Да, – сердито ответил Гидеон.
– Ты ей об этом сказал? – спросил Синклер.
– Не совсем, – вздохнул Гидеон.
Кавендиш презрительно фыркнул.
– Ну, в таком случае тебе следует сказать ей о своих чувствах, прежде чем позволить ей уйти из твоей жизни, – заметил Норкрофт. – Все зависит от того, что для тебя важнее – твоя гордость или твое сердце.
– Моя самоуверенность меня погубит, – тихо сказал Гидеон. Тысяча чертей, ведь они правы! Даже Кавендиш. Едва ли имело значение, выглядит ли он дураком, бегая за женщиной, которая его не хочет. Но если она действительно любит его, а он не сделает все, что в его силах, чтобы удержать ее, то он и впрямь будет дураком. – Все вы правы, – медленно произнес он.
– Я знал, что мы правы, – усмехнулся Кавендиш.
За спиной Гидеона кто-то откашлялся. Оглянувшись через плечо, Гидеон увидел управляющего клубом, который с кислым выражением лица стоял позади него.
– Милорд, у нас возникла проблема. – Обычно невозмутимый управляющий был в явном замешательстве.
– В чем дело?
– В фойе находится, – управляющий неодобрительно поджал губы, – леди, которая говорит, что ей необходимо немедленно поговорить с вами. Она утверждает, что это срочно.
Неужели Джудит? У Гидеона замерло сердце, и он встал.
– Да-да, конечно.
– А вот и он, – послышался голос тети Луизы с другого конца комнаты. Остальные мужчины быстро вскочили на ноги то ли из уважения, то ли для того, чтобы лучше видеть происходящее.
– Святые угодники! – глазам своим не веря, произнес Кавендиш.
Синклер с трудом сдержал смех.
Норкрофт быстро взглянул на Гидеона, всем своим видом обещая поддержку.
Гидеон понимал, что должен что-то сделать, но из-за потрясения он словно прирос к месту. А его тетушка тем временем прошествовала под возгласы удивления через всю комнату и подошла к нему.
– Милорд, – в ужасе сказал управляющий, – я должен настаивать, чтобы вы что-то предприняли. Еще никогда ни одна леди не переступала порог этой комнаты.
– Я сделаю все, что смогу, но не в силах гарантировать результаты, – ответил Гидеон, понимая, что часы его членства в данном конкретном клубе, наверное, сочтены. – Эта леди сама по себе является стихийным бедствием и, насколько мне известно, практически никогда не сворачивает с пути к намеченной цели. А ее целью в данный момент, кажется, являюсь я.
– Гидеон, я должна немедленно поговорить с тобой, – заявила тетя Луиза.
– Оно и видно, – пробормотал Кавендиш.
Тетушка бросила на него испепеляющий взгляд, и Кавендиш, смутившись, ретировался.
– Тебе, надеюсь, понятно, что женщинам вход в этот клуб воспрещен? – холодно сказал Гидеон.
