Лаура Паркер - Шалость
Ругаясь, как старый солдат, Девлин поднялся с пола и выглянул наружу. Дверца была открыта настежь и болталась на искореженных петлях. В густой пелене дождя угадывались очертания двух экипажей. Лакей и возница, переругиваясь, освобождали коней от упряжи.
— Там, впереди, случилась авария, — сказал Синклер, обращаясь к Джапонике. — Вы не ушиблись? — Поскольку ответа не последовало, он обернулся и увидел, что она лежит на полу. На ее лбу была кровь и из уголка рта стекала кровавая струйка.
Девлин, применив испытанный прием, нащупал пульс. Жива! Прошептав благодарственную молитву, он опустился возле Джапоники на колени. В этот самый миг карета крякнула и осела. Судя по тому, как она накренилась, отскочило колесо. Но состояние экипажа не столь волновало его, сколько состояние женщины, которую он практически насильно увез с собой. Она по-прежнему была без сознания. Первым делом он развязал ленты шляпы и снял ее. Как можно осторожнее просунул правую руку ей под плечи и приподнял тело.
— Вы сильно ушиблись, миледи?
Глаза ее открылись. Он увидел в них изумление и трогательную беспомощность.
— Это вы, мемсагиб? — спросила она на персидском.
— Кто я, бахия? — нахмурившись, переспросил он.
По телу ее пробежала чувственная дрожь, губы ее приоткрылись. Он уловил миг, когда она пришла в чувство. И в тот же миг вернулись сомнение и нерешительность, которые словно срослись с ней.
— Лорд Синклер. А почему вы спрашиваете? Девлин испытывал разочарование. Мгновение оказалось упущенным. Она, конечно, собиралась сказать совсем другое, но теперь он даже не знал, как подступиться к тому, чтобы выяснить, что она собиралась сказать.
— Мы потеряли колесо. — Он прижал ее голову к груди. Ее кожа, гладкая как атлас, была холодна как лед. — Вам больно?
Она покачала головой:
— Так, пустяк. Отделалась синяками.
Он не поверил, поскольку, попытавшись отодвинуться от него, она застонала и прикусила губу.
— Не шевелитесь!
Синклер осторожно пробежал рукой по ее плечам, предплечьям и после от подмышек к талии.
— Здесь не болит? — в тревоге спрашивал он всякий раз.
И всякий раз она отвечала почти беззвучным «нет». Он прощупал ей живот, а потом затылок.
— Попробуйте пошевелить ногами, — велел лорд, и, когда она осторожно пошевелила сначала правой, потом левой ногой, внимательно наблюдал за ее движениями. В первый раз он позволил себе улыбнуться. — Пожалуй, вы правы. Вы не сильно пострадали. — Он дотронулся до ее губы. — Зуб не шатается?
Джапоника медленно ощупала языком зубы и столь же медленно покачала головой:
— Нет, только язык прикусила. Возница просунул голову в дверной проем:
— Вы в порядке, господин? А леди Эббот, она…
— Мы оба в относительном порядке. Так, пара синяков. Из-за чего авария?
— Фаэтон врезался в почтовую карету. Возник затор. Я попытался объехать, клянусь, пытался! Но все случилось слишком внезапно. Мы потеряли колесо, да еще и дорога мокрая…
— Пойди посмотри, что можно сделать. Я пока останусь здесь. — Девлин посмотрел на Джапонику: — Вы не возражаете?
— Вовсе нет. Со мной все будет в порядке, честно. — Она говорила ровным голосом и даже улыбалась. — Главное, достоинство мое не пострадало.
Он пристально смотрел на нее, не желая выпускать из объятий.
К чему отказывать себе в удовольствии, если оба, мужчина и женщина, хотят одного и того же? Она так и не ответила на этот вопрос, но сейчас продолжать разговор на прежнюю тему показалось неуместным. Он помог ей сесть на скособоченную скамью и прикрыл пледом.
— Не шевелитесь, я мигом.
Он выбрался из экипажа и зашагал сквозь туманную морось вперед, туда, где виднелись силуэты двух попавших в аварию карет. На этой дороге движение было достаточно оживленным. Многие выходили из экипажей и предлагали помощь.
— Дело труба, господин. Кучер беговых дрожек сильно пострадал, когда экипаж перевернулся.
— Тогда от нас проку мало. Пойду попробую договориться с кем-нибудь, чтобы взяли на борт леди Эббот.
— Нет нужды, милорд. Я уже попросил этим заняться лакея. Но только сейчас все равно ничего сделать нельзя. Пройдет время, пока дорогу расчистят и движение восстановится.
— Замечательно. — Девлин повернулся и зашагал к карете. В этот момент он не думал о том, что ждать этого придется в холодной карете, тем более он промок под ледяным дождем. Не думал он и о том, что ожидание пойдет не на пользу леди Эббот.
Она сидела на покосившейся скамье, закинув ногу на противоположное сиденье.
— Я повредила лодыжку, — сказала она, улыбнувшись одними губами. — Ничего серьезного.
Синклер осторожно забрался на скамью рядом с ней и устало сгорбился.
— Нам придется побыть здесь немного. Колесо сломалось.
— Нам повезло, — задумчиво отозвалась Джапоника. — Я слышала, что кто-то серьезно пострадал.
— Дурак в легкой повозке решил обогнать почтовый дилижанс. Чертов дурак. — Девлин протянул руку к ее лицу и, взяв за подбородок, повернул лоб к свету. Убедившись, что она действительно отделалась одним синяком, он облегченно вздохнул и, обняв ее за талию, прижал к себе.
— Нам повезло, — повторил он. — Очень повезло.
Джапоника приникла к его груди. Ее била дрожь. Какой он был твердый, сильный, надежный и какой она сама себе казалась слабой! Ей даже захотелось плакать. И она не могла ничего сказать ему о своих чувствах.
— Вы замерзли? — спросил Синклер, укрывая ее пледом и подбивая под плечи края. — Так лучше?
Джапоника неохотно приподняла голову от его плеча.
— Нет.
Она увидела в его глазах вопрос за мгновение до того, как он, склонившись над ней, накрыл ее уста своими губами.
Тепло от его дыхания проникло в нее сквозь полураскрытые губы, такие влажные и жаркие. Он легко провел языком по ее губам. Она чуть слышно вскрикнула, и тогда его язык проник в нее. Удовольствие было слишком сильным, чтобы себе в нем отказать. Она протянула руку и провела ладонью по его горлу, обняла за шею и отдалась на волю желания. Ее язык и губы дарили ему тот же восторг, что и он дарил ей. Руки его сомкнулись у нее за спиной. Синклер усадил Джапонику к себе на колени.
Они целовались в тишине, прерываемой лишь хриплыми вздохами. Его ладонь коснулась ее груди. Она извивалась всем телом, жадно приветствуя те чувства, в существование которых в реальном мире она практически не верила. Теперь тело ее требовало продолжения.
Синклер неохотно оторвался от ее губ и, задыхаясь, спросил:
— Что вы для меня?
Она отвернулась.
— Если вы не можете вспомнить, я не могу сказать.
— Не могу или не хочу?
Она покачала головой, и рыжий завиток ударил ее по щеке.
