Джанет Линфорд - Незнакомка с соколом
А она сидела в постели в ночном одеянии.
Фрэнсис осознала, что сидит перед ним в одной прозрачной ночной сорочке, и поспешно натянула покрывало до самого подбородка.
– Как давно ты здесь сидишь? – требовательно спросила она, инстинктивно поджав ноги и стараясь справиться с охватившим ее волнением.
– Около часа. Ты проспала время обеда. Как ты себя чувствуешь?
Теплые нотки в его голосе немного успокоили ее. Если он и сердит до сих пор, то хотя бы не подает вида.
– Много лучше, – отозвалась она, радуясь, что он не стал говорить ни о предстоящем замужестве, ни о почтовых птицах. – Как я выгляжу?
Чарльз критическим взором оглядел ее.
– Синяк на щеке уже почти незаметен, хотя волосы растрепаны как всегда. – Он ухмыльнулся, заметив, что Фрэнсис начала машинально приглаживать непокорные локоны. – Сейчас тебе совершенно необходимо хорошо поесть. Не вставай. Я принесу тебе в постель.
Чарльз поднялся с кресла с какой-то кошачьей грацией, которой Фрэнсис раньше не замечала и которая заставила ее вздрогнуть под покрывалом. Вскоре он уже устраивал поднос у нее на коленях и подтыкал подушки ей под спину. Потом он уселся на кровати рядом с Фрэнсис, попирая все ее представления о приличиях. В конце концов, они уже не прячутся от погони на старой барже, они находятся в доме его сестры! Фрэнсис совсем не хотелось, чтобы ее застали неодетой в постели Чарльза. Но, украдкой взглянув на него, она благоразумно решила не затевать новую ссору, а сначала как следует подкрепиться.
Чарльз наблюдал, как Фрэнсис поглощает овсяную кашу, политую кремом и медом, не забывая при этом то и дело отправлять в рот кроваво-красные вишни, лежащие на соседней тарелке. Все время, пока она спала, его раздражение ее поведением нарастало, так что он готов был взорваться. Но прежде чем он выскажет ей все, что думает о ее фокусах, пусть сначала поест.
– Никто не собирается отнимать у тебя пищу, – заметил он, наблюдая, с какой скоростью мелькает ее ложка. – Если будешь глотать не прожевывая, испортишь себе желудок.
Фрэнсис состроила одну из тех гримасок, которые приводили его в бешенство.
– Ты покормил Ориану? – спросила она.
– Покормил. Она съела цыпленка у меня с руки и, судя по всему, готова хоть завтра охотиться. Сегодня она слишком сыта.
Чарльз следил за тем, как Фрэнсис утоляет свой голод, и не мог оторвать от нее глаз. Облаченная в ночную сорочку его сестры, она казалась воплощением чистоты и целомудрия: белоснежные кружева оттеняли белоснежную кожу. В нем закипело страстное желание сорвать с нее покрывало, а затем и эту сорочку… Пришлось потрясти головой, чтобы отогнать наваждение.
– Когда ты насытишься, я прослежу, чтобы ты приняла ванну и вымыла голову, – бесцеремонно объявил он. – Я велел согреть полотенца, приготовить горячую воду и лавандовое мыло.
– Ты говоришь со мной так, словно я твоя новая игрушка, – нахмурилась Фрэнсис. – А я вовсе не твоя игрушка.
Чарльз сжал зубы, но возражать не стал. Очевидно, она права: темная волна вожделения, поднявшаяся в нем, разрушала все доводы рассудка. То, чего он боялся больше всего, свершилось – он впустил женщину в свою жизнь. И теперь приходилось бороться изо всех сил, чтобы обуздывать слепое вожделение, которое она будила в нем.
– Какие новости об испанцах? – спросила Фрэнсис, когда молчание стало слишком уж тягостным.
Этот вопрос снова напомнил ему о ее непозволительном поведении. Удовольствие, с которым он любовался ею, полуобнаженной, в постели, растаяло. Он встал, взял со столика листок бумаги и бросил его ей на колени.
– Ты не могла бы объяснить мне, что это такое? Но учти: объяснение должно быть исчерпывающим.
Фрэнсис взглянула на листок, и на лице ее появилось виноватое выражение. Когда же она посмотрела на Чарльза, глаза ее расширились от страха.
– Я пересекаю половину Франции, Ла-Манш, рискую своей жизнью ради твоей безопасности, а что делаешь ты? – закричал он, уже не сдерживаясь. – На следующий день после твоего появления в Лондоне все улицы оказываются обклеенными секретным, официальным докладом командующего Армадой испанскому королю! Теперь этот доклад обсуждают в каждой лавке, в каждой таверне, а мне ты не сказала ни слова о секретном документе, который таскала при себе все это время!
Фрэнсис опустила глаза и некоторое время молчала. Когда же она снова посмотрела на Чарльза, взгляд ее был холодным и строгим.
– Мне очень жаль, но я поступала так, как считала правильным, – невозмутимо сказала она.
– Что?! – взорвался он, не веря своим ушам. – Я, значит, еще не заслужил твоего доверия? Надо было, чтобы меня разрезали на мелкие кусочки ради тебя, только тогда ты изволила бы мне сказать, чем ты занимаешься? Неужели ты считаешь, что было бы хуже, если бы я знал обо всем?
– Безусловно, – чопорно отозвалась она, заставив его сжать кулаки, чтобы ненароком не убить ее. – Потому что в этом случае ты отнял бы у меня мою сумку и стал бы с таким тщанием охранять ее, что испанцы сразу же догадались бы, что в ней что-то ценное. А поскольку ее носила я, они думали, что в ней всякие женские мелочи. У меня и были там разные мелочи на случай, если они поинтересуются. Щетка для волос, носовой платочек… В конце концов, я ведь только женщина!
«Да уж, это весьма заметно», – подумал Чарльз, чувствуя, как все его тело напряглось от ее присутствия и это напряжение к тому же подогревается яростью. Очертания ее бедер под легким покрывалом будили в нем хищника, который видит добычу. Черт бы ее побрал, но Фрэнсис всегда творит с ним такое! Сначала разжигает в нем пламя, и он сгорает от желания овладеть ее телом, а потом провоцирует, пока он не разозлится.
– Ну вот что, моя дорогая. Запомни, что больше таких фокусов не будет, – холодно заявил Чарльз, полный решимости подчинить ее раньше, чем она подчинит его. – Отныне ты будешь вести себя как следует – тем более когда мы поженимся. Я настаиваю на этом, а в противном случае вынужден буду принять меры.
– Как следует?! – Фрэнсис выпрямилась, разозленная его приказным тоном. – В том, как я веду себя, нет ничего неприличного. Это ты зачем-то уложил меня в собственную постель, а теперь явился сюда и компрометируешь меня в глазах своей сестры. Вот это и в самом деле неприлично!
– Ты нарочно делаешь вид, что не понимаешь меня! – Чарльз наклонился над ней, чувствуя, что еще немного – и он сойдет с ума. – Я хочу, чтобы ты прекратила совершать безрассудные, рискованные поступки. И очень надеюсь, что теперь, когда ты выполнила волю своего дяди, у тебя не будет для этого поводов.
– А, Чарльз, ты здесь!
Дверь распахнулась, и в комнату вошла его сестра Розалинда. Она холодно глянула на него, явно недовольная тем, что находит его в спальне вместе с незамужней гостьей. Кроме того, она, вероятно, слышала, как они ссорятся, и это ей тоже не понравилось.
