Жорж Оне - Кутящий Париж
— Во всяком случае, вы на меня не сердитесь?
— С какой стати? Вы тут ни при чем. Это все штуки Валентины, я отлично вижу. Вы или другой, ее измена все равно была неминуема. Вы еще лучше всякого другого, и это предпочтение мне не так обидно. Если б она выбрала, что совершенно зависело от ее каприза, какого-нибудь модного франта, вроде маленького Фурнериля, или богатого кутилу, как Бернштейн, мне было бы стыдно, что меня променяли на товарища. Но вы, вы человек серьезный, это дело другое! Я ужасно обижен, огорчен, потому что потерять такую женщину, как Валентина, слишком больно; тем не менее я уверен, что ее счастье будет упрочено, и это служит мне утешением.
— Вы, кажется, сейчас дадите мне свое согласие! — с досадой воскликнул Превенкьер. — Черт побери, я не просил его у вас, помните это и не высказывайте столько уступчивости! Если так пойдет дальше, завтра вы станете уверять, что это дело сладилось с вашего согласия.
— Ай-ай, теперь заговорило ваше собственное самолюбие! — подхватил Этьен. — Мы не останемся друг у друга в долгу, надо полагать! Успокойтесь, однако, мое горе слишком действительно, чтобы вы могли обижаться; но, помогая сыграть со мною скверную штуку, вы, может быть, оказали мне настоящую услугу. Я губил себя из-за этой чертовки, а теперь, пожалуй, приложив побольше старания к делу, еще как-нибудь и выкарабкаюсь.
— Я помогу вам в этом! — с жаром воскликнул Превенкьер.
— Нет, — возразил ледяным тоном Этьен, — мне ничего от вас не надо. Я должен вам деньги; вы довольно грубо напомнили мне о том сейчас. Итак, останемся при условиях нашей финансовой сделки. Если я не заплачу в срок, пользуйтесь своим правом.
— Никогда, милейший Леглиз, не подам я на вас ко взысканию! Вы свободны ничего не принять, но и я свободен предложить вам, что угодно.
Они подошли к воротам отеля и остановились. Превенкьер нерешительно спрашивал себя, следует ли ему протянуть руку Этьену. Но тот церемонно поклонился чему издали со словами:
— До свидания в день срока моему векселю!
— До свидания, — сказал в свою очередь Превенкьер и вошел в отель.
Этьен велел везти себя на завод, совершенно против обыкновения, потому что он приходил в контору только поутру, предоставляя Маршруа хозяйничать там целый день. Его приезд вызвал некоторое удивление. Проспер Компаньон разговаривал с братом госпожи де Ретиф, которому он только что сообщил о своем отъезде. Маршруа пустился в пространные рассуждения, пытаясь удержать инженера и доказывая ему всю рискованность его попытки. Однако он наткнулся на непоколебимую решимость. Поочередно он то касался вопроса о деньгах, предлагая Просперу более важную должность на заводе, то пуская в ход легкие намеки на любовь молодого инженера, давая понять, что тому гораздо выгоднее оставаться в Париже. Но все было напрасно. Единственный ответ, которого этот делец добился у подчиненного, отнимал у него всякую надежду удержать изобретателя и нажиться насчет его изобретения. По нескольким словам, нечаянно вырвавшимся у Проспера, Маршруа начал даже подозревать, что Превенкьер злоупотребил дружески доставленными ему сведениями, чтобы обратить в пользу себе одному верные выгоды, представляемые новым открытием.
При входе в свой кабинет Этьен застал этих двух людей в горячем споре. Проспер тотчас воспользовался приходом хозяина, чтобы выйти. Но Маршруа, сильно взбешенный, оставшись наедине с Леглизом, принялся изливать перед ним свою досаду.
— Представьте себе, этот дурак Компаньон уходит с завода!
— Ну, так что же за беда? Его заменят другим.
— Легко сказать! Кем это, позвольте спросить?
— Да кем бы то ни было, окончившим Центральную школу, кто будет не прочь получать по пятьсот франков в месяц.
— Черт побери, да такому дельному, как этот малый, следовало бы положить в десять раз больше, если б можно было его где-нибудь откопать! К сожалению, об этом нечего и думать!
— Вот как! Уж не открыл ли он философского камня? — с удивлением спросил Этьен.
— Да не меньше того, — отвечал Маршруа. — Компаньон нашел средство обходиться без промывки золота, смешивая металл с химическим реактивом, цена которому, так сказать, грош… Если б он уступил нам свою привилегию, как я ему предлагал, мы удесятерили бы свои барыши… Этот скот уносит отсюда с собою богатство!
— А какой черт дал ему совет уехать из Европы?
— Подозреваю, что Превенкьер.
При этом имени Этьен побледнел, сердце у него защемило, и по внезапной реакции кровь бросилась ему в лицо. Скрытый гнев, точивший его, начал кипеть. Между тем он еще не высказывался и продолжал расспрашивать своего компаньона:
— Но какая польза Превенкьеру покровительствовать этому молодому человеку к нашему ущербу?
— О, это ужасное канальство с его стороны! Дело в том, что я предупредил этого плута насчет изобретения Проспера, на которого он имеет все необходимое влияние…
— Какое влияние?
— Черт побери! Этот малый — брат бывшей товарки мадемуазель Розы по торговому делу в Блуа. С той поры, как она там жила, он полюбил ее до того, что совсем извелся.
— Так неужели Превенкьер собирается выдать за него свою дочь?
— Да нет же! — воскликнул Маршруа. — Ведь она выходит за Томье!
Он тотчас спохватился, но поздно: сказанных слов нельзя было вернуть. Брат госпожи де Ретиф еще не подозревал, какие важные последствия должна была повлечь за собою его нечаянная оплошность. Нахмурив лоб, Этьен переспросил, с трудом выговаривая слова дрожащими губами:
— Дочь Превенкьера выходит за Томье?
И так как раздосадованный Маршруа молчал, он подошел к нему, схватил его за плечо и, тряся без всякой церемонии, произнес:
— С которых пор это вам известно?
— Да как и всем: вот уж две недели.
— А я один не знал! — воскликнул Этьен сорвавшимся голосом. — И не нашлось ни одного друга, чтобы меня предупредить.
— Кому же охота! — проворчал Маршруа. — Я и сам не рад, что влопался.
— А! Томье?.. — продолжал Этьен, точно стараясь освоиться с этой мыслью. — Но кто же помог ему устроить это дело с Превенкьером? Ведь его сватовство не могло состояться без сучка и задоринки, да еще и дальше…
Леглиз говорил с расстановкой, точно измеряя многочисленные и нешуточные последствия такого события, которое должно было отразиться на его жизни. Вдруг глаза его потемнели, рот искривился, и он что есть силы ударил кулаком по столу.
— Черт побери, — вырвалось у него, — я понял все! Это ваша злодейка-сестра состряпала их свадьбу!
— Извините, — перебил Маршруа, принимая степенный вид, — мне кажется, вы позволяете себе слишком много!..
