Елена Арсеньева - Гори, венчальная свеча
Лиза со стоном уткнулась в подушку. Ей чудилось, что ее завязали в мешок и бросили в воду, и вот уже мокрая грубая ткань облепила тело, вытесняя последний глоток воздуха… Все ее надежды на спасение вмиг оказались беспочвенными, напрасными, а она сама навеки прикованной к этому ложу, этим покоям, этому дворцу, этой жизни. К этому человеку! И еще более, чем Сеид-Гирея, она ненавидела сейчас себя, свое тело за то, что в потоках наслаждения не распознала проникновения отравы, коей долженствовало теперь прорасти из ее чрева губительным сорняком. Этот день боли и страданий стал для нее началом тяжкого очищения. Словно бы вместе с желчью и кровью из нее изверглись нега и расслабленность последних месяцев. Не то грех, что она позволяла телу роздых после своих долгих странствий; то грех, что она стала находить наслаждение в рабстве, ибо при том, что на пиастры Сеид-Гирея было куплено ее тело, на его изощренный и жестокий пыл чуть не стала куплена ее душа.
Подошел Баграм, поднял похолодевшую руку Лизы, стиснул вялые пальцы.
– Ты не должна стыдиться меня, Рюкийе. По возрасту я гожусь тебе в отцы, я лекарь… к тому же не мужчина. Уже несколько дней я подмешиваю в твое питье капли тентю-хара, сок красных можжевеловых ягод, спорынью, полынь, пижму. Это очень сильное средство, но, увы, ничего, кроме обильной рвоты, оно пока не вызвало. Но знаю, достоверно знаю одно: тебе не выносить этого ребенка. Звезды отвратили от него свои взоры, как ты отвратила свое сердце от его отца. Однако же мне неведомо, когда твое чрево извергнет сей плод.
– Я не хочу ждать! – От слов Баграма у Лизы втрое прибыло сил. – Не хочу! Что мы еще можем сделать?
Баграм быстро, словно бы в нерешительности, оглянулся на Гюлизар-ханым, и глаза у нее будто стали еще больше от страха, ибо то, что прочла она на лице брата, безмерно напугало ее.
– Думаю, русские женщины тоже знают, что можно попариться в бане, чтобы вызвать выкидыш. Кроме того, есть еще одно средство…
– Я готова. – Лиза рывком села, откинула покрывало, спуская на пол дрожащие ноги. – Пойдем прямо сейчас.
– Беда в том, – чуть слышно проговорила Гюлизар-ханым, – что теперь тебе нельзя посещать дворцовые хамамы. Если Сеид-Гирей прознает, что ты парилась, а потом выкинула, он всех нас троих насадит на один кол!
– Но что же делать?! – Слезы хлынули из глаз Лизы от слабости, от рухнувшей надежды.
И вдруг она увидела промельк улыбки на лице Баграма.
– Наверное, искать другой хамам, не так ли?..
* * *Казалось, следующий день равнялся году!
Гюлизар-ханым исчезла с самого утра. Лиза догадывалась – почему, но она никак не предполагала, что искать баню в таком невеликом городке, как Эски-Кырым, долго.
Настал вечер, дворец погрузился в тишину, отходя ко сну. К этому времени Лиза настолько изнемогла от беспокойства, что еле нашла в себе силы повернуть голову на звук открывшейся двери. Появились Гюлизар-ханым и Баграм.
– Ну что?! – воскликнула она.
Гюлизар-ханым знаком призвала к молчанию. Проворно облачила Лизу в полосатую татарскую рубаху, шальвары, сапожки, торопливо заплела косу и накинула на голову покрывало, потом потянула за собою к двери, ведущей в мыльню.
– Мало ли кто может в коридорах подслушивать! А если донесут султану?!
– Но ведь за стеною покои Чечек, – возразила Лиза.
– Эта глупая курица давно спит, – ничуть не понижая голоса, отмахнулась Гюлизар-ханым. – Теперь слушай, Рюкийе. Я все устроила. Сама понимаешь, нелегко это было, но, думаю, все обойдется.
– Дождемся полуночи, когда все уж наверняка уснут, и выскользнем…
– Ждать некогда, – покачала головою Гюлизар-ханым. – Иначе не успеем обернуться до утра: идти далеко. Да и не верится, что нам втроем удастся проскочить через посты. Сама посуди, ведь у каждой двери стерегут!
– Как же быть? – В голосе Лизы зазвенело отчаяние.
Баграм приобнял ее за плечи.
– Не забыла еще, как блуждала в подземелье? Придется снова там пройти. Но теперь, можешь мне поверить, сколопендра будет самой малою опасностью из тех, что могут нас подстеречь!
Внизу Баграм вынул из светца один из факелов и двинулся впереди. Гюлизар-ханым и Лиза, держась за руки, следовали за ним.
Шагов через пятьсот Баграм вдруг исчез. Лиза не сразу поняла, что он резко повернул, но тут же вспомнила, что мельком видела этот новый ход в прошлый раз. Не зря еще тогда взволновалось ее сердце!
Здесь, наверное, ходили не часто: было темно, душно, пахло гнилью.
Баграм шел теперь медленнее, внимательно присматриваясь к стенам, словно опасаясь пропустить новый поворот.
Лиза почувствовала, что Гюлизар-ханым все крепче стискивала ее руку. Похоже, армянка боялась чего-то. Наверное, в подземелье таилась какая-то неведомая опасность, о которой брат и сестра не сказали ей.
Внезапно Баграм ускорил шаги, почти побежал; клочья пламени слетали с его факела. Следом устремилась Гюлизар-ханым, волоча за собою Лизу, и та даже не увидела, а скорее ощутила, как слева мелькнуло какое-то туманное пятно.
– Подождите! – воскликнула Лиза. – Кажется, мы прошли мимо. Я видела какой-то ход.
Баграм замедлил бег, но Гюлизар-ханым так спешила, что, даже налетев на него, не пожелала остановиться.
– Пошли, пошли, – бормотала она.
– Погоди, Гоар, – сказал Баграм. – Пусть Рюкийе посмотрит… Одному Богу ведомо, вдруг это ей пригодится когда-нибудь!
Гюлизар-ханым неохотно приостановилась, и Лиза явственно расслышала, как постукивают ее зубы.
– Делай как знаешь, – прошептала армянка. – Только, ради Господа Бога нашего, поскорее, молю тебя!
Она выпустила руку Лизы, и та почувствовала ободряющее пожатие Баграма.
– Иди со мною, Рюкийе. Только молчи. Просто смотри и молчи.
Баграм передал факел сестре, а сам отвел Лизу на десяток шагов назад.
Тьма сразу сгустилась вокруг. Они постояли, ожидая, пока свыкнутся с мраком глаза, и Лиза различила, что за туманное пятно маячит перед нею. Это был широкий рукав, ответвление подземного хода.
– Куда?.. – произнесла было Лиза, но осеклась. Она хотела спросить: «Куда он ведет?» – но Баграм с такой силою сжал ее руку, что она чуть не вскрикнула.
Белесые, чуть видные, жидкие волны тумана или дыма сонно перемещались в глубине хода: смешивались, сплетались, перетекая одна в другую, точно седые пряди, колеблемые ветром. В этом зрелище было какое-то странное, губительное, отвратительное очарование!..
Лиза отшатнулась и чуть не вскрикнула, натолкнувшись на стоявшего позади Баграма. Он обнял ее плечи, пытаясь успокоить, но она почувствовала, как холодны его руки, и, на миг обезумев от слепого нерассуждающего ужаса, метнулась туда, где их нетерпеливо ждала освещенная факелом Гюлизар-ханым.
