Джулия Куин - Сэру Филиппу, с любовью
– А она… - начал было кто-то из детей, но Филипп перебил:
– Слушайте меня внимательно, я еще не все сказал. Так вот, несмотря на то что мисс Бриджертон в любом случае станет моей женой, мне хотелось бы произвести хорошее впечатление на ее родных. А для этого нужно, чтобы вы мне не мешали. Понятно?
Губы Аманды вдруг задрожали.
– В чем дело? - насторожился Филипп.
– Значит, ты стыдишься нас, папа? - В голосе малышки звучала недетская обида.
Филипп вдруг ощутил свое бессилие. Нет, он, видимо, так никогда и не научится управляться со своими детьми - что бы он ни сказал, они все воспринимают в штыки…
– У тебя какие-то проблемы, Филипп? - раздался вдруг над его ухом знакомый голос. - Может, я смогу помочь?
Элоиза! Вот оно, спасение! Филипп молча смотрел, как Элоиза, склонившись над детьми, говорит им что-то тихим, спокойным голосом - и вскоре, к его удивлению, близнецы попрощались с гостями и покорно удалились, хотя и без особой радости.
– Элоиза, - тихо проговорил Филипп, - поверь, я не перестаю благодарить Бога за то, что ты согласилась стать моей женой!
– Что ж, я рада! - Улыбнувшись ему, Элоиза вернулась к родным.
Филипп последовал за ней.
– Вынужден извиниться за поведение моих детей, - проговорил он, обращаясь к своим гостям. - С тех пор как умерла их мать, они стали немного неуправляемы.
Это было не совсем так - близнецы были неуправляемы и при жизни матери, но Филиппу не хотелось вдаваться в подробности.
– Не стоит извиняться, - дружески улыбнулся ему Энтони. - Мы понимаем, как трудно одному, без жены, растить двоих детей.
Филипп кивнул, мысленно поблагодарив Бога, что его гости готовы понять его трудности.
– Прошу к столу, - пригласил он.
Однако в продолжение всего обеда лица Оливера и Аманды стояли перед его мысленным взором. Когда они уходили, у них были такие грустные глаза…
Филипп привык видеть своих детей какими угодно - упрямыми, вспыльчивыми, злыми - только не печальными. И от этого Филиппу самому становилось очень грустно.
***После обеда и экскурсии по оранжерее общество разделилось на две группы - Энтони, Элоиза и Филипп решили прогуляться по поместью, а Бенедикт и Софи предпочли посидеть в шезлонгах на лужайке перед домом. Во время прогулки Энтони нарочно отстал от Филиппа и Элоизы, чтобы дать им возможность побыть вдвоем.
– Как тебе удалось повлиять на моих детей? - спросил у нее Филипп. - Что такое ты им сказала?
– Да вроде бы ничего особенного, - искренне пожала плечами она. - Просто я постаралась представить себе, как поступила бы в таком случае моя мать. Как видишь, это сработало.
Филипп на минуту задумался.
– Что ж, хорошо, когда твои родители могут служить для тебя примером! - вздохнул он затем.
– А разве про своих родителей ты этого не можешь сказать? - удивилась Элоиза.
– Увы, нет, - покачал головой Филипп.
Элоиза ждала, что Филипп добавит к сказанному еще что-нибудь. Но он молчал. Решившись, она спросила:
– Кого ты имеешь в виду - твою маму или отца?
Филипп пристально посмотрел на нее, но Элоизе трудно было что-либо прочитать в темной глубине его глаз.
– Моя мама умерла при родах, - тихо проговорил он.
– Понятно, - кивнула Элоиза.
– Не уверен, - пожал Филипп плечами, - что тебе это действительно понятно. Но спасибо за то, что ты хотя бы пытаешься понять.
С минуту оба шли молча, немного замедлив шаг. Наконец, когда дорога, сделав крюк, повернула к заднему крыльцу дома, Элоиза задала вопрос, который все никак не решалась задать:
– Почему ты вчера потащил меня в кабинет Софи?
От неожиданности Филипп чуть было не споткнулся.
– По-моему, ответ и так ясен! - пробормотал он, краснея. Элоиза почувствовала, что тоже краснеет.
– Да, - проговорила она, - но мне кажется, ты не мог заранее знать, что я не буду вырываться.
– Знать заранее, разумеется, не мог, - робко улыбнулся он, - но надеялся.
– Я не об этом, - сказала она.
– Честно говоря, - начал Филипп таким тоном, словно разговор заставил его растеряться, - я и сам не ожидал, что все зайдет так далеко. Но о случившемся, конечно, не жалею.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Разве?
– Не ответил. - Элоиза понимала, что такая настойчивость выходит за рамки приличия, но, задав вопрос, не могла успокоиться, пока не получит ответа. - Почему ты потащил меня в дом?
Филипп посмотрел на нее так, словно сомневался в ее вменяемости. Он оглянулся назад - не слышит ли его Энтони, - но тот был далеко.
– Понимаешь, - заговорил он, - сначала я собирался тебя просто поцеловать. Ты приставала ко мне со всякими глупыми вопросами, вот я и решил, грубо говоря, заткнуть тебе рот. - Филипп пожал плечами. - Но ведь, как мне кажется, эксперимент удался - теперь уже ни ты, ни я не сомневаемся, что мы друг другу подходим.
Элоиза хотела было возмутиться, услышав его замечание насчет дурацких вопросов, но в последний момент все-таки сдержалась.
– Я все же считаю, что одного только влечения, пусть и несомненного, для брака недостаточно.
– Для начала достаточно, - пробормотал он. - Может быть, сменим тему?
– Подожди. Я хочу сказать…
Филипп в отчаянии закатил глаза:
– Да ты все время хочешь что-то сказать!
– Не ты ли как-то заметил, что это делает меня очаровательной? - обиделась она.
Филипп закусил губу, стараясь сохранить терпение.
– Элоиза, - произнес он, - я считаю, что мы уже пришли к выводу, что подходим друг другу. Я убежден, что наш брак будет удачным и счастливым. Ради всего святого, какие еще здесь могут быть проблемы?
– Но ты не испытываешь ко мне любви, - тихо проговорила она.
Эти слова переполнили, наконец, чашу его терпения. Филипп остановился и снова внимательно посмотрел на Элоизу.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что для меня это важно, - словно удивляясь его непонятливости, вздохнула она.
Филипп молчал, по-прежнему не отрывая от нее глаз.
– А тебе не приходило в голову, - спросил он после долгой паузы, - что не каждое чувство обязательно должно быть высказано словами?
– Разумеется, приходило, - снова глубоко вздохнула Элоиза, с грустью подумав о том, как часто мешает ей ее излишняя разговорчивость. Почувствовав, что голос ее дрожит, она отвернулась. - Приходило, - повторила она. - Но мне так трудно порой бывает сдерживать себя.
Филипп задумчиво покачал головой. Элоизу не удивляло, что он не знал, как ей ответить - порой Элоиза была загадкой и для себя самой. Вот как сейчас. Она сама не могла бы объяснить, зачем задала этот вопрос. Нужно ли быть такой прямолинейной? Учила же ее в детстве мать, что порою ответа на вопрос легче добиться обходными путями, чем задавать его прямо в лоб! Но видно, все было бесполезно…
