Виктория Холт - Обет молчания
Через несколько дней я получила от Маркуса письмо.
«Моя дорогая Люсинда!
Было очень любезно с Вашей стороны стать посредницей в этом деле! Именно Вы могли отнестись к нему с пониманием. Спасибо за Ваши хлопоты. Мы, все Вам очень благодарны. Вы вели себя в высшей степени доброжелательно и тактично… подтвердив мое мнение о Вас.
Надеюсь, у Вас все всегда будет хорошо. Аннабелинда сказала мне, что для Вас большая радость, что ее брат находится рядом с Вами.
Она объяснила мне, какая искренняя и огромная дружба связывает Вас с ним.
Надеюсь Вас скоро увидеть.
Восхищающийся Вами, как всегда,
Маркус.»
Я подумала, насколько типично для него это письмо. В возникшей ситуации с его тайной семьей он вел себя так, словно в этом не было ничего особенного, и его нисколько не смутило, что я посвящена в этот секрет. Кто, кроме Маркуса, смог бы настолько хладнокровно отнестись к тому, что его связь выплыла наружу?
Я обнаружила, что все еще думаю о нем с нежностью.
ЧЕЛОВЕК В ЛЕСУ
В июле 1917 года Аннабелинда и Маркус поженились. По этому случаю я вместе с родителями, тетей Селестой и Робертом отправилась в деревню к Дэнверам.
Нас встретила тетя Белинда, с трудом сдерживающая волнение. Не возникало сомнения, что именно такого брака она и добивалась для Аннабелинды.
— Родители Маркуса прибудут накануне церемонии, — сказала она. Думаю, через день они уедут. Мне кажется, Маркус слегка трепещет перед ними. Аннабелинда говорит, что все еще чувствует себя под их наблюдением. Но ведь после свадьбы они мало что смогут сделать, правда? Не сомневаюсь, что они будут очень милыми гостями. Им очень понравился Роберт-старший… и младший тоже. Эти двое ладят с большинством людей. В любом случае род Дэнверов такой же древний. Мы чисто случайно стали не герцогами, а всего лишь баронетами.
— На твоем месте я бы не обращала внимания на такую ерунду, — сказала мама.
— Кто обращает внимание, Люси? Только не я.
Неудачи исключены. Как только обручальное кольцо окажется на пальце у моей дочери и брачный контракт будет подписан и скреплен печатью, вопрос закрыт. И, по крайней мере, Маркус прелесть. Мы все его обожаем. Почти сразу же после церемонии они отправятся в путешествие на медовый месяц.
Жаль, что они не могут поехать в какое-нибудь романтическое место, наподобие Флоренции или Венеции. Но приходится выбрать Торки… а потом Маркус должен вернуться к работе. Война — это такая скука. Она все портит.
— Да, — сказала мама. — Человеческие жизни и даже медовые месяцы.
— Все та же прежняя Люси. Но, несмотря ни на что, венчание — такое развлечение. Подождите, вы еще не видели свадебное платье Аннабелинды.
— Уверена, что оно великолепно, — сказала мама.
Приехали родители Маркуса. Его отец вел себя очень галантно, и, без сомнения, его совершенно очаровала тетя Белинда, приложившая для этого немало усилий. Мать Маркуса была скорее любезна, чем сердечна, и я сразу догадалась, что именно она так настойчиво напоминала своей семье о древности их рода и о том, что «положение обязывает».
Я мимоходом задала себе вопрос, как бы она отреагировала, узнай, что Аннабелинда сошла со стези добродетели. У меня возникло чувство, что она всеми силами постаралась бы помешать этой свадьбе, а ей наверняка очень многое было под силу. В церкви я сидела рядом с Робертом. Я смотрела, как Аннабелинда шла по проходу между рядами под руку с сэром Робертом. Ее отец был высок и внушал огромную симпатию излучаемой им доброжелательностью ко всему миру, которую я всегда ощущала, потому что ее унаследовал его сын. Что до Аннабелинды, то она была потрясающе красива в белом атласном платье с кружевами и с флердоранжем в волосах.
Обряд венчания начался. Я смотрела, как Маркус надевает кольцо на палец Аннабелинды. Я слушала их брачные обеты. И я не могла удержаться и не представить себя на ее месте.
— Так приходит опыт, — сказала бы мама. — Извлеки из этого урок.
Я извлекла урок, что никогда не должна больше обманывать себя.
Раздались звуки свадебного марша, и Маркус и Аннабелинда, — без сомнения, одна из самых красивых пар, когда-либо венчавшихся в этой церкви, — шли по проходу с удивительно счастливыми лицами.
Потом мы вернулись в дом Дэнверов.
Все поздравляли тетю Белинду, восторгаясь венчанием и красотой жениха и невесты. Молодые разрезали пирог… Аннабелинда держала нож, а Маркус помогал ей, потом пили шампанское из дэнверовских подвалов. Произносились тосты.
Рядом со мной стояла тетя Селеста.
— Разве они не очаровательны? — сказала она. — Как раз такими и должны быть жених и невеста.
Я бы хотела, чтобы мой брат был с нами и видел их.
— Интересно, что сейчас делает Жан-Паскаль?
Тетя Селеста покачала головой.
— Вы ничего не слышали? — спросила я.
Она опять покачала головой:
— Новости приходят не часто. Ничего неизвестно. Думаю, Жан-Паскаль и герцогиня по-прежнему живут в своем замке.
— Уже почти три года, как началась война. Я не могу поверить в это.
Тетя Селеста кивнула:
— Я почувствовала огромное облегчение, когда вы с Аннабелиндой сумели вернуться домой.
— Да, благодаря Маркусу.
— А как романтично все обернулось! Эти заставляет меня думать о брате. Как было бы замечательно, если бы он мог сегодня присутствовать здесь!
Подошел Роберт.
— Ты выглядишь печальной, — сказал он. — Почему в свадьбах всегда есть что-то грустное?
— Они пробуждают в людях столько воспоминаний, — ответила я.
— Да, наверное. Позвольте мне наполнить ваши бокалы.
Роберт сделал знак лакеям, а тетя Селеста задумчиво смотрела перед собой, думая о находящемся где-то во Франции брате.
Тосты окончились, новобрачные отправились в Торки. Роберт предложил мне:
— Здесь жарко. Слишком много людей. Давай выскользнем наружу.
Я с радостью согласилась, и мы пошли в парк.
— Как здесь красиво! — сказала я.
— Тебе нравится, правда?
— Всегда нравилось. Я любила приезжать сюда с детства. Ты всегда был мил со мной, Роберт. Хотя я значительно младше тебя, ты никогда не напоминал мне об этом, как Аннабелинда, которая только это и делала.
— О, кто обращает внимание на Аннабелинду?
— Я. Она на два года старше меня и никогда не позволяла мне забыть об этом.
— Ну, теперь ты уже достаточно взрослая, чтобы не беспокоиться об этих двух годах. — Роберт стоял неподвижно, глядя перед собой. — Есть что-то особенное в родном доме, — сказал он. — Каким-то образом он становится частью тебя самого.
