Джулия Берд - Полуночный Ангел
– Как же я люблю твои руки! – мечтательно произнес он. – Они такие теплые… Всегда, стоило мне только подумать о тебе, как я вспоминал твое тепло. Ведь у меня после тебя никого больше и не было, Лидия.
Когда Хью открыл глаза и взглянул на нее, Лидия едва не задохнулась от чувств, которые будто опалили ее. Она смущенно опустила голову и, вырвав у него свои руки, спрятала их в складках платья. Она не должна прикасаться к нему столь интимно и не должна воскрешать в памяти прошлое. Слишком сильные чувства оказывали чересчур губительное действие на ее душевное спокойствие.
– Почему ты так боишься этого дела? – спросила Лидия, переменив тему разговора на куда более безопасную.
– Потому что на этот раз оно впрямую касается меня.
Лидия чуть усмехнулась:
– Разве не всегда бывало так, что, казалось, весь мир восстает против вас, великий лорд Загадка? Что изменилось сейчас?
– Да, так я и чувствовал всегда. Однако на этот раз все иначе. Я не хотел ничего говорить при слугах, но после того, как я еще раз внимательно изучил письмо, меня вдруг озарило. Все, что касается этого дела, было тщательнейшим образом спланировано заранее, вплоть до мельчайших деталей. И все возвращается к одному человеку – ко мне.
– Но откуда ты это знаешь?
– Софи выбрана в качестве жертвы отнюдь не случайно. Добсон знал, что она является незаконнорожденной дочерью лорда Боумонта. Луиза Кэнфилд – особа весьма осторожная, и она всячески старалась сохранить это в тайне. Добсону, вероятно, пришлось прибегнуть к сильному средству, чтобы одурманить ее и выведать все, что ему было нужно.
– Но почему именно Софи?
– Потому что отец Софи был женат на тебе.
– Но при чем здесь я? – Лидия нахмурилась. – Ничего не понимаю. Ведь не мог же он знать… Не хочешь же ты сказать, что ему было известно, кто я?
– Да, любовь моя. Добсон знал, что леди Боумонт раньше носила совсем другое имя, что ее звали Адди Паркер. Он же был моим соседом, ведь ты помнишь это? После того нашего визита в загадочную пещеру не осталось ни одного человека в округе, который бы не знал, что мы с тобой любовники. Сэр Тревор верно рассчитал, что если ты попадешь в беду или тебе понадобится помощь, я в тот же миг примчусь к тебе и спасу, так же как я сделал это на Девилс-Пик. Я не делал секрета из того, что все эти годы искал тебя.
Слезы подступили к глазам Лидии, стоило ей вспомнить события давно минувших дней. Она инстинктивно наклонилась, прижалась щекой к его щеке и обняла за плечи. Хью ответил ей не менее ласковым объятием. Лидия с трудом заставила себя оторваться от него.
– Я хочу во всем разобраться. Значит, ты считаешь, что Софи похитили для того, чтобы ты вызвался помочь мне найти ее.
Хью печально кивнул:
– Мне очень жаль, но это так. Снова во всем виноват оказался я.
– Нет-нет, я вовсе не виню тебя. По крайней мере, за это.
– Слава небесам! – Хью невесело усмехнулся.
– Но откуда ему стало известно, кто я? Мой муж никогда не называл меня моим первым уменьшительным именем. Мы почти не выезжали в свет.
– По всей видимости, у сэра Тревора имеется немало осведомителей везде, где только возможно. Вероятно, через кого-то он знал о тебе еще до того, как ты вышла замуж за Боумонта.
От одной мысли об этом Лидию бросило в жар. Она отвернулась, не в силах смотреть на Хью. Неужели Добсону известно про тот период ее жизни, когда она работала у Эллы Фенниуиг? Лидия почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Если Хью узнает о ее прошлом, она не только лишится той моральной силы, которая помогала ей жить, но потеряет и то, что ценила больше всего в жизни – его уважение.
– Я чем-то расстроил тебя? – спросил Хью, легчайшим движением касаясь ее щеки.
Это простое прикосновение позволило Лидии почувствовать, насколько сильно он любит ее. Она отрицательно покачала головой:
– Вовсе нет. Я просто пытаюсь… сложить одно с другим, чтобы разобраться в этой головоломке.
– Все было продумано. Добсон хотел, чтобы мы узнали, что именно он похитил Софи. Поэтому он и оставил ветку омелы у театра. С той же целью он подкинул зашифрованное письмо в пустой клуб.
– Но ведь мы оказались в этом самом клубе совершенно случайно. Если бы Реджи не увидел брошь, принадлежавшую твоей матери, он бы никогда не упомянул про это место, и ты никогда бы не заглянул туда и не встретил там Добсона.
– А почему ты наняла именно Реджи?
Глаза Лидии широко распахнулись.
– Не думаешь же ты, что Реджи работает на Добсона?
– Нет, он парень хороший. Но как давно он работает на тебя?
– Я наняла его на прошлой неделе. Как раз перед тем, как Софи… – Лидия внезапно замолчала. – О Господи!
– Как ты узнала о нем?
– Его порекомендовал один из жертвователей Стоун-Хауса, который предложил нанять Реджи в помощь миссис Кромвель, когда та заявила, что ей тяжело управляться со всем хозяйством одной.
– И как зовут этого благодетеля?
– Не знаю. Он сделал щедрое пожертвование с условием, чтобы имя его не афишировалось. – И тут ее осенило. – Ты полагаешь, что это был Добсон? Что это именно он порекомендовал Реджи для работы в Стоун-Хаусе?
– Он или кто-то из его приятелей. Реджи сам признал, что работал одно время в клубе, который держал Добсон. Возможно, он говорил кому-то о том, что ищет более достойную работу.
– При этом если верить твоей теории, Добсон знал, что рано или поздно я увижу Мэй в клинике. Но зачем это ему?
– Он хотел, чтобы мы увидели шрам в виде бабочки на руке девушки.
– Но зачем? К чему устраивать такие сложности? Только для того, чтобы вовлечь тебя в некий интеллектуальный поединок с ним?
– Он, должно быть, люто ненавидит меня. Я получил при рождении все то, чего он был лишен, – все права. Он мог бы иметь титул моего отца, равно как и его богатство и земли, но из-за того, что не был рожден в законном браке, он не получил ничего. Ему пришлось удовлетвориться титулом баронета, а он мог бы стать графом. Все, что досталось мне – и не важно, что отец ненавидит меня, – досталось мне в наследство по праву первородства как первому сыну. Закон, который установил это самое право, по моему глубокому убеждению, вызвал куда больше войн, кровавых убийств и прочих кровопролитий, чем какой-либо другой закон в истории нашей страны.
– Так, значит, сэр Тревор пожелал показать свое превосходство и морально уничтожить тебя? Скажи, ты боишься его?
– Нет. Но я боюсь вот этого. – Хью откинулся назад и взял со стола пузырек с настойкой опия. – Каждый месяц, каждую неделю, каждую ночь я чувствую настоятельную потребность в том, чтобы увеличить дозу. Я пытаюсь противиться своему желанию, но уже не способен мыслить столь же ясно, как когда-то. А ведь я должен отдать этому делу все свои силы, Лидия. Если же мой мозг будет затуманен, мне его не осилить. Боже мой, милая моя, я совсем не хочу снова причинить тебе боль!
