Моника Бернс - Прекрасная куртизанка
— Мне понравился шейх Махмуд. Вы давно дружите?
После короткого молчания он пожал плечами:
— Больше пятнадцати лет.
Он явно не желал распространяться на эту тему, и Аллегра вздохнула, глядя на его замкнутое лицо.
— Доверие — часть соглашения, которое мы заключили с тобой, Шахин. Вряд ли мы сможем наслаждаться друг другом, если ты будешь опасаться, что я выдам твои секреты. Кстати, я в них не посвящена.
— А что именно ты хочешь знать обо мне, Аллегра? — насмешливо поинтересовался он, устремив на нее непроницаемый взгляд.
Затаенный блеск его темных глаз вызвал у нее досаду, но и понимание. Видимо, в прошлом кто-то ранил его, и ранил жестоко. По опыту Аллегра знала, что в большинстве случаев источником боли оказывается женщина. Скорее всего именно она оставила на нем свое клеймо.
— Я совсем другая, — тихо отозвалась она. — Не беспокойся.
— Что… кто тебе сказал? Джамал? — произнес Шахин с яростными нотками в голосе.
— Никто мне ничего не говорил. — Она твердо встретила его взгляд. — У меня достаточно жизненного опыта, чтобы догадаться. Судя по твоей реакции, я попала в точку.
— И ты рассчитываешь, что я поверю в это? — воскликнул он, гневно сжав губы.
— Да. Это не более чем простое наблюдение. Подобная проницательность — часть моей профессии. Я предлагаю мужчине больше чем сексуальное наслаждение. Я — его наперсница, доверенное лицо, друг. Я принимаю все потребности своего любовника, физические и духовные. Мужчины, которых я выбираю, вскоре обнаруживают, что я «убежище», где они могут быть самими собой. Со мной не нужно притворяться.
Аллегра выдержала паузу, ожидая, что он что-нибудь скажет, но Шахин хранил настороженное молчание.
— Я не она, Шахин. И не хочу платить за ее прегрешения, в чем бы они ни заключались.
— Да. Ты права. — Его мягкий тон застал ее врасплох, а от решимости, сверкнувшей в его глазах, по ее спине пробежал озноб. — А я не похож на твоих бывших любовников. Мне нужно то, чего ты не делала ни для одного мужчины. Я хочу, чтобы ты сняла свою маску.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду. — Это была ложь, и Аллегра поежилась от леденящего холода, пробравшего ее до костей. — Ты попросил меня выбрать тебя, и я охотно это сделала.
— Но ты по-прежнему прячешься за образом куртизанки, который создала для себя. А мне нужна женщина, которую ты оберегаешь от всех мужчин, с которыми тебе приходилось встречаться. Женщина, которая не боится испытать настоящую страсть из страха потерять контроль над собой.
Опасный блеск в его карих глазах встревожил Аллегру. Она давно поняла, что Шахин жаждет страсти, которую она не предлагала ни одному из ее прежних любовников. Но это было нечто иное. Проглотив комок в горле, она затрепетала, когда его пальцы скользнули по ее плечу и двинулись вниз по спине. Он хотел, чтобы она открылась ему полностью и без остатка. Это означало отказаться от контроля над ситуацией, полную и безоговорочную сдачу всех позиций. Он просит невозможного. В отчаянии она попыталась повернуть его слова против него.
— А ты готов сделать то же самое?
Его пальцы замерли на ее пояснице.
— Не могла бы ты объяснить, что имеешь в виду? — холодно поинтересовался он.
От его отчужденного тона Аллегру пробрал озноб. Она явно задела его за живое. Видимо, прошлое держит его крепче, чем ей казалось. Они снова ссорятся. От этой мысли она зябко поежилась.
— Ты можешь перестать быть мужчиной, который предпочитает похоронить себя в пустыне, лишь бы не возвращаться в Англию и предстать перед своим прошлым?
Шахин окаменел.
— Что, по-твоему, ты знаешь о моем прошлом, Аллегра?
— Только то, о чем догадалась. Не более. Не так уж трудно сообразить, что ты в ссоре со своими родственниками. Ты сам говорил, что никогда не ладил со своим отцом.
Губы Шахина вытянулись в узкую линию. Он был уверен, что Аллегра не лжет. Она выглядела искренне озадаченной тем, что он сердится. Он действительно сердился, недовольный собственной реакцией на ее откровения.
Когда он узнал, что его ищет Шафтсбери, то предположил, что это связано со смертью его отца. Однако, не будучи уверен, легко отмел подобную возможность. Не имея подтверждения, он предпочел ничего не знать, прячась за отчуждением, которое выработал в себе за последние пятнадцать лет.
Перевернувшись на спину, Шахин уставился на поток лунного света, пробивавшийся сквозь потолок шатра. Он всегда думал, что известие о кончине отца не слишком взволнует его. Бог свидетель, он не испытывал никаких чувств к старому ублюдку. Но в реальности все оказалось совсем не так, как он ожидал. Вместо безразличия, которое он культивировал в себе, он испытал нечто похожее на удар кинжалом. Сознание, что ему не все равно, что он по-прежнему нуждается в любви и одобрении отца, привело его в ярость. Он обнаружил, что хочет, чтобы его отец был жив и чтобы сам он мог вернуться в Англию в надежде… Какой же он дурак!
Рука Аллегры легла ему на грудь, и она склонилась над ним, приподнявшись на локте. Сочувствие в ее глазах согрело его больше, чем он готов был признать. Даже сейчас, когда он пытался совладать со своими эмоциями, он был тронут.
— Возможно, если бы ты согласился выслушать Чарлза…
Как только имя Шафтсбери слетело с ее губ, боль Шахина пошла на убыль, вытесненная другим чувством. Примитивное по своей природе, оно отозвалось в его крови бешеной пульсацией.
— Нет, — буркнул он, не дав ей закончить. — Хватит разговоров.
Схватив Аллегру за плечи, он одним движением уложил ее на спину. Она принадлежит ему, и он не намерен делить ее ни с одним мужчиной. Сегодня ночью он поставит на ней такое клеймо, что ей даже в голову не придет оспаривать этот факт. Склонив голову, он приник к ее губам в долгом, требовательном поцелуе.
Аллегра пылко откликнулась, обвив его шею руками и прильнув к нему всем телом. Но Шахину было недостаточно сжимать ее в объятиях. Ему хотелось полностью покорить ее, привязать к себе нерасторжимыми узами. Это была самая глубинная потребность из всех, что он когда-либо испытывал. Ничто не могло сравниться с ее притягательной силой. С огнем, пожиравшим его изнутри.
Его пронзила дрожь, когда Аллегра приоткрыла губы, скользнув языком ему в рот. Что и говорить, эта женщина знает, как возбудить мужчину одним лишь движением. В его крови бушевал пожар, который он не мог потушить. И не хотел. Эта мысль должна была встревожить Шахина, но она лишь мелькнула в мареве ослепляющего желания.
Охваченный страстью, он забыл обо всем, отдавшись всепоглощающей потребности погрузиться в нее. Она вытеснила из его сознания все остальное. Шафтсбери, его отец, его неудачи, Джеймс, Френсис — все отойдет на задний план, когда он возьмет у Аллегры то, что она так охотно отдавала. Она льнула к нему, как лиана к стволу дерева. Ее кожа источала цветочный аромат с терпкой примесью мяты, но он также уловил слабый запах мускуса. Запах желания.
